Любовь и смерть под увеличительным стеклом
Мне грустно.
Мне грустно оттого, что мне девятнадцать лет.
И я влюбилась в человека, которому за пятьдесят.
И я знаю, что он скоро умрёт.
Э.Хемингуэй «Последнее свидание в Венеции» в ШДИ, режиссёр Дмитрий Крымов, 2016
Д.Крымов (предполагаю, что вместе с А.Боровским) придумал очередную новую театральную форму, на стыке оптических фокусов, театра и кино - театр под увеличительным стеклом. Весь спектакль, в котором лишь два героя, он и она, и несколько вспомогательных персонажей, идёт в окне, в которое вставлены увеличительные стёкла, они увеличивают героев, создавая своего рода театральный крупный план, а когда эти окна-двери иногда открываются, и в проёме видишь не увеличенных, а просто артистов, слышишь разочарованный шёпот соседей по зрительному залу - «Какие они маленькие!», на самом деле они - не маленькие, просто так работает оптика наших глаз, привыкшие к крупному, они обычное видят мелким. Это окно-лупа - и окошко венецианского ресторана, где встречаются он и она, и гондола, скользящая по венецианским каналам, саму Венецию в этом скольжении играет чёрно-белая фильма и бумажные крымовские домики с подсветкой. Он и она разговаривают - о любви (о своей любви), о войне, и о смерти, приходящей на войну и с войны. Смотришь - не отрываясь, зрелище ведь эксклюзивное, таких крупно-крупных планов на театре ещё не было, и темы её и его разговоров на их последнем свидании - любовь и смерть, должны пронзать, ведь нет важнее и главнее тем в человеческой жизни, да и в искусстве, но не пронзают. Тут, на мой взгляд, немного против спектакля, против этих главных тем, работает его уникальная форма - застеколье, пусть и увеличительное, оно несколько изолирует от зрителя искренность персонажей, и ещё: стилистике Хемингуэя свойственно смешение, переплетение текста и подтекста, нельзя сказать, что подтекста в диалогах совсем нет, он есть, но здесь он не в хемингуэевских объёмах присутствует.
Мне грустно оттого, что мне девятнадцать лет.
И я влюбилась в человека, которому за пятьдесят.
И я знаю, что он скоро умрёт.
Э.Хемингуэй «Последнее свидание в Венеции» в ШДИ, режиссёр Дмитрий Крымов, 2016
Д.Крымов (предполагаю, что вместе с А.Боровским) придумал очередную новую театральную форму, на стыке оптических фокусов, театра и кино - театр под увеличительным стеклом. Весь спектакль, в котором лишь два героя, он и она, и несколько вспомогательных персонажей, идёт в окне, в которое вставлены увеличительные стёкла, они увеличивают героев, создавая своего рода театральный крупный план, а когда эти окна-двери иногда открываются, и в проёме видишь не увеличенных, а просто артистов, слышишь разочарованный шёпот соседей по зрительному залу - «Какие они маленькие!», на самом деле они - не маленькие, просто так работает оптика наших глаз, привыкшие к крупному, они обычное видят мелким. Это окно-лупа - и окошко венецианского ресторана, где встречаются он и она, и гондола, скользящая по венецианским каналам, саму Венецию в этом скольжении играет чёрно-белая фильма и бумажные крымовские домики с подсветкой. Он и она разговаривают - о любви (о своей любви), о войне, и о смерти, приходящей на войну и с войны. Смотришь - не отрываясь, зрелище ведь эксклюзивное, таких крупно-крупных планов на театре ещё не было, и темы её и его разговоров на их последнем свидании - любовь и смерть, должны пронзать, ведь нет важнее и главнее тем в человеческой жизни, да и в искусстве, но не пронзают. Тут, на мой взгляд, немного против спектакля, против этих главных тем, работает его уникальная форма - застеколье, пусть и увеличительное, оно несколько изолирует от зрителя искренность персонажей, и ещё: стилистике Хемингуэя свойственно смешение, переплетение текста и подтекста, нельзя сказать, что подтекста в диалогах совсем нет, он есть, но здесь он не в хемингуэевских объёмах присутствует.