Путешествие из реальности в мечту и обратно
Пётр Луцик, Алексей Саморядов «Северная одиссея» РАМТ, режиссёр Екатерина Гранитова, 2015
Луцик и Саморядов были одними из первых кинематографистов пытавшихся осмыслить мутное бурное время 90-х, причём в формах мифологических («Дети чугунных богов»), или в сказочно-мифологических («Гонгофер»). Спектакль РАМТа по их сценарию - это отчасти миф, отчасти сказ, отчасти истерн (как обозначено на афише), но истерн не серьёзно-настоящий, а полусказочно-условный. Здесь есть все основные знаковые объекты того времени (да и любого смутного времени) - спирт, опасный бизнес на грани жизни и смерти, бандиты, разборки, перестрелки. В спектакле две контрастные части:
1) Реальность. Это Россия: холод, шапки-ушанки, тулупы, полушубки, нападения, пулемётно-пистолетно-винтовочная стрельба, а самый могущественный, значит и самый главный тут - бандит-олигарх, возомнивший себя то ли царём, то ли наместником всея Сибири. Здесь - выживание.
2) Мечта. Это Америка: многоцветье красок и улыбок, танцы-танцы-танцы, здесь тепло и радостно, вместо меховых тулупов - разноцветные футболки и юбочки, здесь кажется и смерти нет, здесь люди живут долго-долго, счастливо и беззаботно. Здесь - мечта.
Спектакль насыщен, пропитан живой музыкой, функции её в первом и во втором актах разные: в русской части музыка, как правило, усиливает эмоцию или заостряет ситуацию, например, сексуальные вздохи порно-актрисы («аа-а аа-а») из видео, что смотрят бандюки вместе с бизнес-путешественниками переходят в вокал - да-а, где есть такие девушки! В американской части музыка идёт насыщенней, она прежде всего и образует праздник мечты.
Вскоре русские путешественники обнаруживают, что в Америке тоже есть бандиты, только они другого, красочного заграничного формата, и американская «мечта» - это тоже реальность, всего лишь реальность. И они возвращаются домой. Зачем? Коротко и убедительней всех это объяснил А.С.Сафронов, руководитель бизнес-экспедиции: «Понимаешь, у меня там жена рожает». Там-здесь, в России наша жизнь.
Луцик и Саморядов были одними из первых кинематографистов пытавшихся осмыслить мутное бурное время 90-х, причём в формах мифологических («Дети чугунных богов»), или в сказочно-мифологических («Гонгофер»). Спектакль РАМТа по их сценарию - это отчасти миф, отчасти сказ, отчасти истерн (как обозначено на афише), но истерн не серьёзно-настоящий, а полусказочно-условный. Здесь есть все основные знаковые объекты того времени (да и любого смутного времени) - спирт, опасный бизнес на грани жизни и смерти, бандиты, разборки, перестрелки. В спектакле две контрастные части:
1) Реальность. Это Россия: холод, шапки-ушанки, тулупы, полушубки, нападения, пулемётно-пистолетно-винтовочная стрельба, а самый могущественный, значит и самый главный тут - бандит-олигарх, возомнивший себя то ли царём, то ли наместником всея Сибири. Здесь - выживание.
2) Мечта. Это Америка: многоцветье красок и улыбок, танцы-танцы-танцы, здесь тепло и радостно, вместо меховых тулупов - разноцветные футболки и юбочки, здесь кажется и смерти нет, здесь люди живут долго-долго, счастливо и беззаботно. Здесь - мечта.
Спектакль насыщен, пропитан живой музыкой, функции её в первом и во втором актах разные: в русской части музыка, как правило, усиливает эмоцию или заостряет ситуацию, например, сексуальные вздохи порно-актрисы («аа-а аа-а») из видео, что смотрят бандюки вместе с бизнес-путешественниками переходят в вокал - да-а, где есть такие девушки! В американской части музыка идёт насыщенней, она прежде всего и образует праздник мечты.
Вскоре русские путешественники обнаруживают, что в Америке тоже есть бандиты, только они другого, красочного заграничного формата, и американская «мечта» - это тоже реальность, всего лишь реальность. И они возвращаются домой. Зачем? Коротко и убедительней всех это объяснил А.С.Сафронов, руководитель бизнес-экспедиции: «Понимаешь, у меня там жена рожает». Там-здесь, в России наша жизнь.