В Гостях У Будды.Часть Вторая.
После прогулки был ужин. В отношении еды монастырские правила весьма просты: никакого мяса, никакой рыбы. И вообще никакой пищи не растительного происхождения. То есть, даже яйца, даже молоко: нельзя. Рис, кимчи и овощи (в основном маринованные), овощи с рисом и кимчи, кимчи и рис с овощами. А главным овощем, разумеется, является острый перец - все ж таки Корея. Вот такое меню. Видел я там в столовой, в углу, в ящиках, еще и фрукты, но фруктов нам почему-то не предложили...
Стол шведский - полное самообслуживание. Все, что ты себе в тарелку положил - изволь скушать, еду здесь не выбрасывают, попросту некуда ее здесь выбрасывать, не предусмотрена даже такая возможность, что кто-то чего-то может не доесть. Поел - помой за собой посуду, ибо самообслуживание. С непривычки наесться сей пищей оказалось совершенно невозможно. То есть: брюхо уже набито до предела, а чувство голода окончательно так и не проходит. Зато уже минут через десять после еды живот начинает серьезнейшим образом пучить - видать, организм так реагирует, опять же, с непривычки. Между прочим, нахлынувший вдруг метеоризм - очень даже сильно не помогает в занятиях медитацией. "Как бы вдруг нечаянно не пукнуть" - это как раз одна из тех посторонних мыслей, которые реально отвлекают от единения с Буддой. Суетная такая мыслишка, бренная, мирская, фу-фу, вот именно...
А следующее наше занятие после ужина было посвящено правильному отбиванию поклонов - то есть, коленопреклонениям с последующими распластываниями ниц, кои буддисты проделывают по любому поводу не менее трех, но и не более ста восьми раз подряд. Но не на голом полу, а на подушке специальной. Как объяснила нам наша монашка, эти распластывания вовсе не форма демонстрации богобоязни: не требуется от буддистов никакой богобоязни, не буддийское это дело - Бога бояться, да и нет у них, по большому счету такого вот Бога. Есть Будда - так ведь и все мы в конце концов станем Буддой, а раз занесло нас уже при этой жизни в такое место, да в такую погоду - значит таки довольно скоро. Что ж теперь - самих себя бояться? Поклоны - это не самоуничижение перед лицом Божьим, а еще одна из разновидностей медитации. То есть, так нам объяснила наша светозарная монашка.
Сложить ладони вместе, максимально разведя при этом локти, поклониться, распрямиться, присесть на корточки и плавно опуститься на колени. Потом распластаться, коснуться лицом подушки. Руки при этом вытягиваются ладонями вниз, левая ступня кладется поверх правой. Через пару секунд руки поворачиваются ладонями кверху, потом тело плавно возвращается в положение на коленях, ладони опять складываются вместе, а локти разводятся. И остается лишь все так же плавно встать на ноги, не потеряв при этом равновесия и мужественно удержав стремящиеся из тебя наружу газы. С задачей "не пукнуть" некоторые из нас справились, хоть и далеко не все, что наверное должно говорить о том, что до полного единения с Буддой большинству из нас предстоит пройти еще долгий и трудный путь, полный преград, испытаний и размышлений. Но я справился! А вот не терять равновесия - это у меня начало получаться раза только после тридцатого, и все равно не всегда. Тут, как оказалось, имеет место такой парадокс: пукает кто-то один из группы, а равновесие при этом почему-то теряют сразу все, чудеса, да и только...
А если отбросить этот бесхитростный, типично, между прочим, азиатский юмор... Для правильного, изящного и плавного выполнения всех этих действий и в самом деле нужно сосредоточиться и прогнать лишние мысли. Медитация, однако! Более того, такие поклоны-распластывания - очень полезное, как нам рассказали, физическое упражнение, рекомендуемое на каждый день всем, не только буддистам. Выводов делать не буду, но моя спина после визита в монастырь и в самом деле почувствовала себя лучше, поклонам ли благодаря, или еще чему...
Следующим пунктом программы после отбивания поклонов была беседа с настоятелем. Бритоголовый, поджарый мужичок лет пятидесяти кратко, в течение часа посвящал нас в основные концепции буддизма, на корейском языке, через переводчика. А потом еще где-то часок отвечал на вопросы. Вопросы задавались самые разнообразные, от: "Разрешено ли буддийским монахам жить половой жизнью?" (Нет, не разрешено, на то они и монахи!), до: "Не заботит ли корейских буддистов все большее распространение в стране христианства?" (Совершенно не заботит, а если б заботило - то плохими бы они были буддистами!). От настоятеля тоже очень сильно перло положительной энергией, хотя наша монашка (которая все эти два часа просидела, как изваяние, ни разу не пошелохнувшись, а только включая иногда ослепительную свою улыбку) мне все равно еще больше понравилась. Может быть, потому, что я мужчина, и ее теплая, женская энергия была мне в тот момент как-то нужнее.
После того, как настоятель с нами попрощался, мы занялись нанизыванием четок. Каждому выдали пакетик с деревянными бусинами и суровую нитку. Монашка показывала нам, как и что делать. Сто семь бусин просто нанизываются на нитку одна за другой, с последней, сто восьмой, размером больше всех остальных, приходится немножко повозиться. Сто восемь, непростое число: шесть органов чувств, которые шестикратно заставляют нас страдать в прошлом, настоящем и будущем. Сто восемь страстей, сто восемь страданий. Максимальное число поклонов, отбиваемых подряд - четки помогают считать до ста восьми, не ошибаясь. Буддисты медитируют, перебирая свои четки. И банальные, бесхитростные, деревянные бусы постепенно превращаются в предмет силы - по мере избавления их владельца от человеческих страстей и, как следствие, от человеческих страданий. Четки, принадлежащие, или принадлежавшие одному из просветленных - это настоящее сокровище, так объяснила нам наша монашка. В этот предмет вкладывается и в нем остается частичка человека по мере продвижения его на пути к Будде...
Когда четки у всех были готовы, мы, построившись цепочкой, отправились вслед за нашей монашкой в один из храмов, поклониться святыням. Была полночь. В воздухе по-прежнему висела тяжелая водяная пыль. Откуда-то из параллельной вселенной доносился мелодичный стук деревянного буддийского колокольчика и заунывное, но на удивление гармонично вписывающееся в тишину непроглядной и безмятежной ночи пение. В тот момент мы сами себе казались призраками: вереница странно одетых людей, бредущая гуськом под зонтиками из темноты в темноту...
Стол шведский - полное самообслуживание. Все, что ты себе в тарелку положил - изволь скушать, еду здесь не выбрасывают, попросту некуда ее здесь выбрасывать, не предусмотрена даже такая возможность, что кто-то чего-то может не доесть. Поел - помой за собой посуду, ибо самообслуживание. С непривычки наесться сей пищей оказалось совершенно невозможно. То есть: брюхо уже набито до предела, а чувство голода окончательно так и не проходит. Зато уже минут через десять после еды живот начинает серьезнейшим образом пучить - видать, организм так реагирует, опять же, с непривычки. Между прочим, нахлынувший вдруг метеоризм - очень даже сильно не помогает в занятиях медитацией. "Как бы вдруг нечаянно не пукнуть" - это как раз одна из тех посторонних мыслей, которые реально отвлекают от единения с Буддой. Суетная такая мыслишка, бренная, мирская, фу-фу, вот именно...
А следующее наше занятие после ужина было посвящено правильному отбиванию поклонов - то есть, коленопреклонениям с последующими распластываниями ниц, кои буддисты проделывают по любому поводу не менее трех, но и не более ста восьми раз подряд. Но не на голом полу, а на подушке специальной. Как объяснила нам наша монашка, эти распластывания вовсе не форма демонстрации богобоязни: не требуется от буддистов никакой богобоязни, не буддийское это дело - Бога бояться, да и нет у них, по большому счету такого вот Бога. Есть Будда - так ведь и все мы в конце концов станем Буддой, а раз занесло нас уже при этой жизни в такое место, да в такую погоду - значит таки довольно скоро. Что ж теперь - самих себя бояться? Поклоны - это не самоуничижение перед лицом Божьим, а еще одна из разновидностей медитации. То есть, так нам объяснила наша светозарная монашка.
Сложить ладони вместе, максимально разведя при этом локти, поклониться, распрямиться, присесть на корточки и плавно опуститься на колени. Потом распластаться, коснуться лицом подушки. Руки при этом вытягиваются ладонями вниз, левая ступня кладется поверх правой. Через пару секунд руки поворачиваются ладонями кверху, потом тело плавно возвращается в положение на коленях, ладони опять складываются вместе, а локти разводятся. И остается лишь все так же плавно встать на ноги, не потеряв при этом равновесия и мужественно удержав стремящиеся из тебя наружу газы. С задачей "не пукнуть" некоторые из нас справились, хоть и далеко не все, что наверное должно говорить о том, что до полного единения с Буддой большинству из нас предстоит пройти еще долгий и трудный путь, полный преград, испытаний и размышлений. Но я справился! А вот не терять равновесия - это у меня начало получаться раза только после тридцатого, и все равно не всегда. Тут, как оказалось, имеет место такой парадокс: пукает кто-то один из группы, а равновесие при этом почему-то теряют сразу все, чудеса, да и только...
А если отбросить этот бесхитростный, типично, между прочим, азиатский юмор... Для правильного, изящного и плавного выполнения всех этих действий и в самом деле нужно сосредоточиться и прогнать лишние мысли. Медитация, однако! Более того, такие поклоны-распластывания - очень полезное, как нам рассказали, физическое упражнение, рекомендуемое на каждый день всем, не только буддистам. Выводов делать не буду, но моя спина после визита в монастырь и в самом деле почувствовала себя лучше, поклонам ли благодаря, или еще чему...
Следующим пунктом программы после отбивания поклонов была беседа с настоятелем. Бритоголовый, поджарый мужичок лет пятидесяти кратко, в течение часа посвящал нас в основные концепции буддизма, на корейском языке, через переводчика. А потом еще где-то часок отвечал на вопросы. Вопросы задавались самые разнообразные, от: "Разрешено ли буддийским монахам жить половой жизнью?" (Нет, не разрешено, на то они и монахи!), до: "Не заботит ли корейских буддистов все большее распространение в стране христианства?" (Совершенно не заботит, а если б заботило - то плохими бы они были буддистами!). От настоятеля тоже очень сильно перло положительной энергией, хотя наша монашка (которая все эти два часа просидела, как изваяние, ни разу не пошелохнувшись, а только включая иногда ослепительную свою улыбку) мне все равно еще больше понравилась. Может быть, потому, что я мужчина, и ее теплая, женская энергия была мне в тот момент как-то нужнее.
После того, как настоятель с нами попрощался, мы занялись нанизыванием четок. Каждому выдали пакетик с деревянными бусинами и суровую нитку. Монашка показывала нам, как и что делать. Сто семь бусин просто нанизываются на нитку одна за другой, с последней, сто восьмой, размером больше всех остальных, приходится немножко повозиться. Сто восемь, непростое число: шесть органов чувств, которые шестикратно заставляют нас страдать в прошлом, настоящем и будущем. Сто восемь страстей, сто восемь страданий. Максимальное число поклонов, отбиваемых подряд - четки помогают считать до ста восьми, не ошибаясь. Буддисты медитируют, перебирая свои четки. И банальные, бесхитростные, деревянные бусы постепенно превращаются в предмет силы - по мере избавления их владельца от человеческих страстей и, как следствие, от человеческих страданий. Четки, принадлежащие, или принадлежавшие одному из просветленных - это настоящее сокровище, так объяснила нам наша монашка. В этот предмет вкладывается и в нем остается частичка человека по мере продвижения его на пути к Будде...
Когда четки у всех были готовы, мы, построившись цепочкой, отправились вслед за нашей монашкой в один из храмов, поклониться святыням. Была полночь. В воздухе по-прежнему висела тяжелая водяная пыль. Откуда-то из параллельной вселенной доносился мелодичный стук деревянного буддийского колокольчика и заунывное, но на удивление гармонично вписывающееся в тишину непроглядной и безмятежной ночи пение. В тот момент мы сами себе казались призраками: вереница странно одетых людей, бредущая гуськом под зонтиками из темноты в темноту...