Панство, братство и панибратство
Мне сегодня за обедом рассказала приятельница, как идёт она к метро утром, никого не трогает и тут, из далека она её заприметила, на пути вырисовыается не очень одомашненная, да что там, прямо скажем, довольно дикого вида женщина, чья походка выдает некоторый избыток алкоголя в крови. Это, согласитесь, не ахти какое событие, и моя знакомая никак не встревожилась, мер предосторожности не приняла, и продолжила свой путь, как ни в чем не бывало. По мере сближения, она пожалела о своём легкомыслии, так как, изрядно подвыпившая в столь ранний час дама, начала выкрикивать всякие ругательные слова, на до обидного понятном польском, и явно в адрес моей товарки. «Чёрт», - подумала моя избирательная в связях подруга - «не дай бог, кто-то решит, что мы с ней знакомы, не перейти ли мне на другую сторону улицы?». Но делать рокировку было поздно, столкновение произошло и, при этом, растерявшаяся от необоснованной агрессии бедолага очень больно схлопотала по плечу. Она уже было задумала стукнуть обидчицу зонтиком, но решила, что это неминуемо приведет к мордобою, и на работу она явится с подбитым глазом и в равной юбке, чего ей хотелось всячески избежать. Так что не оставалось ничего, как гордо выпрямить спину и ускорить шаг, кипя от негодования.
Я бы не стала пересказывать эту историю, если бы недавно объектом подобного столкновения культур не стала и я сама. Пусть не сегодня и не возле Оперы, но только спускаюсь я в метро, а мне на перерез какой-то хмырь с красной рожей, в прыщах, да еще и в линялой бейсбольной куртке. Так вот, вырос он передо мной и, человечьим языком, молвит: «Хэллоу!». «Поляк», - успела подумать я. «Зер из зе бас ту Бовэ?», - продолжил он, нажимая на «р» и обдавая меня водочными парами, чем окончательно укрепил мою догадку. Более идиотского занятия, чем в девять утра объяснять по-английски пьяному поляку, как ему выйти из метро, я придумать не могла и решила добавить сцене фолклоричности, ответив по-русски. Парень так обрадовался, как будто имя Ивана Сусанина ему ничего не говорит и полез ко мне обниматься от избытка благодарности. Тут я решила повторить по-украински, чтоб проверить хорошо ли он понял, и втайне надеясь, что хоть Хмельницкого он вспомнит, но брат-славянин только шире раскинул руки. Стоит ли говорить, что в этот момент я захотела стукнуть его зонтиком? «Но ведь это неминуемо приведет к мордобою и на работу я явлюсь с подбитым глазом, и в порванной юбке, лучше просто выкручусь и быстренько спрячусь за турникетом», - подумала я.
Вот, две такие, вроде бы, разные ситуации, а выход один!
Надо перечитать Шекспира. У него описан эпизод встречи с пьяными поляками?
Я бы не стала пересказывать эту историю, если бы недавно объектом подобного столкновения культур не стала и я сама. Пусть не сегодня и не возле Оперы, но только спускаюсь я в метро, а мне на перерез какой-то хмырь с красной рожей, в прыщах, да еще и в линялой бейсбольной куртке. Так вот, вырос он передо мной и, человечьим языком, молвит: «Хэллоу!». «Поляк», - успела подумать я. «Зер из зе бас ту Бовэ?», - продолжил он, нажимая на «р» и обдавая меня водочными парами, чем окончательно укрепил мою догадку. Более идиотского занятия, чем в девять утра объяснять по-английски пьяному поляку, как ему выйти из метро, я придумать не могла и решила добавить сцене фолклоричности, ответив по-русски. Парень так обрадовался, как будто имя Ивана Сусанина ему ничего не говорит и полез ко мне обниматься от избытка благодарности. Тут я решила повторить по-украински, чтоб проверить хорошо ли он понял, и втайне надеясь, что хоть Хмельницкого он вспомнит, но брат-славянин только шире раскинул руки. Стоит ли говорить, что в этот момент я захотела стукнуть его зонтиком? «Но ведь это неминуемо приведет к мордобою и на работу я явлюсь с подбитым глазом, и в порванной юбке, лучше просто выкручусь и быстренько спрячусь за турникетом», - подумала я.
Вот, две такие, вроде бы, разные ситуации, а выход один!
Надо перечитать Шекспира. У него описан эпизод встречи с пьяными поляками?