Воспитание чувств
…в принципе, прав был наш гид: снимать американские национальные парки, да еще туристической аппаратурой, - дело неблагодарное. Все в этом мире можно нагуглить, причем в отличном качестве. - Но, продолжал он, отпечаток-то на сетчатке глаза останется с вами навсегда. - Вероятно, нас очень испортила цивилизация, поскольку электронике мы давно уже доверяем больше, чем собственным глазам и прочим чувствам. Да только чувства - субстанция, сложно поддающаяся объективации. Как передать, как пересказать словами те впечатления и образы, что рождало мое июльское американское путешествие? Вот уже который день мысленно пытаюсь что-то сформулировать, а формулировать-то и разучилась…
Оставляя за скобками города (Лас-Вегас мне не понравился категорически, город-подделка, город-фальшивка, а вот Сан-Франциско и Сан-Диего - очаровательные, совершенно противоположные по климату, по настрою, по краскам, но одинаково милые и подлинные, тогда как Лос-Анжелес оставил достаточно равнодушной), потому что соль земли не в них, и даже - не Тихий океан, поскольку знакомство с ним было отчаянно коротким, на уровне нескольких волн, - отправлюсь в глубину материка. Логика простая: и города, и даже океаны - это то, что при всей индивидуальности, вообразимо и узнаваемо или - хотя бы - привычно и уже адаптировано чувствами. Тогда как природа плато Колорадо и пустыни Мохави… никакие «Золото Мак-кены» или «прерии, прерии, великая даль, индейские перья, английская сталь…» этого не передают, располагаясь вне пределов привычного восприятия.
Чувство заповедности (оно же - чувство воды)
Йосимити - индейское слово. Говорят, одноименное племя, проживавшее до вторжения золотоискателей и прочих охотников за тем, что плохо лежит и медленно бегает, было достаточно агрессивным и жестоким. Мне же кажется, что как раз долина Йосимити наглядно отражает конфликт сознаний, тот барьер непонимания, который разделяет человека цивилизованного (постараюсь избежать негативной коннотации) и человека природного, живущего внутри принципиально иной системы целеполаганий и координат. Нет, ни за что на свете не променяю собственной цивилизованности и пресловутой «высокой духовной организации», но именно цивилизованные люди были вынуждены придумать охранять природу от самих себя и создавать заповедники, чтобы не истребить окончательно, тогда как индейцы брали ровно столько, сколько им было нужно, чтобы прожить, - и равновесие, гармония не нарушались. (Не индейцам же пришла в голову мысль валить на карандаши тысячелетние секвойи, посланников предществующей, допотопной эпохи. Толкиновские Онты, вероятно, могли бы выглядеть так же, как эти медноствольные, могучие и мохнатые беззащитные великаны…)
Скалистые горы и строгие сосны, неправдоподобно огромные белки, яркая трава и шумящие, струящиеся светом водопады - все это вместе кружит голову ощущением бестрепетной нетронутости, первозданной чистоты - воздуха, воды, земли, которая (нетронутость) живет собственной полнокровной жизнью, рождает и погребает, проливается дождем и водопадом, покрывается снегом и радугой, цветет, растет, кормит, дышит…
Современный человек пытается покорить эти горы, штурмуя их и прыгая с них с дельтапланом - и неизменно разбиваясь, увы… Он жаждет встречи с медведем или пумой, не особо задумываясь о последствиях... - Но он навсегда уже останется здесь гостем, не способным «слиться с Богом, как с пейзажем», но, надеюсь, и не способным уничтожить окончательно эту неподвластную ему местность. - И, знаете ли, почти стометровый водопад Йосимити. Когда маленькие капельки воды пропитывают собой воздух, а солнечный свет делает их видимыми - невестиной фатой это марево воды и света вздувается над землей, плывет, колышется, обволакивает - ты начинаешь осязать воздух и каждым вздохом ощущаешь, как соприкасаешься с миром, с этим самым прекрасным миром…
Чувство потусторонности (оно же - чувство пустоты).
Помните, в книге «Бытия»: земля же была безвидна и пуста… Она уже была, но у нее еще не было форм, красок, души, жизни… Пустыня Мохави, внутри которой расположен заповедник «Долина смерти», названный так мормонами, - это, скорее, эскиз будущего. Не поймите апокалиптически. Бывшее морское дно, долина смерти еще хранит в себе кристаллы соли и песчаные дюны, когда-то по ней мигрировали индейцы, хоть сейчас она уже и не пригодна для добычи пропитания. - Но, помимо естественной пользы, в мире есть иные резоны и причины… Тихая, величественная, не похожая ни на одну из пустынь, она, кажется, приглашает посмотреть на то, какой будет наша земля потом, когда-нибудь, когда мы все уйдем за стены Нового Иерусалима, а земля, отдыхая, будет грезить о новом рождении… А, может, именно так выглядит сейчас уставший Марс, переживший свою жизнь?... - Невысокие отроги гор полны цветных металлов, что делает их непривычно красочными. Зеленые, багровые, желтые, охровые, они опровергают миф о неживой природе. Неживое не может быть таким неподдающимся и прекрасным, таким созерцательно-очаровывающим… Там было около + 50, мы передвигались мелкими перебежками от кондиционированной машины и обратно, но совершеннейшее равнодушие этих пустых гор к тому впечатлению, которое они производят - и сила этого впечатления! - были сильнее жары, пота, неудобств… Почва горела под стопой, легкие разрывались от жара, глаза - от неправдоподобия пейзажа, но все вместе это - как путешествие во времени или же в космос. Туда, где гармония небесных сфер движется и переливается красотой без участия человека.
Чувство сказки (оно же - чувство гор)
Рыжие. Настоящие рыжие горы и парящий в небе орел. Много зелени, но ее почти не замечаешь, не сводя глаз с величественных горных силуэтов, летящих в небо в контровой прозрачной лазури. Странно, но они ни сколько не подавляют своим величием - наоборот, они будто раскрываются навстречу, напоминая то фантастических королей древности, то профили идейских божеств, то колдовские замки и неведомых животных, перед которыми драконы - просто детские выдумки. Мне казалось, что если чуть пристальней вглядеться в склоны каньона Зайн, то они с удовольствием разыграют передо мной гигантскую пантомиму в стиле Гомера или Эсхила…
Смотреть и сочинять или смотреть и прозревать… Мормоны назвали каньон «Зайн» - Сион, видя в скалистых пиках ангелов, а одно из плоскогорий признав «тропой Бога». Люди, никогда не видевшие Иерусалима (ни земного, ни небесного), были настолько потрясены природным совершенством этого места, что посчитали его прообразом будущего обетованного рая на земле… Никаких исторических или мистических предпосылок у них для того не было, только - эстетические. Или то самый воздух каньона, его добрые духи, теплота его камней и волшебство форм властно потребовали себе райского наименования?...
Чувство восторга (оно же - свободы)
Понимаете, если восточное побережье США с его Вермонтом, Коннектикутом, Бостоном и проч., в общем, не сильно отличается от европейского и даже русского пейзажа, то национальные парки Юты и Аризоны выглядят подлинно - другой стороной земли. Бескрайние прерии поражают воображение, что уж говорить о горных ущельях, каньонах, плато, выточенных ветрами и водами в настоящие шедевры? - Мы ехали долго, проносясь сквозь прерии и извивы гор красного каньона, мимо бизонов и оленят, мимо сосновых лесов, пока не увидели это - совершенно неожиданное, «нераскрученное» чудо, скромно названное по имени одного из первых цивилизованных обитателей - Брайс-каньон. Быть может, именно в силу нежданности-негаданности - потрясение было таковым, что после затмило все прочее, что, конечно, несправедливо. - Чтобы как-то впитать, переварить в себе зрелище, кто-то пытался сравнить его с иорданской Петрой, кто-то - уверить, что, мол, ничего особенного…
Невысокий горный обрыв, с которого открывается вид на бескрайнее плато, уходящее куда-то за горизонт - будто распахнутые крылья орла, накрывающие свет, будто Божьи ладони, держащие в пригоршне… Спящий город? Окаменевший народ? Языки остывшего пламени? - Тысячи тысяч небольших грациозных горных пагод с точеным боками, рядами спускающихся на самое дно каньона, они вызывали восхищенный вздох - это непредставимо! Ширь этого чуда и небеса над нею, «объятья простора», когда весь прочий мир перестает что-либо значить, забывается - потому что только этот горный утес над телами гор из розовой зари, только лики скал, шепчущееся с ветром, - немое паломничество в закат, горная литургия вселенной…
Потом был спуск вниз - испытание себя на прочность перед высотой и прелестью этих теплых и светлых уступов.
Потом - крутой подъем обратно, в обыкновенную жизнь. Ничего особенного, если не считать прикосновения к тому, что больше, сильнее и бесконечней тебя. Чувство свободы от лишнего груза и чувство благоговения перед увиденным.
Чувство безграничности (оно же - полета)
Над Великим Каньоном шел дождь. Это как со стороны наблюдать великий потоп - черная занавесь постепенно задергивается Его рукой, скрывая, поглощая детали, вещи, самый свет… Гид хмурился: мол, в такие дожди там ничего не видно. Но я-то как-то так заранее знала, что дождь просто милостиво освободит каньон от толп туристов, чтобы дать возможность как следует рассмотреть…
- Говорят, индейцы боялись каньона. Там живут духи. - О, верю! Иногда они принимают образ камня или дерева, чтобы потом сорваться с места и ухнуть вниз или рвануть вверх, в необъятные дали…
Было немного смешно на собственные ожидания. Мне почему-то казалось, что он - просто очень большой, но довольно узкий. Ну, каньон.
Он - беспредельный, не охватный взглядом… Уступчатые нерукотворные пирамиды скал не могут же быть намыты всего лишь одной рекой Колорадо! Быть может…, не ледник, но самый Потоп - его зримые следы, вернее, следы уходящей великой воды, освобождающей землю от Божьего гнева.
И покрытые жилками склоны - свидетели возрождения прощенного мира?... Дотронуться до первоначала… Меньшими категориями, чем циклы мироздания, горы и просторы национальных парков Юты и Аризоны почему-то не тянет мерить. Это - места силы, самопознания и познания мира, им как бы положено быть вписанными в систему космических координат.
Мы выходили за границы туристических троп - по скользким камням вниз или вверх, хватаясь за стволы и корни, чтобы - до края. Повторюсь, на краю Гранд каньона не страшно, потому что - внизу - различим следующий уступ, а не бездна. Но, когда поворачиваешься спиной к тропе и смотришь в глаза этой живой вечности, серпику реки Колорадо, дальним горами, солнечным лучам над горами, то что-то сдвигается внутри - это чувство полета или счастья, драйв, риск, благодарность… Переход за черту и очерчивание собственных границ.
За черту, в пограничье - ты застываешь на рубеже миров, проверяя, маркируя собственные тело и душу (боялась, что в ночных кошмарах будет преследовать, как срываюсь с обрыва в каньон - но нет, обошлось)… Что есть человек, как не сгусток самых различных страхов? «Боящийся - не совершенен», а в этом горном, прополосканном дождем воздухе, сводящем с ума ароматами хвои, травы, смолы, свежести (куда там всем на свете парфюмерам) - здесь так рвешься к совершенству, коего страждешь и не достигаешь. …Каньон, пропуская за кордон, учит и тому, что ты - всего лишь слабое, ограниченное существо, предел которого невелик. Человечек, смири гордыню. Знай свое место, вперед - не пройти, сколько ни рискуй. Кто-то может забраться чуть дальше, кто-то - и на первый шаг не отважится, но свой предел есть там для всех - те горы и склоны, на которые не заберешься, с которых - не увидишь вида, не бросишь монетку, чтобы - обязательно вернуться… Амплитуда эмоций: от счастья до слез, вся палитра самопроявлений. А, в общем, так ли уж важно: взлететь со скалы или вползти на склон, но - прочувствовать, кто ты на земле в этом вот масштабе - масштабе Гранд-каньона, места духов, энергий и изначальности… Оно того стоит.
Теперь я знаю про себя, что не боюсь высоты, а - наоборот. Знаю и то, чего боюсь или, вернее, что не в моей власти ни исправить, ни перетерпеть. Собственную меру от радости до горя, от низа до верха… Не скажу, что это - самое легкое на свете знание, но и печаль его не безмерна.
Чувство бесконечной красоты Божьего мира - собственно, о нем специально можно было бы еще раз и не упоминать. Все, написанное выше, как раз и оно и есть. - Но, пережив и пересмотрев все это, гораздо сложнее сказать, что мир несовершенен или плохо устроен. Это как ответ Господа Иову: «где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева, когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его, и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?»… - Там чувствуешь Его руку и дыхание Его острее и тоньше, чем в рутине, в привычной обстановке, хотя, казалось бы, голова там занята совсем не философскими выкладками и вообще - не до размышлений. Подлинно чувство - почти физическое ощущение бытия Божия в мире, над миром, «покуда земля существует - везде». Все прочее - бонус.
Например, скромное такое осознание: стою вот, смотрю на прерии, на птичку колибри, что меньше бабочки, катаю в ладони камушек из каньона, вспоминая отроги Сьерра-Невады и речку Колорадо… Кордильеры… Это правда все было со мной? Не приснилось? То, о чем в детстве и мечтать-то было невозможно, немыслимо… По этим горами носились апачи, а вокруг каньона селились навахо… Нет ничего невозможного? - «На далекой Амазонке не бывал я никогда…» Невозможное всегда найдется. «Только Дон и Магдалина, быстроходные суда, только Дон и Магдалина ходят по морю туда»… Иногда даже хорошо быть маааааленьким человечком с большими мечтами. Пусть сбываются не все, пусть не сбывается самое, самое главное, но, видно, и того, что есть, что было - с лихвой человечку довольно.
Оставляя за скобками города (Лас-Вегас мне не понравился категорически, город-подделка, город-фальшивка, а вот Сан-Франциско и Сан-Диего - очаровательные, совершенно противоположные по климату, по настрою, по краскам, но одинаково милые и подлинные, тогда как Лос-Анжелес оставил достаточно равнодушной), потому что соль земли не в них, и даже - не Тихий океан, поскольку знакомство с ним было отчаянно коротким, на уровне нескольких волн, - отправлюсь в глубину материка. Логика простая: и города, и даже океаны - это то, что при всей индивидуальности, вообразимо и узнаваемо или - хотя бы - привычно и уже адаптировано чувствами. Тогда как природа плато Колорадо и пустыни Мохави… никакие «Золото Мак-кены» или «прерии, прерии, великая даль, индейские перья, английская сталь…» этого не передают, располагаясь вне пределов привычного восприятия.
Чувство заповедности (оно же - чувство воды)
Йосимити - индейское слово. Говорят, одноименное племя, проживавшее до вторжения золотоискателей и прочих охотников за тем, что плохо лежит и медленно бегает, было достаточно агрессивным и жестоким. Мне же кажется, что как раз долина Йосимити наглядно отражает конфликт сознаний, тот барьер непонимания, который разделяет человека цивилизованного (постараюсь избежать негативной коннотации) и человека природного, живущего внутри принципиально иной системы целеполаганий и координат. Нет, ни за что на свете не променяю собственной цивилизованности и пресловутой «высокой духовной организации», но именно цивилизованные люди были вынуждены придумать охранять природу от самих себя и создавать заповедники, чтобы не истребить окончательно, тогда как индейцы брали ровно столько, сколько им было нужно, чтобы прожить, - и равновесие, гармония не нарушались. (Не индейцам же пришла в голову мысль валить на карандаши тысячелетние секвойи, посланников предществующей, допотопной эпохи. Толкиновские Онты, вероятно, могли бы выглядеть так же, как эти медноствольные, могучие и мохнатые беззащитные великаны…)
Скалистые горы и строгие сосны, неправдоподобно огромные белки, яркая трава и шумящие, струящиеся светом водопады - все это вместе кружит голову ощущением бестрепетной нетронутости, первозданной чистоты - воздуха, воды, земли, которая (нетронутость) живет собственной полнокровной жизнью, рождает и погребает, проливается дождем и водопадом, покрывается снегом и радугой, цветет, растет, кормит, дышит…
Современный человек пытается покорить эти горы, штурмуя их и прыгая с них с дельтапланом - и неизменно разбиваясь, увы… Он жаждет встречи с медведем или пумой, не особо задумываясь о последствиях... - Но он навсегда уже останется здесь гостем, не способным «слиться с Богом, как с пейзажем», но, надеюсь, и не способным уничтожить окончательно эту неподвластную ему местность. - И, знаете ли, почти стометровый водопад Йосимити. Когда маленькие капельки воды пропитывают собой воздух, а солнечный свет делает их видимыми - невестиной фатой это марево воды и света вздувается над землей, плывет, колышется, обволакивает - ты начинаешь осязать воздух и каждым вздохом ощущаешь, как соприкасаешься с миром, с этим самым прекрасным миром…
Чувство потусторонности (оно же - чувство пустоты).
Помните, в книге «Бытия»: земля же была безвидна и пуста… Она уже была, но у нее еще не было форм, красок, души, жизни… Пустыня Мохави, внутри которой расположен заповедник «Долина смерти», названный так мормонами, - это, скорее, эскиз будущего. Не поймите апокалиптически. Бывшее морское дно, долина смерти еще хранит в себе кристаллы соли и песчаные дюны, когда-то по ней мигрировали индейцы, хоть сейчас она уже и не пригодна для добычи пропитания. - Но, помимо естественной пользы, в мире есть иные резоны и причины… Тихая, величественная, не похожая ни на одну из пустынь, она, кажется, приглашает посмотреть на то, какой будет наша земля потом, когда-нибудь, когда мы все уйдем за стены Нового Иерусалима, а земля, отдыхая, будет грезить о новом рождении… А, может, именно так выглядит сейчас уставший Марс, переживший свою жизнь?... - Невысокие отроги гор полны цветных металлов, что делает их непривычно красочными. Зеленые, багровые, желтые, охровые, они опровергают миф о неживой природе. Неживое не может быть таким неподдающимся и прекрасным, таким созерцательно-очаровывающим… Там было около + 50, мы передвигались мелкими перебежками от кондиционированной машины и обратно, но совершеннейшее равнодушие этих пустых гор к тому впечатлению, которое они производят - и сила этого впечатления! - были сильнее жары, пота, неудобств… Почва горела под стопой, легкие разрывались от жара, глаза - от неправдоподобия пейзажа, но все вместе это - как путешествие во времени или же в космос. Туда, где гармония небесных сфер движется и переливается красотой без участия человека.
Чувство сказки (оно же - чувство гор)
Рыжие. Настоящие рыжие горы и парящий в небе орел. Много зелени, но ее почти не замечаешь, не сводя глаз с величественных горных силуэтов, летящих в небо в контровой прозрачной лазури. Странно, но они ни сколько не подавляют своим величием - наоборот, они будто раскрываются навстречу, напоминая то фантастических королей древности, то профили идейских божеств, то колдовские замки и неведомых животных, перед которыми драконы - просто детские выдумки. Мне казалось, что если чуть пристальней вглядеться в склоны каньона Зайн, то они с удовольствием разыграют передо мной гигантскую пантомиму в стиле Гомера или Эсхила…
Смотреть и сочинять или смотреть и прозревать… Мормоны назвали каньон «Зайн» - Сион, видя в скалистых пиках ангелов, а одно из плоскогорий признав «тропой Бога». Люди, никогда не видевшие Иерусалима (ни земного, ни небесного), были настолько потрясены природным совершенством этого места, что посчитали его прообразом будущего обетованного рая на земле… Никаких исторических или мистических предпосылок у них для того не было, только - эстетические. Или то самый воздух каньона, его добрые духи, теплота его камней и волшебство форм властно потребовали себе райского наименования?...
Чувство восторга (оно же - свободы)
Понимаете, если восточное побережье США с его Вермонтом, Коннектикутом, Бостоном и проч., в общем, не сильно отличается от европейского и даже русского пейзажа, то национальные парки Юты и Аризоны выглядят подлинно - другой стороной земли. Бескрайние прерии поражают воображение, что уж говорить о горных ущельях, каньонах, плато, выточенных ветрами и водами в настоящие шедевры? - Мы ехали долго, проносясь сквозь прерии и извивы гор красного каньона, мимо бизонов и оленят, мимо сосновых лесов, пока не увидели это - совершенно неожиданное, «нераскрученное» чудо, скромно названное по имени одного из первых цивилизованных обитателей - Брайс-каньон. Быть может, именно в силу нежданности-негаданности - потрясение было таковым, что после затмило все прочее, что, конечно, несправедливо. - Чтобы как-то впитать, переварить в себе зрелище, кто-то пытался сравнить его с иорданской Петрой, кто-то - уверить, что, мол, ничего особенного…
Невысокий горный обрыв, с которого открывается вид на бескрайнее плато, уходящее куда-то за горизонт - будто распахнутые крылья орла, накрывающие свет, будто Божьи ладони, держащие в пригоршне… Спящий город? Окаменевший народ? Языки остывшего пламени? - Тысячи тысяч небольших грациозных горных пагод с точеным боками, рядами спускающихся на самое дно каньона, они вызывали восхищенный вздох - это непредставимо! Ширь этого чуда и небеса над нею, «объятья простора», когда весь прочий мир перестает что-либо значить, забывается - потому что только этот горный утес над телами гор из розовой зари, только лики скал, шепчущееся с ветром, - немое паломничество в закат, горная литургия вселенной…
Потом был спуск вниз - испытание себя на прочность перед высотой и прелестью этих теплых и светлых уступов.
Потом - крутой подъем обратно, в обыкновенную жизнь. Ничего особенного, если не считать прикосновения к тому, что больше, сильнее и бесконечней тебя. Чувство свободы от лишнего груза и чувство благоговения перед увиденным.
Чувство безграничности (оно же - полета)
Над Великим Каньоном шел дождь. Это как со стороны наблюдать великий потоп - черная занавесь постепенно задергивается Его рукой, скрывая, поглощая детали, вещи, самый свет… Гид хмурился: мол, в такие дожди там ничего не видно. Но я-то как-то так заранее знала, что дождь просто милостиво освободит каньон от толп туристов, чтобы дать возможность как следует рассмотреть…
- Говорят, индейцы боялись каньона. Там живут духи. - О, верю! Иногда они принимают образ камня или дерева, чтобы потом сорваться с места и ухнуть вниз или рвануть вверх, в необъятные дали…
Было немного смешно на собственные ожидания. Мне почему-то казалось, что он - просто очень большой, но довольно узкий. Ну, каньон.
Он - беспредельный, не охватный взглядом… Уступчатые нерукотворные пирамиды скал не могут же быть намыты всего лишь одной рекой Колорадо! Быть может…, не ледник, но самый Потоп - его зримые следы, вернее, следы уходящей великой воды, освобождающей землю от Божьего гнева.
И покрытые жилками склоны - свидетели возрождения прощенного мира?... Дотронуться до первоначала… Меньшими категориями, чем циклы мироздания, горы и просторы национальных парков Юты и Аризоны почему-то не тянет мерить. Это - места силы, самопознания и познания мира, им как бы положено быть вписанными в систему космических координат.
Мы выходили за границы туристических троп - по скользким камням вниз или вверх, хватаясь за стволы и корни, чтобы - до края. Повторюсь, на краю Гранд каньона не страшно, потому что - внизу - различим следующий уступ, а не бездна. Но, когда поворачиваешься спиной к тропе и смотришь в глаза этой живой вечности, серпику реки Колорадо, дальним горами, солнечным лучам над горами, то что-то сдвигается внутри - это чувство полета или счастья, драйв, риск, благодарность… Переход за черту и очерчивание собственных границ.
За черту, в пограничье - ты застываешь на рубеже миров, проверяя, маркируя собственные тело и душу (боялась, что в ночных кошмарах будет преследовать, как срываюсь с обрыва в каньон - но нет, обошлось)… Что есть человек, как не сгусток самых различных страхов? «Боящийся - не совершенен», а в этом горном, прополосканном дождем воздухе, сводящем с ума ароматами хвои, травы, смолы, свежести (куда там всем на свете парфюмерам) - здесь так рвешься к совершенству, коего страждешь и не достигаешь. …Каньон, пропуская за кордон, учит и тому, что ты - всего лишь слабое, ограниченное существо, предел которого невелик. Человечек, смири гордыню. Знай свое место, вперед - не пройти, сколько ни рискуй. Кто-то может забраться чуть дальше, кто-то - и на первый шаг не отважится, но свой предел есть там для всех - те горы и склоны, на которые не заберешься, с которых - не увидишь вида, не бросишь монетку, чтобы - обязательно вернуться… Амплитуда эмоций: от счастья до слез, вся палитра самопроявлений. А, в общем, так ли уж важно: взлететь со скалы или вползти на склон, но - прочувствовать, кто ты на земле в этом вот масштабе - масштабе Гранд-каньона, места духов, энергий и изначальности… Оно того стоит.
Теперь я знаю про себя, что не боюсь высоты, а - наоборот. Знаю и то, чего боюсь или, вернее, что не в моей власти ни исправить, ни перетерпеть. Собственную меру от радости до горя, от низа до верха… Не скажу, что это - самое легкое на свете знание, но и печаль его не безмерна.
Чувство бесконечной красоты Божьего мира - собственно, о нем специально можно было бы еще раз и не упоминать. Все, написанное выше, как раз и оно и есть. - Но, пережив и пересмотрев все это, гораздо сложнее сказать, что мир несовершенен или плохо устроен. Это как ответ Господа Иову: «где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева, когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его, и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?»… - Там чувствуешь Его руку и дыхание Его острее и тоньше, чем в рутине, в привычной обстановке, хотя, казалось бы, голова там занята совсем не философскими выкладками и вообще - не до размышлений. Подлинно чувство - почти физическое ощущение бытия Божия в мире, над миром, «покуда земля существует - везде». Все прочее - бонус.
Например, скромное такое осознание: стою вот, смотрю на прерии, на птичку колибри, что меньше бабочки, катаю в ладони камушек из каньона, вспоминая отроги Сьерра-Невады и речку Колорадо… Кордильеры… Это правда все было со мной? Не приснилось? То, о чем в детстве и мечтать-то было невозможно, немыслимо… По этим горами носились апачи, а вокруг каньона селились навахо… Нет ничего невозможного? - «На далекой Амазонке не бывал я никогда…» Невозможное всегда найдется. «Только Дон и Магдалина, быстроходные суда, только Дон и Магдалина ходят по морю туда»… Иногда даже хорошо быть маааааленьким человечком с большими мечтами. Пусть сбываются не все, пусть не сбывается самое, самое главное, но, видно, и того, что есть, что было - с лихвой человечку довольно.