ФАИНА ГРИМБЕРГ (ГАВРИЛИНА) - ЛИТЕРАТРНЫЙ СЦЕНАРИЙ
ФАИНА ГРИМБЕРГ (ГАВРИЛИНА)
ССОРА ЗА ОБЕДОМ, ИЛИ НАШ МАЛЕНЬКИЙ СИМПАТИЧНЫЙ АБСУРД
НИКОЛАЮ БОГОМИЛОВУ
Представьте себе один из старых московских переулков, ну, где-нибудь в районе Нового Арбата, к примеру. Вот большой дом, построенный прочно, как строили обычно в тридцатые годы уже прошлого, то есть двадцатого века. На первом этаже почему-то парикмахерская, рядом зачем-то тесный магазинчик, где продается зеленый горошек в металлических баночках и йогурт в коробочках, позеленевших от стыда за информативную надпись «йогурт натуральный». И - наконец - в самом дальнем углу большого дома помещается почта. Здесь перетаскивает ящики с посылками герой нашего повествования по имени Ваня. Ване двадцать один год, он отслужил в армии, приехал из Кинешмы, учится на графика в художественном училище имени 1905 года и, вероятно, когда-нибудь покорит столицу. В Кинешме у Вани мама - учительница рисования и черчения на пенсии, поэтому Ваня может рассчитывать только на себя; и вот он учится и работает, потому что надо есть, иногда немножко пить в каком-нибудь баре спиртное, и еще и иногда покупать что-нибудь из одежды и обуви. Это Ваня. А это Оля. У нее круглые очки, прилизанные волосы неопределенно светлого цвета и скрипучий голосок. Ваня похож немного на старинного артиста Столярова. Оля похожа на старинный тип, который называдся когда-то «старая дева». Но разве бывает в наши дни такой тип женщин - «старая дева»? Никто бы не определил, сколько лет Оле. Ну, от двадцати пяти (предположим!) - до сорока. В помещении почты царит ностальгическая атмосфера докомпьютерной эпохи. Оля в коричневой кацавейке завертывает в плотную коричневую бумагу бандероли и перевязывает их веревочками. Ваня притаскивает ящики с посылками и Оля что-то такое на них наклеивает; возможно, марки… Во время обеденного перерыва Оля угощает своего молодого коллегу по трудному и тоскливому ремеслу почтового работника принесенными из дома бутербродами. Сама она ничего не ест; говорит, что не хочет. Бутерброды, как правило, с сыром, иногда - с колбасой. Ваня не отказывается. Вчера Оля вдруг пригласила Ваню к себе домой, поесть домашнего, так она выразилась; и добавила своим скрипучим голоском, что тетя очень вкусно готовит. На другой день было воскресенье, выходной. Ночью, засыпая на общежитской койке, Ваня чуть-чуть поразмышлял о некоторой странности Олиного приглашения. Но мысль о том, что Оля предполагает соблазнить его тетиным обедом и затем каким-то образом женить на себе, не пришла ему в голову. И вот, значит, Ваня идет в гости. А Оля , оказывается, живет в том же самом доме, где приютилась почтовое отделение. Лифта, однако, нет, и гость поднимается на пятый этаж пешком. Коридор, поворот, и еще поворот… И обшарпанная дверь. Ваня сразу предполагает, что квартира коммунальная. На звонок открывает Оля, она, такая как всегда, но вместо кацавейки на ней коричневое шерстяное платье с белым воротничком. Теперь она совсем немного , но всё же, напоминает тихую сумасшедшую, которая в сорок лет считает себя первоклассницей. И тут происходят разные сюрпризы, а именно: в прихожей начищенный до блеска паркет; в просторной комнате накрыт круглый стол, но почему-то на одну персону - серебряные приборы, фарфоровые тарелки и… супница, совсем как в кино! За столом расположились приодетые по моде парадных костюмов тридцатых годов человек восемь мужчин и женщин; все такого же неопределенного возраста, как Оля, которая с некоторой торжественностью, никак не вяжущейся с ее скрипучим голоском, приглашает гостя к столу. Ваня, конечно, понимает, что персона, которую намереваются кормить, это он. Вот он садится на гостеприимно пододвинутый стул и вдруг осознает, что выбраться из-за стола ему вряд ли удастся. Тут , вероятно, из кухни, появляется толстая женщина определенно очень пожилого возраста. Вид у нее добродушный.
- Моя тетя, Марья Ивановна, представляет ее племянница Оля.
Тетя оказывается простодушно говорливой:
- Вы кушайте, кушайте! - угощает она представленного ей гостя. - Вы на нас внимания не обращайте!.. - Она широко поводит полными руками в коротких рукавах. Но почему-то не спешит представить Ване остальныъ гостей. А, может, это и не гости вовсе, а домочадцы, члены семьи то есть. Тетя серебряным половником наливает суп в таредку. Ваня решает обдумать всё происходящее потом, и принимается за еду. Следом за вкусным наваристым бульоном являются котлеты с картофельным рассыпчатым пюре и соленым огурчиком. Свежий белый батон нарезан горкой в хоебнице… «На третье будет компот», - подумалось Ване. Какой же это домашний обед без компота?! А сидящие за столом внезапно заговорили. И как заговорили - очень как-то агрессивно и даже и очень нервно…
- Хватит уже… - загадочно обронила присевшая на краешек стула Оля.
- Да ты что! - горячо возразила тетя. - Без компота - никак! Только после компота!
- А я тебе, Марья, скажу, что Ольга твоя права! - худенький мужичок ударил кулачком по столу. - Десять лет ждали! Сколько можно?!
- А ты бы, Василий, помолчал! - рассердилась тетя. Десять лет он ждал, видите ли!
- Я пятнадцать лет жду, а он десять подождать не может! - вмешалась толстая дама с прической перманент.
- А на всех-то не хватит! - ехидно заметила худая с пучком на затылке. - Вкусный, должно быть, потому что молодой совсем, а вот на всех-то и не хватит!
- Кончай его! - взревел толстяк в рубахе, вышитой крестиком.
Потянулись к гостю руки, вдруг удлинившиеся, сверкнули длинные когти, а губы плотоядно покраснели. Оля широко раскрыла рот, показав роскошно страшные клыки. Да, спасения быть не могло. Но тут как раз и выяснилось, что и Ваня не так-то прост. Он широко размахнул руки, и они преобразились в могучие крылья орла. Серебряным половником Ваня разбил оконное стекло и вылетел наружу. Позади остались отчаянные вопли голодных вампиров. Уже стемнело и потому Ваня позволил себе спокойно долететь до общежития. Решил передохнуть на крыше, вдыхал прохладный воздух, сидел, раскинув крылья… Вот сейчас он их втянет в себя и снова станет просто Ваней из Кинешмы и в понедельник уволится с почты и надо будет искать новую работу…
«А компот, наверное, был вкусный!» - подумалось невольно.
ССОРА ЗА ОБЕДОМ, ИЛИ НАШ МАЛЕНЬКИЙ СИМПАТИЧНЫЙ АБСУРД
НИКОЛАЮ БОГОМИЛОВУ
Представьте себе один из старых московских переулков, ну, где-нибудь в районе Нового Арбата, к примеру. Вот большой дом, построенный прочно, как строили обычно в тридцатые годы уже прошлого, то есть двадцатого века. На первом этаже почему-то парикмахерская, рядом зачем-то тесный магазинчик, где продается зеленый горошек в металлических баночках и йогурт в коробочках, позеленевших от стыда за информативную надпись «йогурт натуральный». И - наконец - в самом дальнем углу большого дома помещается почта. Здесь перетаскивает ящики с посылками герой нашего повествования по имени Ваня. Ване двадцать один год, он отслужил в армии, приехал из Кинешмы, учится на графика в художественном училище имени 1905 года и, вероятно, когда-нибудь покорит столицу. В Кинешме у Вани мама - учительница рисования и черчения на пенсии, поэтому Ваня может рассчитывать только на себя; и вот он учится и работает, потому что надо есть, иногда немножко пить в каком-нибудь баре спиртное, и еще и иногда покупать что-нибудь из одежды и обуви. Это Ваня. А это Оля. У нее круглые очки, прилизанные волосы неопределенно светлого цвета и скрипучий голосок. Ваня похож немного на старинного артиста Столярова. Оля похожа на старинный тип, который называдся когда-то «старая дева». Но разве бывает в наши дни такой тип женщин - «старая дева»? Никто бы не определил, сколько лет Оле. Ну, от двадцати пяти (предположим!) - до сорока. В помещении почты царит ностальгическая атмосфера докомпьютерной эпохи. Оля в коричневой кацавейке завертывает в плотную коричневую бумагу бандероли и перевязывает их веревочками. Ваня притаскивает ящики с посылками и Оля что-то такое на них наклеивает; возможно, марки… Во время обеденного перерыва Оля угощает своего молодого коллегу по трудному и тоскливому ремеслу почтового работника принесенными из дома бутербродами. Сама она ничего не ест; говорит, что не хочет. Бутерброды, как правило, с сыром, иногда - с колбасой. Ваня не отказывается. Вчера Оля вдруг пригласила Ваню к себе домой, поесть домашнего, так она выразилась; и добавила своим скрипучим голоском, что тетя очень вкусно готовит. На другой день было воскресенье, выходной. Ночью, засыпая на общежитской койке, Ваня чуть-чуть поразмышлял о некоторой странности Олиного приглашения. Но мысль о том, что Оля предполагает соблазнить его тетиным обедом и затем каким-то образом женить на себе, не пришла ему в голову. И вот, значит, Ваня идет в гости. А Оля , оказывается, живет в том же самом доме, где приютилась почтовое отделение. Лифта, однако, нет, и гость поднимается на пятый этаж пешком. Коридор, поворот, и еще поворот… И обшарпанная дверь. Ваня сразу предполагает, что квартира коммунальная. На звонок открывает Оля, она, такая как всегда, но вместо кацавейки на ней коричневое шерстяное платье с белым воротничком. Теперь она совсем немного , но всё же, напоминает тихую сумасшедшую, которая в сорок лет считает себя первоклассницей. И тут происходят разные сюрпризы, а именно: в прихожей начищенный до блеска паркет; в просторной комнате накрыт круглый стол, но почему-то на одну персону - серебряные приборы, фарфоровые тарелки и… супница, совсем как в кино! За столом расположились приодетые по моде парадных костюмов тридцатых годов человек восемь мужчин и женщин; все такого же неопределенного возраста, как Оля, которая с некоторой торжественностью, никак не вяжущейся с ее скрипучим голоском, приглашает гостя к столу. Ваня, конечно, понимает, что персона, которую намереваются кормить, это он. Вот он садится на гостеприимно пододвинутый стул и вдруг осознает, что выбраться из-за стола ему вряд ли удастся. Тут , вероятно, из кухни, появляется толстая женщина определенно очень пожилого возраста. Вид у нее добродушный.
- Моя тетя, Марья Ивановна, представляет ее племянница Оля.
Тетя оказывается простодушно говорливой:
- Вы кушайте, кушайте! - угощает она представленного ей гостя. - Вы на нас внимания не обращайте!.. - Она широко поводит полными руками в коротких рукавах. Но почему-то не спешит представить Ване остальныъ гостей. А, может, это и не гости вовсе, а домочадцы, члены семьи то есть. Тетя серебряным половником наливает суп в таредку. Ваня решает обдумать всё происходящее потом, и принимается за еду. Следом за вкусным наваристым бульоном являются котлеты с картофельным рассыпчатым пюре и соленым огурчиком. Свежий белый батон нарезан горкой в хоебнице… «На третье будет компот», - подумалось Ване. Какой же это домашний обед без компота?! А сидящие за столом внезапно заговорили. И как заговорили - очень как-то агрессивно и даже и очень нервно…
- Хватит уже… - загадочно обронила присевшая на краешек стула Оля.
- Да ты что! - горячо возразила тетя. - Без компота - никак! Только после компота!
- А я тебе, Марья, скажу, что Ольга твоя права! - худенький мужичок ударил кулачком по столу. - Десять лет ждали! Сколько можно?!
- А ты бы, Василий, помолчал! - рассердилась тетя. Десять лет он ждал, видите ли!
- Я пятнадцать лет жду, а он десять подождать не может! - вмешалась толстая дама с прической перманент.
- А на всех-то не хватит! - ехидно заметила худая с пучком на затылке. - Вкусный, должно быть, потому что молодой совсем, а вот на всех-то и не хватит!
- Кончай его! - взревел толстяк в рубахе, вышитой крестиком.
Потянулись к гостю руки, вдруг удлинившиеся, сверкнули длинные когти, а губы плотоядно покраснели. Оля широко раскрыла рот, показав роскошно страшные клыки. Да, спасения быть не могло. Но тут как раз и выяснилось, что и Ваня не так-то прост. Он широко размахнул руки, и они преобразились в могучие крылья орла. Серебряным половником Ваня разбил оконное стекло и вылетел наружу. Позади остались отчаянные вопли голодных вампиров. Уже стемнело и потому Ваня позволил себе спокойно долететь до общежития. Решил передохнуть на крыше, вдыхал прохладный воздух, сидел, раскинув крылья… Вот сейчас он их втянет в себя и снова станет просто Ваней из Кинешмы и в понедельник уволится с почты и надо будет искать новую работу…
«А компот, наверное, был вкусный!» - подумалось невольно.