ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ ФАИНЫ ГРИМБЕРГ (ГАВРИЛИНОЙ) "ДРУГ ФИЛОСТРАТ, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОГО РОДА РУССКОГО"
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ ФАИНЫ ГРИМБЕРГ (ГАВРИЛИНОЙ) «ДРУГ ФИЛОСТРАТ, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОГО РОДА РУССКОГО»
…. Андрей без жалости, естественно, без даже и малейшей мысли о жалости, принялся пинать, ловчась, воз¬можную свою убийцу. Он схитрился ухватить ее за шею, ху¬дую и тонкую. Чувство радости освобождения, радости вза¬хлеб охватило все его существо, когда пальцы ее на его шее ослабли. Довершая свое освобождение, он с силой юношес¬кой оттолкнул от себя старую мучительницу. Раздались дроб¬ные звуки падения. Старуха упала на пол, ударившись голо¬вой; тонкая ниточка крови, нарастая, покатилась из уголка скосившегося рта; странная блаженная улыбка явилась на гу¬бах тонких и почти бесцветных; глаза были закрыты...
Разумеется, Раиса Ивановна Андрея не узнала. Она его ни¬когда не видела и никакое чутье в се давным-давно крепко ус¬нувшем уме не пробудилось. Она осознала лишь, что перед ней явилось молодое мужское существо. Не то чтобы она осо¬знанно приняла его за юного Прокофия и ощутила и себя дев¬чонкой. Все действия ее были бессознательны. Можно ска-зать, что некая интуиция призывала ее сделать нечто в отно¬шении к этому юному мужскому существу, прикоснуться, ух¬ватить. Она вовсе не намеревалась душить его... Явственные телесные ощущения удара от падения и истечения крови дей¬ствительно позволили ей на какое-то мгновение ощутить се¬бя девчонкой, той самой, которую мальчишка Прокофий вдруг, резко принудил сделаться женщиной... Молниеносное озарение разума пронзило мозг дряхлой старухи. Она еще ус¬пела удивиться тому, что вновь превратилась в девочку, да, это смерть? А ведь О смерти вроде бы иное сказывали... Ста¬ло быть, врали... Она еще успела улыбнуться своему превра¬щению И умерла С улыбкой на дряхлых устах...
Однако Андрею не было времени удивляться, дивиться этой странной улыбке. Было больно шее, но не было време¬ни потереть. От этого внезапного костяного падения стару¬хи опрокинулись свечи в подсвечниках. И теперь огонь,
сильный и яркий, разносился, разрастался, вздымая алые пе¬реливчатые гребешки в строении ветхом.
Это происходило как бы мгновенно. Это был пожар. Дей¬ствуя совершенно по наитию, Андрей кинулся бежать, пере¬метнулся через перильца лестницы, рванулся к мужику, спя-щему караульщику, затряс его, замолотил кулаками, крича во весь голос:
- Пожар!.. Пожар!...
- Пожар! - оглашенно подхватил мужик, вскакивая одним махом. Он оттолкнул Андрея и первым выскочил наружу. Ан¬дрей прыгнул за ним. Уже началась обычная пожарная сума-тоха, озаряемая жарким пламенем. Андрей, не думая, бежал, летел, что есть духу, прочь, прочь, К лесу. От леса - внезап¬но - резко - вбок - по накатанной снежной дороге..,
Наконец он остановился. Сообразил, несмотря на темно¬ту, что добежал до сарлейской рощи. Теперь он понимал, что совершил побег. Он внезапно понял также, что причиной его побегу не только все то, что ему внезапно же случилось натворить, и даже, в сущности, и не столько оно явилось при¬чиной, сколько уже давно, пожалуй, хотя и неприметно креп¬нувшее в его душе большое желание этот побег наконец-то со¬вершить и тем самым совершенно переменить свою жизнь.
Он наконец-то получил возможность потереть шею, все еще болевшую. После быстрого и долгого бега ему не было холодно, хотя одет он был легко. Ветхий холодный зипун и ветхие же сапожки, валяные из козьей шерсти, не могли его особенно согревать. Кроме того он был гологлавый. без шап¬ки, которую потерял в «старом доме». Отсутствие рукавиц то¬же не могло согревать. Он немного приустал и пошел медлен¬нее, а потому и сделалось холоднее. Он обошел Сарлеи, уже совсем рассвело и он почувствовал голод...
Oн, в сущности, не так хорошо знал большую жизнь, дале¬кую от малой жизни, которую он проводил до сих пор. Баяли о сарлейском одном беглеце, бежавшем из солдат и прятав-шемся в известной роще. Он просил хлебца у девок-ягодниц. Они его и выдали. Управляющий нарядил в рощу мужиков и его скоро поймали... Конечную цель своего бегства мальчик также смутно представлял себе. Кажется, надо было стрс- миться куда-то в далекие степи или же за пределы Российско¬го государства... Наконец он ослаб и присел под деревом, привалившись к стволу. Это могло совсем худо кончиться . если бы не то самое отчаянное желание, жажда жить, ко¬торая подняла его на ноги и заставила передвигаться вперед, хотя и с большим трудом. На счастье свое встретил он сарлейского мужика-мордвина в чапане на дровнях, поделивше¬гося с ним ломтем ржаной лепешки, жестким и захолодев¬шим, но все же хлебом. Андрей к тому времени сильно про¬мерз и едва мог говорить. Мужик живо смекнул, что видит бег¬леца. Андрей в отчаянии просился, чтоб довезли до села, в избу - погреться. Но мужик не мог сделать ему даже этого одолжения из страха перед возможным доношением управля¬ющему. Он только посоветовал Андрею добраться до имения князя Грузинского. Проситься на дровни было бессмыслен но, от медленного их движения Андрей вконец заколел бы. А так бежать было недалеко, то есть версты четыре, значит, где-то километров около пяти на современный наш пересчет...
Андрей нашел силы добежать, постучался в окраинную из¬бу, и только тут лишился чувств.
Неделю он провалялся больной на печи в людской избе. Затем еще неделю отъедался хлебом и щами, разок даже с убо¬иной. Затем его нарядили на работу - постройку дома камен¬ного.
Князь Георгий Грузинский приходился, кажется, потом¬ком или родичем имеретинскому царю Арчилу, выехавшему В Россию в конце XVII столетия. Арчилу были подарены и за-крепощены терюхане - нижегородская мордва; по указу Фе¬дора Алексеевича в конце самом его царствования. Но, впро¬чем, я не знаю в точности, действительно ли род киязей Гру-зинских прямо относится к Арчилу...
В имении князя Грузинского принимали беглых. Это, ра¬зумеется, полагалось противозаконным, однако же окрест¬ные помещики не рисковали действовать против важного аристократа, живавшего в своем имении лишь наездами. Приемка беглых обеспечивала, разумеется, даровую рабочую силу для мельниц и винокуренного завода, действовавших в имении. Но был и риск, поскольку сдерживать людей отчаян-
ньгх и отчаявшихся возможно было сильными наказаниями и угрозой выдачи. Но все равно они могли решиться на край¬ность, на поджог, например, или на убийство управляющего. В этом имении Андрей провел четыре года на тяжелых ра¬ботах. Он сделался взрослым и сильным юношей, несмотря на дурное пропитание и побои наказательные. Три раза Анд¬рей пытался бежать, но его ловили и так охаживали батога¬ми, что едва не покалечили вовсе. Впрочем, его и ценили, он был сильный и толковый работник. В обиду он себя не давал, и сотоварищи его, которые были все его гораздо старше, по¬кровительствовали ему и уважали. Здесь, в кругу сотовари¬щей, прокололи ему правое ухо (тогда было в обычае колоть правое) и вдели оловянную серьгу. У него обнаружился хоро¬ший теноровый голос, протяжный и звонкий. Просили его петь, особенно когда он затягивал свои любимые, которые певал и впоследствии:
Зее-озды с неба упада-ают, Ви-х
ри по земли-и бушуют. Змеи огненны стремятся.
И другую:
На-а людску-ую злу-ую гибель...
Во-олга, ты Iio-олга матушка!
Широко Ro-олга разлива-алася,
Со крутыми-ибер ега-ами поравнялася,
Понмшала вел го-оры, до-алы.
Все сады зеленые.
О-астайался один зелен сад,
Што-о во-а том са-аду част рахитов куст;
По-од кустиком беда лежит.
Беда лежит - тело-о белое,
Тело-о белое молодецкое:
Резвы ноженьки вдоль дорожжъки-и.
Белы ручеиьки-и на белой груде,
Соплеч, голо-овушка сокатиласа-а...
…. Андрей без жалости, естественно, без даже и малейшей мысли о жалости, принялся пинать, ловчась, воз¬можную свою убийцу. Он схитрился ухватить ее за шею, ху¬дую и тонкую. Чувство радости освобождения, радости вза¬хлеб охватило все его существо, когда пальцы ее на его шее ослабли. Довершая свое освобождение, он с силой юношес¬кой оттолкнул от себя старую мучительницу. Раздались дроб¬ные звуки падения. Старуха упала на пол, ударившись голо¬вой; тонкая ниточка крови, нарастая, покатилась из уголка скосившегося рта; странная блаженная улыбка явилась на гу¬бах тонких и почти бесцветных; глаза были закрыты...
Разумеется, Раиса Ивановна Андрея не узнала. Она его ни¬когда не видела и никакое чутье в се давным-давно крепко ус¬нувшем уме не пробудилось. Она осознала лишь, что перед ней явилось молодое мужское существо. Не то чтобы она осо¬знанно приняла его за юного Прокофия и ощутила и себя дев¬чонкой. Все действия ее были бессознательны. Можно ска-зать, что некая интуиция призывала ее сделать нечто в отно¬шении к этому юному мужскому существу, прикоснуться, ух¬ватить. Она вовсе не намеревалась душить его... Явственные телесные ощущения удара от падения и истечения крови дей¬ствительно позволили ей на какое-то мгновение ощутить се¬бя девчонкой, той самой, которую мальчишка Прокофий вдруг, резко принудил сделаться женщиной... Молниеносное озарение разума пронзило мозг дряхлой старухи. Она еще ус¬пела удивиться тому, что вновь превратилась в девочку, да, это смерть? А ведь О смерти вроде бы иное сказывали... Ста¬ло быть, врали... Она еще успела улыбнуться своему превра¬щению И умерла С улыбкой на дряхлых устах...
Однако Андрею не было времени удивляться, дивиться этой странной улыбке. Было больно шее, но не было време¬ни потереть. От этого внезапного костяного падения стару¬хи опрокинулись свечи в подсвечниках. И теперь огонь,
сильный и яркий, разносился, разрастался, вздымая алые пе¬реливчатые гребешки в строении ветхом.
Это происходило как бы мгновенно. Это был пожар. Дей¬ствуя совершенно по наитию, Андрей кинулся бежать, пере¬метнулся через перильца лестницы, рванулся к мужику, спя-щему караульщику, затряс его, замолотил кулаками, крича во весь голос:
- Пожар!.. Пожар!...
- Пожар! - оглашенно подхватил мужик, вскакивая одним махом. Он оттолкнул Андрея и первым выскочил наружу. Ан¬дрей прыгнул за ним. Уже началась обычная пожарная сума-тоха, озаряемая жарким пламенем. Андрей, не думая, бежал, летел, что есть духу, прочь, прочь, К лесу. От леса - внезап¬но - резко - вбок - по накатанной снежной дороге..,
Наконец он остановился. Сообразил, несмотря на темно¬ту, что добежал до сарлейской рощи. Теперь он понимал, что совершил побег. Он внезапно понял также, что причиной его побегу не только все то, что ему внезапно же случилось натворить, и даже, в сущности, и не столько оно явилось при¬чиной, сколько уже давно, пожалуй, хотя и неприметно креп¬нувшее в его душе большое желание этот побег наконец-то со¬вершить и тем самым совершенно переменить свою жизнь.
Он наконец-то получил возможность потереть шею, все еще болевшую. После быстрого и долгого бега ему не было холодно, хотя одет он был легко. Ветхий холодный зипун и ветхие же сапожки, валяные из козьей шерсти, не могли его особенно согревать. Кроме того он был гологлавый. без шап¬ки, которую потерял в «старом доме». Отсутствие рукавиц то¬же не могло согревать. Он немного приустал и пошел медлен¬нее, а потому и сделалось холоднее. Он обошел Сарлеи, уже совсем рассвело и он почувствовал голод...
Oн, в сущности, не так хорошо знал большую жизнь, дале¬кую от малой жизни, которую он проводил до сих пор. Баяли о сарлейском одном беглеце, бежавшем из солдат и прятав-шемся в известной роще. Он просил хлебца у девок-ягодниц. Они его и выдали. Управляющий нарядил в рощу мужиков и его скоро поймали... Конечную цель своего бегства мальчик также смутно представлял себе. Кажется, надо было стрс- миться куда-то в далекие степи или же за пределы Российско¬го государства... Наконец он ослаб и присел под деревом, привалившись к стволу. Это могло совсем худо кончиться . если бы не то самое отчаянное желание, жажда жить, ко¬торая подняла его на ноги и заставила передвигаться вперед, хотя и с большим трудом. На счастье свое встретил он сарлейского мужика-мордвина в чапане на дровнях, поделивше¬гося с ним ломтем ржаной лепешки, жестким и захолодев¬шим, но все же хлебом. Андрей к тому времени сильно про¬мерз и едва мог говорить. Мужик живо смекнул, что видит бег¬леца. Андрей в отчаянии просился, чтоб довезли до села, в избу - погреться. Но мужик не мог сделать ему даже этого одолжения из страха перед возможным доношением управля¬ющему. Он только посоветовал Андрею добраться до имения князя Грузинского. Проситься на дровни было бессмыслен но, от медленного их движения Андрей вконец заколел бы. А так бежать было недалеко, то есть версты четыре, значит, где-то километров около пяти на современный наш пересчет...
Андрей нашел силы добежать, постучался в окраинную из¬бу, и только тут лишился чувств.
Неделю он провалялся больной на печи в людской избе. Затем еще неделю отъедался хлебом и щами, разок даже с убо¬иной. Затем его нарядили на работу - постройку дома камен¬ного.
Князь Георгий Грузинский приходился, кажется, потом¬ком или родичем имеретинскому царю Арчилу, выехавшему В Россию в конце XVII столетия. Арчилу были подарены и за-крепощены терюхане - нижегородская мордва; по указу Фе¬дора Алексеевича в конце самом его царствования. Но, впро¬чем, я не знаю в точности, действительно ли род киязей Гру-зинских прямо относится к Арчилу...
В имении князя Грузинского принимали беглых. Это, ра¬зумеется, полагалось противозаконным, однако же окрест¬ные помещики не рисковали действовать против важного аристократа, живавшего в своем имении лишь наездами. Приемка беглых обеспечивала, разумеется, даровую рабочую силу для мельниц и винокуренного завода, действовавших в имении. Но был и риск, поскольку сдерживать людей отчаян-
ньгх и отчаявшихся возможно было сильными наказаниями и угрозой выдачи. Но все равно они могли решиться на край¬ность, на поджог, например, или на убийство управляющего. В этом имении Андрей провел четыре года на тяжелых ра¬ботах. Он сделался взрослым и сильным юношей, несмотря на дурное пропитание и побои наказательные. Три раза Анд¬рей пытался бежать, но его ловили и так охаживали батога¬ми, что едва не покалечили вовсе. Впрочем, его и ценили, он был сильный и толковый работник. В обиду он себя не давал, и сотоварищи его, которые были все его гораздо старше, по¬кровительствовали ему и уважали. Здесь, в кругу сотовари¬щей, прокололи ему правое ухо (тогда было в обычае колоть правое) и вдели оловянную серьгу. У него обнаружился хоро¬ший теноровый голос, протяжный и звонкий. Просили его петь, особенно когда он затягивал свои любимые, которые певал и впоследствии:
Зее-озды с неба упада-ают, Ви-х
ри по земли-и бушуют. Змеи огненны стремятся.
И другую:
На-а людску-ую злу-ую гибель...
Во-олга, ты Iio-олга матушка!
Широко Ro-олга разлива-алася,
Со крутыми-ибер ега-ами поравнялася,
Понмшала вел го-оры, до-алы.
Все сады зеленые.
О-астайался один зелен сад,
Што-о во-а том са-аду част рахитов куст;
По-од кустиком беда лежит.
Беда лежит - тело-о белое,
Тело-о белое молодецкое:
Резвы ноженьки вдоль дорожжъки-и.
Белы ручеиьки-и на белой груде,
Соплеч, голо-овушка сокатиласа-а...