Восемь видов - версия Утагава Куниёси (и не только)
В своё время я как-то уже немного писал про интереснейший сюжет "восьми знаменитых видов", мимо которого не прошёл, наверное, ни один мастер укиё-э XVIII-XIX веков. Не оказался исключением и Утагава Куниёси, со своей "воинской" серией 1836 года, в которой данная тема предстаёт в довольно необычном прочтении. Нашлась эта серия при подготовке заметки про Кинтаро, так что начнём именно с первой "попавшейся" в серии гравюры.
Очищающий ветер в топях Итихара. Весьма экспрессивно, даже по меркам Куниёси...
На гравюре изображена финальная схватка между демоническим разбойником Кидомару и сподвижниками легендарного воина Минамото-но Ёримицу (Райко), в число которых входил и Саката-но Кинтоки, повзрослевший Кинтаро. Сцене этой предшествовал побег Кидомару с постоялого двора, где он был закован в цепи по приказу Райко.
Вот как описана эта схватка в "Собрании услышанных древних и нынешних историй", составленном в 1254 году Татибана-но Нарисуэ:
" Добравшись до поля, через которое шла дорога к горе Курама, Кидомару огляделся, но не смог найти подходящего места, чтобы спрятаться. Тогда он выбрал самого большого буйвола из тех, что паслись неподалеку, убил его и перетащил к дороге. Он вспорол буйволу брюхо, выпотрошил его, спрятался внутрь и стал ждать.
Кидомару и несчастный буйвол. Это тоже Куниёси (которого дальше по тексту
специально мы отмечать уже не будем).
Вскоре показался Райко. Он был облачен в белую охотничью одежду и играл мечом. Его сопровождали четверо воинов: Цуна, Кинтоки, Садамицу и Суэтакэ. Райко остановил лошадь и сказал: "Забавное поле. И сколько здесь скота. Поохотимся-ка на буйвола".
Все четверо с радостью бросились вперед, соревнуясь друг с другом и стреляя в животных свистящими стрелами хикимэ. Это было достойное зрелище. И вдруг Цуна достал настоящую, острую стрелу и выстрелил в мертвого буйвола.
Пока все в изумлении глядели на него, брюхо мертвого буйвола зашевелилось. Из него выскочил здоровенный парень с обнаженным мечом и бросился на Райко. Это был Кидомару! Из его тела торчала стрела, но он, казалось, не замечал ее. Он мчался к своему врагу.
Райко не утратил присутствия духа. Он вытащил свой меч и одним ударом отсек Кидомару голову. Однако Кидомару не упал и сумел даже ударить мечом по седельной луке Райко. Его голова отлетела и ударилась об украшение упряжи. До самого конца он оставался храбрым и бесстрашным".
Поверженный Кидомару.
2. Закат на мосту Удзи.
Здесь у нас одним из восьми видов "притворяется" сцена сражения у реки Удзи. Обратимся за её описанием к "Повести о доме Тайра" (в переводе Ирины Львовой):
"Всю предыдущую ночь принц Мотохито не смыкал глаз, и теперь, по дороге в Удзи, от усталости едва не падал с коня. Переехав мост, перекинутый через реку, люди принца сорвали доски настила и проводили принца в храм Равенства, Бёдоин, чтобы он отдохнул хоть краткое время.
Меж тем в Рокухаре услыхали, что принц покинул монастырь Миидэра. «Принц спасается бегством! - воскликнули самураи. - Он бежит в Нару! Скорее поскачем ему вдогонку!»
Двадцать восемь тысяч всадников во главе с сыновьями Правителя-инока Томомори и Сигэхирой, правителем земли Сацума Таданори и Главным конюшим Юкимори преодолели вершину Кохата и во весь опор поскакали к мосту через Удзи. Узнав, что противник укрылся на другом берегу реки в храме Бёдоин, они громовым голосом трижды прокричали боевой клич. Люди принца откликнулись таким же троекратным боевым кличем.
- Они разрушили мост! Они сорвали настил с моста! - кричали воины Тайра, скакавшие в головном отряде. Но главные силы по-прежнему неудержимо рвались вперед. Под их напором не меньше двух сотен всадников головного отряда свалились в реку и утонули. Наконец, противники выстроились по обе стороны моста, и засвистели первые стрелы.
Сцена битвы на разрушенном мосту у Утагава Ёсикадзу, ученика Куниёси
И у Утагава Садахидэ
Был среди воинов принца монах Дзёмё Мэйсю, из долины Цуцуи. Выбежав вперед, он воскликнул громовым голосом:
- Раньше вы слух обо мне слыхали, ныне воочию поглядите! Я воин, известный силой, цвет воинства обители Миидэра! Зовут меня - Дзёмё Мэйсю из Цуцуи, я воитель-монах, из тех, кто один равен тысяче! Кто из вас считает себя могучим и храбрым? Выходи и сразимся! - С этими словами он в мгновение ока послал подряд двадцать три стрелы из своего лука, сразив наповал двенадцать и ранив одиннадцать воинов Тайра.
Затем он отбросил лук, отшвырнул прочь колчан, хотя там еще оставалась одна стрела, скинул с ног башмаки из медвежьего меха и, босиком прыгнув на балку моста, бегом побежал вперед. Никто другой не осмелился бы ступить ногой на узкую перекладину, но Дзёмё бежал так смело, будто то была не тонкая балка, а широкий проезд Первой или Второй дороги в столице! Он скосил алебардой пятерых и хотел уже поразить шестого, но тут рукоять алебарды расщепилась надвое. Тогда он отбросил прочь алебарду и обнажил меч. Окруженный врагами, он разил без промаха, то рубил мечом вкруговую, то крест-накрест, то приемом «паучьи лапы», то «стрекозиным полетом», то «мельничным колесом», и, наконец, как будто рисуя в воздухе замысловатые петли «ава».
В одно мгновение уложил он восьмерых человек, но, стремясь поразить девятого, нанес слишком сильный удар по шлему врага; меч надломился, выскочил из рукояти и упал в реку. Единственным оружием остался теперь у него короткий кинжал. Дзёмё бился яростно, как безумный.
Бег по разрушенному мосту у Хокусая.
По примеру Дзёмё монахи Миидэры и воины Ватанабэ наперебой рвались вперед по перекладинам моста. Иные возвращались с оружием, отнятым у врага, другие, раненные, сами кончали с собой, бросившись в реку. Битва на мосту бушевала, как пламя!
Был тут отважный, могучий монах по имени Итирай, служка преподобного Кэйсю. Он сражался позади Дземе, но балка была узка, и ему никак не удавалось обогнать Дзёмё. Тогда, ухватившись рукой за защитную пластину на его шлеме и бросив: «Не обижайся на меня, Дзёмё!» - он перепрыгнул через него вперед и бился свирепо, пока не пал.
А Дзёмё удалось отступить обратно, к храму Равенства. Там он сел на траву у ворот, сбросил доспехи и сосчитал зазубрины, оставшиеся от ударов воинов Тайра. Всего он насчитал их шестьдесят три, но панцирь был пробит насквозь только в пяти местах, и раны были неглубоки. Он прижег раны пучками моксы, потом обмотал голову куском ткани, набросил белую рясу и, опираясь вместо посоха на сломанный лук, направил стопы в Нару распевая: «Славься, о будда Амида!»
Момент с прыжком Итирая очень любили художники укиё-э:
Гравюры мастеров "старой гвардии" - Киёмицу Тории и Китао Сигэмаса.
Тут снова Куниёси
А это работа его лучшего ученика - Цукиока Ёситоси
В итоге армия Тайра всё же решилась на конную переправу через бурную реку, что решило исход битвы - войска Минамото в этом сражении были разбиты, мятежный принц погиб под градом стрел, а военачальник Минамото-но Ёримаса был вынужден совершить сэппуку - одно из первых "образцовых" в самурайской истории.
Эту переправу тоже очень живописно изображали:
Гравюра Утагава Садахидэ
А это изумительная работа Кобаяси Киётика.
3. Осенняя луна в Исибасияма.
Схватка воинов Ёситада и Кагэхиса в битве при Исибасияме.
Ещё одно сражение войны Гэмпэй, закончившееся поражением Минамото. По сегодняшней традиции обратимся к яркому описанию этой битвы, на сей раз - из книги Стивена Тёрнбулла "Самураи. Военная история":
"Сражение при Исибасияма стало почти такой же катастрофой для Минамото, как и битва при Удзи. Опасаясь, что к Ёритомо придут подкрепления, Оба Кагэтика предпринял отчаянную ночную атаку на позиции Ёритомо. Исибасияма представляет собой узкую долину у берега моря, не оставляющую много места для маневра, не говоря уже о формальностях поединка. Непроглядная тьма, ветер и проливной дождь способствовали неожиданному нападению. Можно представить, с какой решимостью грубые провинциальные самураи приступили к своей смертоносной работе. Не было ни провозглашения родословных, ни вызовов на поединок достойных противников, только грязь и кровь жестокой битвы. К концу сражения небольшой отряд Минамото был практически уничтожен".
Почти все художники так и изображают эту битву - на узкой мрачной полоске суши, между неспокойным морем и крутыми скалами. И везде кипит сражение...
Утагава Ёсикадзу
И сам Куниёси
Там, где изображается непосредственно схватка воинов Ёситада и Кагэхиса, тоже "темень и ветер", как и на первой гравюре Куниёси.
Стоит отметить, что в итоге победил как раз вроде бы поверженный на гравюрах Кагэхиса. Вот как это вышло:
"Схватившись с Кагэхиса врукопашную, Ёситада подмял его под себя и стал звать своего слугу, но прежде, чем тот успел подойти, вместо него подоспел на помощь к Кагэхиса неприятельский воин Нагао Тамэмунэ. В это время уже наступила совсем темная ночь и шел сильный дождь; было так темно, что не видно ни зги. "Тот, что наверху, это Кагэхиса!" - говорил приближающемуся воину Ёситада. "Нет, Ёситада наверху!" - кричал Кагэхиса. Тамэмунэ подскочил и рукой стал ощупывать доспехи. Тогда Ёситада, подняв ногу, пнул его и поскорее стал обнажать меч, чтобы пронзить Кагэхиса, но меч не выходил из ножен. Между тем прибежал еще Садакагэ, младший брат Тамэмунэ, и кончилось тем, что Ёситада был убит; слуга его тоже погиб".
Такая вот переменчивая воинская удача - зевать не стоит...
Напоследок довольно любопытная деталь - "Осенняя луна в Исибасияма" местами уж очень сильно напоминает всем до боли знакомую гравюру:
Вряд ли это простое совпадение ))
Продолжение следует.
Очищающий ветер в топях Итихара. Весьма экспрессивно, даже по меркам Куниёси...
На гравюре изображена финальная схватка между демоническим разбойником Кидомару и сподвижниками легендарного воина Минамото-но Ёримицу (Райко), в число которых входил и Саката-но Кинтоки, повзрослевший Кинтаро. Сцене этой предшествовал побег Кидомару с постоялого двора, где он был закован в цепи по приказу Райко.
Вот как описана эта схватка в "Собрании услышанных древних и нынешних историй", составленном в 1254 году Татибана-но Нарисуэ:
" Добравшись до поля, через которое шла дорога к горе Курама, Кидомару огляделся, но не смог найти подходящего места, чтобы спрятаться. Тогда он выбрал самого большого буйвола из тех, что паслись неподалеку, убил его и перетащил к дороге. Он вспорол буйволу брюхо, выпотрошил его, спрятался внутрь и стал ждать.
Кидомару и несчастный буйвол. Это тоже Куниёси (которого дальше по тексту
специально мы отмечать уже не будем).
Вскоре показался Райко. Он был облачен в белую охотничью одежду и играл мечом. Его сопровождали четверо воинов: Цуна, Кинтоки, Садамицу и Суэтакэ. Райко остановил лошадь и сказал: "Забавное поле. И сколько здесь скота. Поохотимся-ка на буйвола".
Все четверо с радостью бросились вперед, соревнуясь друг с другом и стреляя в животных свистящими стрелами хикимэ. Это было достойное зрелище. И вдруг Цуна достал настоящую, острую стрелу и выстрелил в мертвого буйвола.
Пока все в изумлении глядели на него, брюхо мертвого буйвола зашевелилось. Из него выскочил здоровенный парень с обнаженным мечом и бросился на Райко. Это был Кидомару! Из его тела торчала стрела, но он, казалось, не замечал ее. Он мчался к своему врагу.
Райко не утратил присутствия духа. Он вытащил свой меч и одним ударом отсек Кидомару голову. Однако Кидомару не упал и сумел даже ударить мечом по седельной луке Райко. Его голова отлетела и ударилась об украшение упряжи. До самого конца он оставался храбрым и бесстрашным".
Поверженный Кидомару.
2. Закат на мосту Удзи.
Здесь у нас одним из восьми видов "притворяется" сцена сражения у реки Удзи. Обратимся за её описанием к "Повести о доме Тайра" (в переводе Ирины Львовой):
"Всю предыдущую ночь принц Мотохито не смыкал глаз, и теперь, по дороге в Удзи, от усталости едва не падал с коня. Переехав мост, перекинутый через реку, люди принца сорвали доски настила и проводили принца в храм Равенства, Бёдоин, чтобы он отдохнул хоть краткое время.
Меж тем в Рокухаре услыхали, что принц покинул монастырь Миидэра. «Принц спасается бегством! - воскликнули самураи. - Он бежит в Нару! Скорее поскачем ему вдогонку!»
Двадцать восемь тысяч всадников во главе с сыновьями Правителя-инока Томомори и Сигэхирой, правителем земли Сацума Таданори и Главным конюшим Юкимори преодолели вершину Кохата и во весь опор поскакали к мосту через Удзи. Узнав, что противник укрылся на другом берегу реки в храме Бёдоин, они громовым голосом трижды прокричали боевой клич. Люди принца откликнулись таким же троекратным боевым кличем.
- Они разрушили мост! Они сорвали настил с моста! - кричали воины Тайра, скакавшие в головном отряде. Но главные силы по-прежнему неудержимо рвались вперед. Под их напором не меньше двух сотен всадников головного отряда свалились в реку и утонули. Наконец, противники выстроились по обе стороны моста, и засвистели первые стрелы.
Сцена битвы на разрушенном мосту у Утагава Ёсикадзу, ученика Куниёси
И у Утагава Садахидэ
Был среди воинов принца монах Дзёмё Мэйсю, из долины Цуцуи. Выбежав вперед, он воскликнул громовым голосом:
- Раньше вы слух обо мне слыхали, ныне воочию поглядите! Я воин, известный силой, цвет воинства обители Миидэра! Зовут меня - Дзёмё Мэйсю из Цуцуи, я воитель-монах, из тех, кто один равен тысяче! Кто из вас считает себя могучим и храбрым? Выходи и сразимся! - С этими словами он в мгновение ока послал подряд двадцать три стрелы из своего лука, сразив наповал двенадцать и ранив одиннадцать воинов Тайра.
Затем он отбросил лук, отшвырнул прочь колчан, хотя там еще оставалась одна стрела, скинул с ног башмаки из медвежьего меха и, босиком прыгнув на балку моста, бегом побежал вперед. Никто другой не осмелился бы ступить ногой на узкую перекладину, но Дзёмё бежал так смело, будто то была не тонкая балка, а широкий проезд Первой или Второй дороги в столице! Он скосил алебардой пятерых и хотел уже поразить шестого, но тут рукоять алебарды расщепилась надвое. Тогда он отбросил прочь алебарду и обнажил меч. Окруженный врагами, он разил без промаха, то рубил мечом вкруговую, то крест-накрест, то приемом «паучьи лапы», то «стрекозиным полетом», то «мельничным колесом», и, наконец, как будто рисуя в воздухе замысловатые петли «ава».
В одно мгновение уложил он восьмерых человек, но, стремясь поразить девятого, нанес слишком сильный удар по шлему врага; меч надломился, выскочил из рукояти и упал в реку. Единственным оружием остался теперь у него короткий кинжал. Дзёмё бился яростно, как безумный.
Бег по разрушенному мосту у Хокусая.
По примеру Дзёмё монахи Миидэры и воины Ватанабэ наперебой рвались вперед по перекладинам моста. Иные возвращались с оружием, отнятым у врага, другие, раненные, сами кончали с собой, бросившись в реку. Битва на мосту бушевала, как пламя!
Был тут отважный, могучий монах по имени Итирай, служка преподобного Кэйсю. Он сражался позади Дземе, но балка была узка, и ему никак не удавалось обогнать Дзёмё. Тогда, ухватившись рукой за защитную пластину на его шлеме и бросив: «Не обижайся на меня, Дзёмё!» - он перепрыгнул через него вперед и бился свирепо, пока не пал.
А Дзёмё удалось отступить обратно, к храму Равенства. Там он сел на траву у ворот, сбросил доспехи и сосчитал зазубрины, оставшиеся от ударов воинов Тайра. Всего он насчитал их шестьдесят три, но панцирь был пробит насквозь только в пяти местах, и раны были неглубоки. Он прижег раны пучками моксы, потом обмотал голову куском ткани, набросил белую рясу и, опираясь вместо посоха на сломанный лук, направил стопы в Нару распевая: «Славься, о будда Амида!»
Момент с прыжком Итирая очень любили художники укиё-э:
Гравюры мастеров "старой гвардии" - Киёмицу Тории и Китао Сигэмаса.
Тут снова Куниёси
А это работа его лучшего ученика - Цукиока Ёситоси
В итоге армия Тайра всё же решилась на конную переправу через бурную реку, что решило исход битвы - войска Минамото в этом сражении были разбиты, мятежный принц погиб под градом стрел, а военачальник Минамото-но Ёримаса был вынужден совершить сэппуку - одно из первых "образцовых" в самурайской истории.
Эту переправу тоже очень живописно изображали:
Гравюра Утагава Садахидэ
А это изумительная работа Кобаяси Киётика.
3. Осенняя луна в Исибасияма.
Схватка воинов Ёситада и Кагэхиса в битве при Исибасияме.
Ещё одно сражение войны Гэмпэй, закончившееся поражением Минамото. По сегодняшней традиции обратимся к яркому описанию этой битвы, на сей раз - из книги Стивена Тёрнбулла "Самураи. Военная история":
"Сражение при Исибасияма стало почти такой же катастрофой для Минамото, как и битва при Удзи. Опасаясь, что к Ёритомо придут подкрепления, Оба Кагэтика предпринял отчаянную ночную атаку на позиции Ёритомо. Исибасияма представляет собой узкую долину у берега моря, не оставляющую много места для маневра, не говоря уже о формальностях поединка. Непроглядная тьма, ветер и проливной дождь способствовали неожиданному нападению. Можно представить, с какой решимостью грубые провинциальные самураи приступили к своей смертоносной работе. Не было ни провозглашения родословных, ни вызовов на поединок достойных противников, только грязь и кровь жестокой битвы. К концу сражения небольшой отряд Минамото был практически уничтожен".
Почти все художники так и изображают эту битву - на узкой мрачной полоске суши, между неспокойным морем и крутыми скалами. И везде кипит сражение...
Утагава Ёсикадзу
И сам Куниёси
Там, где изображается непосредственно схватка воинов Ёситада и Кагэхиса, тоже "темень и ветер", как и на первой гравюре Куниёси.
Стоит отметить, что в итоге победил как раз вроде бы поверженный на гравюрах Кагэхиса. Вот как это вышло:
"Схватившись с Кагэхиса врукопашную, Ёситада подмял его под себя и стал звать своего слугу, но прежде, чем тот успел подойти, вместо него подоспел на помощь к Кагэхиса неприятельский воин Нагао Тамэмунэ. В это время уже наступила совсем темная ночь и шел сильный дождь; было так темно, что не видно ни зги. "Тот, что наверху, это Кагэхиса!" - говорил приближающемуся воину Ёситада. "Нет, Ёситада наверху!" - кричал Кагэхиса. Тамэмунэ подскочил и рукой стал ощупывать доспехи. Тогда Ёситада, подняв ногу, пнул его и поскорее стал обнажать меч, чтобы пронзить Кагэхиса, но меч не выходил из ножен. Между тем прибежал еще Садакагэ, младший брат Тамэмунэ, и кончилось тем, что Ёситада был убит; слуга его тоже погиб".
Такая вот переменчивая воинская удача - зевать не стоит...
Напоследок довольно любопытная деталь - "Осенняя луна в Исибасияма" местами уж очень сильно напоминает всем до боли знакомую гравюру:
Вряд ли это простое совпадение ))
Продолжение следует.