Дожди...
У нас бесконечно идут дожди.
Я уже стала волноваться за огород. Не могу туда сходить, убрать там все, а было бы неплохо сейчас именно там проводить время, так как дома находиться невозможно.
У мужа новый виток сумашествия налицо, антидепрессанты не пьёт, просто выглядит трупом. Причём, страшно злым трупом. Вчера, пока Мари в школе была, предложила ему пойти в «наш» храм, где мы обычно молимся. Серьёзно. Был дождь. Предложила идти пешком специально. Вроде как в храм же. Мы туда всегда пешком ходим. Это наше с ним намоленное место, маленькое синтоистское святилище, мы все время туда ходим.
Пошли мы с ним в храм и по дороге разругались в пух и прах. Он, правда, без сил сейчас совсем, но я его поняла. И мне стало горько и обидно. Дело в том, что он во всем винит меня. Оказывается, именно я виновата в том, что у Мари шишка, что я вовремя не нашла врачей, вовремя не решила проблему. Ну и всякая такая вот хрень была вчера мне высказана. Мало, чтобы я страдала и убивалась, надо чтобы я до конца своих дней ещё ощущала страшную вину за все, что произошло.
Я была ошеломлена, конечно. Но ... а что ещё от него было ждать? Сочувствия?
Я ему тоже сказала: «Так ты у нас тоже, вроде отец же! Не сосед, не чужой дядя. Ты-то все это время где был? Я с этой шишкой врачам вопросы задаю последние года 3 точно, а то и 4-ре года! И УЗИ мы делали. И нам сказали, при ребёнке же сказали, что не надо ничего делать с этой шишкой!». И при нем же самом, недели 3 назад, зять Кроки же сказал, что такие шишки сначала наблюдают, сразу не всегда удаляют. Он чем слушал? Но ему бесполезно все это повторять. Он очень сильно переживает. Однако, в отличие от меня спит хорошо. И головными болями не мучается. И валерьянку не пьёт. Сейчас весь пучок его оставшихся мозгов сконцентрировался на ненависти ко мне. Его злость по отношению ко мне затмила саму проблему. А проблема не во мне же.
Но мне, конечно, дико, что внутри семьи мне сейчас очень тяжело находиться. Когда Мари дома нет, я тоже из дома ухожу. Я чую, что если ее положат в больницу на лечение, я домой вообще возвращаться не буду. Скорей всего, остановлюсь где-то рядом с онкоцентром в гостинице. Дома находиться невозможно абсолютно. Правда, неизвестно, где мы в итоге будем лечиться. Пока неизвестности так много, что можно чокнуться. Хочу сказать спасибо всем, кто пишет мне комментарии, поддерживает. Это такая большая для меня сейчас психологическая поддержка, вы даже себе не представляете!
Сижу в Сайзерии сейчас.
Сейчас Наоко явится тоже, поддерживать меня:) она вчера в 10 вечера мне позвонила, понимает, что по телефону лучше не обсуждать, поэтому сегодня. Все мои японки мне говорят: «Ты только при ребёнке не кисни! А то она будет волноваться, а ей сейчас это не надо!». Поэтому я «не кисну». Актриса из меня никакая. На лице траур. Но чтобы Мари не волновалась, вру ей, что у меня очень болезненные мес. На самом деле, да, живот болит так, что таблетки не помогают. Даже думала, что, может, у меня миома. Ну какие уже мес., когда я уже год с гормональными наклейками хожу. Была у врача своего на днях, он сказал, что у меня ещё не климакс, так что это мес.
Вот, кстати, до чего может додуматься женщина вроде меня, если у неё сильно развит материнский инстинкт. Я ведь сегодня с утра уже стала думать, а как жить дальше, если я потеряю единственного своего ребёнка? Ведь если все будет разворачиваться по самому худшему сценарию, то мое, так называемое счастье материнства, может закончиться уже лет через 5 (с мужем начитались интернетов).
Неужели то, чего я всю жизнь больше всего боялась, то может произойти?
Помню, когда я вышла из кабинета врача в последний раз, я подумала про себя; «Нет, я ребёнка своего сама хоронить не буду! Не смогу! Я наложу на себя руки и умру вместе с ней!».
А сегодня я подумала о том, а, может, родить ещё?
И знаете, вот две крайности, и ни та, ни другая со мной не случится. Я уже это поняла.
Наложить руки я на себя не смогу, кишке тонка. И как бы сильно тоска меня ни сьедала, решиться на такое выше моих сил. Максимум, что я смогла бы, это мечтать о какой-то смертельной болезни, которая быстро бы меня забрала с этого света, где мне ничего будет уже не нужно, сама жизнь потеряет всякий смысл, и я останусь совсем одна. Потому что в муже я уверена, если что-то случится с Мари, он покончит собой. Для него это приемлемо. Он готов уже сегодня покончить собой, его останавливает только, по-моему, то, что мы без него не решим финансовые проблемы, если они возникнут, в случае, если потребуется лечение, которое уже не входит в страховку...
А родить ещё... Нет, я не настолько люблю детей, чтобы все время их хотеть. Да ещё жизнь свою им посвящать. А если уж и посвящать жизнь детям, то для этого есть масса других способов. В мире столько несчастных детей, возможно, кому-то из них когда-нибудь понадобится именно моя помощь. А рожать в 40, в 50 - это «причуда» не из большой любви к детям.
И потом, переживая вот этот нынешний наш период такой, очень нерадостный, я понимаю, что нисколько не жалею, что у меня нет ещё детей. Меня бы вряд ли спасла даже целая ясельная группа собственных детей, если бы с одним из них что-то случилось.
Конечно, все это какой-то ужас, который я сейчас пишу, но меня можно понять. Это материнский инстинкт во мне вот так сейчас выплескивается через край.
Настраиваюсь на то, что в онкоцентре нас никто утешать не будет и никто нам не скажет: «Да все будет в порядке!». Нет, я слишком хорошо знаю японцев. Это истеричный народ, фаталисты, они хоть и не бьются головой об стену, не рыдают в стенаниях, но обо всем в этом мире рассуждают так: «Судьба. Не повезло. Сайонара».
Они даже когда про землетрясения говорят, то абсолютно спокойным голосом произносят чудовищные цифры потенциальных погибших в очередном землетрясе. Тысячи, десятки тысяч - все это звучит буднично, как будто обсуждается бюджет на следующий год.
Так что настраиваюсь, что нам обязательно сто раз скажут, какая это редкостная дрянь на шее, что, возможно, это рак, и их бесполезно будет спрашивать, лечится это или нет. В ответ будет тупое молчание. Знаем уже, сто раз я все это проходила, в разных клиниках как переводчик, на чужих примерах. Теперь вот в новой ипостаси. И я для себя решила, что никаких разговоров лишних. Лишние разговоры в ущерб нам же. Даже, если в онкоцентре нам скажут лечиться по месту жительства, я в ту же клинику уже точно не вернусь. Видно было по ним, не хотят они нас лечить. Потому что я поскандалила в первый приём. Доверия к ним уже нет. Раз они такие щепетильные. Будем обращаться в университетскую клинику, ну или по рекомендации. Если предоставят место на Цукидзи, буду рада. Но там, похоже, большие очереди.
Вчера зять Кроки сказал, мол, мезенхиальные опухоли (SFT) нельзя трогать, так что биопсию, по идее, делать нельзя. В этом вся проблема. Именно биопсия может показать, рак это или нет. Но даже укол иголкой во время биопсии спровоцирует ее рост. А если ее удалять без знания, что это рак, то при удалении «материнской» опухоли начнутся рецидивы, метастазы начнут активно расти уже везде, по всему телу и это будет конец. Так что просто удалить и забыть как страшный сон не удастся. Если нам ее удалят на весь наш страх и риск, и после операции экспертиза покажет, что эта опухоль доброкачественная, то, в принципе, можно поставить на этом точку. А если не доброкачественная, то придётся сидеть как на пороховой бочке и ждать новых проявлений, обследоваться и пр.
Продолжаю пост этот уже на следующий день. Муж немного уже «подобрел». У него новая стадия сейчас: вытирает глаза все время. Плачет, видимо. Но с каменным лицом. Напряжение достигло уже апогея. А впереди ещё столько, неизвестно сколько нас ещё буду мурыжить. Ведь 24-ого утрам только приём у врача. И если будет биопсия, то, конечно, не в этот же день. Возможно, придётся ждать месяц. Там огромный поток людей в этом центре. Туда приезжают и из-за рубежа, очень много. И из Рф. Япония сейчас является лидером по лечению онкозаболеваний по эффективности и с наименьшим ценником.
Опубликую и продолжу дальнейшие свои душевные излияния.