яду мне
Жуткая невыносимая пустота, кафкианская безысходная усталость казнимого, который уже настолько истерзан, что даже не может кричать. Я ее чувствую, сознаю и даже как будто наблюдаю со стороны. Но сил переживать это у меня нет. Должно быть, это и есть вытеснение страдания как защита: я не хочу это чувствовать, я не в силах это чувствовать настолько, что действительно перестаю - как бы перестаю - замечать.
Я понимаю, что не в состоянии переживать тревогу, неуверенность, ожидание, страх, даже по незначительным поводам. И еще чувство вины, непомерно большое для столь ничтожных причин. Механизм вытеснения всегда скрыт, а вот он стал явным, у меня, оказывается, мощный внутренний запрет на любую ошибку, и если не могу немедленно исправить, начинается пытка нервов и очень скоро - отказ чувствовать и думать о проблемке.
Сколько-то лет назад я научилась использовать этот механизм для отстранения от физической боли. (А что еще прикажете делать с мигренью?) Теперь дошло, откуда взялась сама идея: я маленькая, меня бьют, а я не могу, не в силах защититься, прекратить, убежать, мне запрещено даже плакать от боли и обиды, и что остается? Отключить нервы и перенестись ощущением в некий момент в будущем, когда мучение прекратится - ведь непременно прекратится, все когда-нибудь кончается, ну и пусть избитая, зато наконец-то оставили в покое. Теперь везде: если я бессильна повлиять на обстоятельства, исправить что-то неудачное, защитить свои интересы, то и пусть это поскорее закончится, пусть даже мне во вред, лишь бы не было больно. Мне как будто бы спокойно и безразлично происходящее со мной.
И тут прорывается во мне огромное эмоциональное переживание чужого - особенно стихов, экспрессивная игра перед зеркалом или даже просто в пустоту, в стену, словно, становясь кем-то другим, я получаю право страдать открыто и бурно, хотя - что мне Гекуба? Пустота внутри только расширяется. И беззащитность. И бессмысленость всего.
Я понимаю, что не в состоянии переживать тревогу, неуверенность, ожидание, страх, даже по незначительным поводам. И еще чувство вины, непомерно большое для столь ничтожных причин. Механизм вытеснения всегда скрыт, а вот он стал явным, у меня, оказывается, мощный внутренний запрет на любую ошибку, и если не могу немедленно исправить, начинается пытка нервов и очень скоро - отказ чувствовать и думать о проблемке.
Сколько-то лет назад я научилась использовать этот механизм для отстранения от физической боли. (А что еще прикажете делать с мигренью?) Теперь дошло, откуда взялась сама идея: я маленькая, меня бьют, а я не могу, не в силах защититься, прекратить, убежать, мне запрещено даже плакать от боли и обиды, и что остается? Отключить нервы и перенестись ощущением в некий момент в будущем, когда мучение прекратится - ведь непременно прекратится, все когда-нибудь кончается, ну и пусть избитая, зато наконец-то оставили в покое. Теперь везде: если я бессильна повлиять на обстоятельства, исправить что-то неудачное, защитить свои интересы, то и пусть это поскорее закончится, пусть даже мне во вред, лишь бы не было больно. Мне как будто бы спокойно и безразлично происходящее со мной.
И тут прорывается во мне огромное эмоциональное переживание чужого - особенно стихов, экспрессивная игра перед зеркалом или даже просто в пустоту, в стену, словно, становясь кем-то другим, я получаю право страдать открыто и бурно, хотя - что мне Гекуба? Пустота внутри только расширяется. И беззащитность. И бессмысленость всего.