Поэзия в уфимской газете «Большевик», издававшейся с сентября 1919 года.
Свице Я. «…В ожиданьи лучшей доли». Поэзия в уфимской газете «Большевик», издававшейся с сентября 1919 года. В серии «Антология русской поэзии Башкортостана XIX - начала XX вв. // Истоки. - Уфа, 2018. - № 45 (7 ноября). - С. 6-7.
Янина СВИЦЕ
«…В ожиданьи лучшей доли»
Поэзия в уфимской газете «Большевик», издававшейся в Уфе сентября 1919 года.
В Национальном архиве Республики Башкортостан сохранилась подшивка рабоче-крестьянской газеты «Большевик», в электронном виде ее номера так же размещены на сайте Национальной библиотеки Республики Башкортостан.
После окончательного установления советской власти в городе и крае, эта газета являлась органом Уфимского губернского комитета Российской коммунистической партии (большевиков). Ее контора и редакция размещалась на улице Соборной (сейчас Театральной, до этого Я. Гашека) в типографии № 1. Первый номер вышел 25 сентября 1919 года, ответственным редактором издания был Ф. Дингельштедт, в редакционную коллегию входил он и А. Шуб.
В российском революционном движении известен Федор Николаевич Дингельштедт (1890-1943), происходивший из дворян, член РСДРП с 1910 г. Был участником Февральской революции, членом Петроградского комитета большевистской партии, занимался агитационно-пропагандистской работой среди кронштадтских матросов. В нач. 1922 г. - зав. ОРГО ЦК Компартии Туркестана, в 1924-27 - ректор Лесного института. С 1923 г. один из руководителей внутрипартийной левой оппозиции в Ленинграде. Неоднократно арестовывался и умер в Темлаге в 1943 году. О том, что Ф.Н. Дингельштедт в 1919 -1920 годах работал в Уфе сведений мне не найти не удалось.
Можно обратить внимание на то, что в «Большевике» печатался автор под псевдонимом «Дед Николай». В большом стихотворении «Октябрьский восход» опубликованном в праздничном номере от 7 ноября упоминается Уфа «…Из Уфы и из Сибири все крестьянство сознает». Можно предположить, что он или жил в Уфе или был как-то связан с нашим городом. Так же были напечатаны стихотворения Николая Дингельштедта по стилю похожие на произведения Деда Николая. И все они несколько нетрадиционны для уфимской большевистской печати тех лет. Не так революционно-фанатичны, не так агитационно-прямолинейны как, например, стихотворная продукция, печатавшаяся Политотделом 5-ой армии. Отцом большевика Федора Дингельштедта был плодовитый петербургский поэт, прозаик, драматург, журналист, отставной капитан лейб-гвардии Московского полка Николай Федорович фон Дингельштедт. Родился он в 1852 году, точная дата смерти не установлена (умер после 1916 года). Был автором сатирических, а так же незамысловатых почти лубочных произведений, ставших популярными у городских обывателей (прислуга, приказчики, чиновники, купцы), соответствующих кругу их интересов, и уровню понимания. Одним из многочисленных псевдонимов Николая Дингельштедта был «Энде». В газете «Болшевик» было напечатано стихотворение автора «Энде». Но, пока все это только самые предварительные предположения.
ДЕД НИКОЛАЙ
Рабоче-Крестьянский союз
Пеклись монарх и власти
Крестьянина о том,
Чтоб он не ведал сласти
И жил вполне скотом,
Чтоб изнывал рабочий
Снаружи и внутри,
Чтоб лишь смыкал раб очи
Часа на два, на три…
Но власти те слетели
Стал Керенский царить;
С буржуем в этом деле
Стал дружно все делить.
Боязнь крестьянской дружбы
С рабочим он имел,
И для буржуйской службы
Поссорить их хотел.
Хотел он чтоб солдата
Смел вовсе внешний враг,
Чтоб свет был для богатых,
Для бедных - прежний мрак…
Какая ж вероятность
Быть красной вновь заре?
Но… вышла «неприятность»,
Большая в октябре…
И власть попала в руки
Рабочих и крестьян:
Совет унял их муки,
Буржуям дав… изъян!
Тогда эсеры правый
И левый, с кулаком -
Буржуем в сельских нравах -
Рабочих с батраком.
Крестьянином беднейшим,
Ввести хотели в рознь;
Был результат сквернейшим,
И рушилась их кознь…
Союз с рабочим земледельцев,
Как бедняка, так средняка,
На ужас бывши их «Владельцев»,
Растет! Победа их близка!
«Большевик». № 2, 28 сентября 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
Кулацкое житье
Солнце глянуло по улице…
Кто с женой еще милуется,
А встают в избе другой;
Люд еще полунагой…
У иных же трубы курятся,
Получила корму курица:
У нее тревожен взгляд -
Все зовет своих цыплят…
А цыплята, частью проданы,
Богачам к обеду поданы -
Хорошо жить кулакам,
Плохо - только беднякам…
Кое где уже молодушки -
Белогрудые лебедушки -
Ставят в печку кашку, щи:
В бедных лени не ищи.
Но кулак из царства сонного
Не ушел… Кваску лимонного
Ждет! Подать должна сноха -
Так далеко ли до греха?
А его давно ждут лошади;
На дворе, большом, как площади,
Строят хлев в три топора -
Начинать дела пора!
«Обороты» со скотиною…
Мед купил по шесть с полтиною,
А продаст по сорок пять.
С хлебом дело есть опять.
От нужды мука спускается -
По полсотни пуд считается,
А ему сот пять за пуд
На базаре все дадут.
Тоже - «овощ огородная»…
Что ему нужда народная?
За царя и за попа
Он стоит - «толпа глупа».
Вот он едет за «работами»,
Сын сноха - пред ним с заботами…
Хоть в тюрьме быть должен он,
А народ ему - поклон.
«Большевик». № 5, 9 октября 1919 года.
ЭНДЕ
Сатана там правит бал
На дону люд боевой
Славит идол свой военный;
Рад казачьей головой
Лечь на жертвенник священный.
Очень ревностно галоп,
В умиленьи, сброд казачий,
Генерал и даже поп
Пляшут с миною собачьей…
И ликует сатана:
«Вот какие времена»
Встарь казак был сын свободы, -
Ныне сделался рабом:
От него хотят уроды,
Чтоб он бил им в землю лбом.
И, послушный им, на брата,
На свободу в лютый бой
От ведет чтя рабство свято,
Злату жертвуя собой…
А злодеям сатана
Руки жмет: «Русь спасена!».
«Большевик». № 7, 16 октября 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
Октябрьский восход 1917 - 1919
Родилась на Руси идея
В приснопамятном году*
Фабриканта-лиходея
Свергнуть как врага труду.
Лиходей сбирал доходы.
Сладко пил и жирно ел;
Летом ездил он на воды.
Никого знать не хотел…
Пожелали, при Кровавом,
Ту идею воплотить:
Был Совет, но… прежним «правом»
Можно было все убить…
В силу этого, Советы
Появилися потом,
И разлилось море света -
Шире, глубже в каждый дом.
Власть к Рабочим Депутатам
Угрожала перейти;
То не нравилось богатым, -
«Надо стать им на пути!».
И к войне воспламенела,
Буржуазии вся власть,
Чтоб забрать ей Дарданеллы
И попользоваться всласть
Соглашатели, обманом,
И эсер, и меньшевик
Обвели народ туманом, -
«Не надежен большевик!»
В революцию, сначала,
Потому большевиков
Средь советских было мало -
Много ж было их врагов.
И вот, Керенский с другими,
Ставя бедным тормоза
Обещаньями благими,
Им пускали пыль в глаза…
Часть земельных Комитетов,
Мнивших бедным землю дать
В силу этих всех «обетов»,
Под арест велели взять.
И крестьянам землеробам
Стало ясно: эта власть,
Как пристало то «особам»,
Заберет самих их в пасть.
Тут пошел войной Корнилов
С офицерством, в Петроград, -
Чтоб помещиков к кормилу
Власти ставить без преград…
Против них пошли все дружно
И прогнали скоро вон,
Но лишь стали мы не нужны, -
Изменили с нами тон.
И политика обмана
Начала опять расти
Но рабочих вновь туманом
Не пришлося обвести:
В них развилося сознанье,
Вера в мощь большевиков,
Чтоб в советские собранья
Их избрать для дельных слов…
Но когда - назад два года -
Власть ушла к большевикам,
То причина для похода
Дал сей факт меньшевикам,
И они с эсерским роем
Угрожали как могли,
Что солдаты тут - из строя -
Нас сметут с лица земли…
Обещанье «учредилки»
Снова Керенцев дала.
Чтоб, при этом, все цидилки
Отвели глаза от зла.
Потому народ рабочий,
Ставши к власти на пути,
Вдруг решил, что покороче -
На Советы перейти.
Был объявлен, первым делом,
Договоров тайных ряд,
И поступком этим смелым
Был народ доволен, рад.
Договоры эти в «Царском»
Были все заключены
В интересе только барском, -
Ликовали и «чины»…
В довершение - Советом
Был объявлен результат
Перед всем буржуйским светом
(Тот был этому не рад):
Ради всех буржуев выгод
Воевать Русь не должна,
И единственный тут выход -
Прекращается война!
Предлагается всем странам
В перемирие вступить,
Дал предел смертям и ранам,
Больше кровь земле не пить!
И рабочие всесвета
Были тем поражены,
Убедясь, что власть Совета -
Всей душой против войны.
Тут грабители германцы
Собрались на «дело» в Брест
Русь ограбив, бросит шанцы,
На войну поставить крест…
Но они ж и пострадали
От Антанты грабежа:
Договор такой им дали -
В пол Германии межа!
Тут рабочие повсюду,
Раскусив своих «господ»,
Убедились, что зло люду
Все идет от их «забот».
Офицеров диктатура,
Зверства дикие и гнет -
Все противное натуре
Снова к рабству лишь ведет.
Из Уфы и из Сибири
Все крестьянство сознает:
Нет насилий пущих в мире, -
Чем несет Колчакский люд.
Потому что рухнут разом
И Деникин и Колчак
Вспыхнет все, как под Кавказом,
В трусе вызреет смельчак!
Власть помещика, кадета,
В коих ложная есть честь,
Власти мирного Совета
Кто же может предпочесть?
За границей люд рабочий
Очень мало ныне спит:
Говорят, он дни и ночи,
За Советов власть кипит:
И наступит всюду скоро
Царство честного труда, -
Богачей же хищных сворам
Не царить в нем никогда!
Да, погиб порядок барский,
Ноября нам день седьмой -
Красный праздник пролетарский
Дал победу над бедой.
* 1905 г. (примечание редакции).
Г.
7 ноября 1919 г.
Нынче праздник, праздник света,
Праздник флагов и огней
Праздник братского привета
В память сброшенных цепей!
Нынче - день рожденья Воли!
Встретим этот юбилей
В ожиданьи лучшей доли
С блеском праздничных огней!
Вспомним тех, кто жертвой пали,
Добываю Волю вам.
- Спите мирно, вы устали,
Отдохнуть уж время вам!
Мы явились вам на смену,
Славно павшие бойцы!
Протараним рабства стну!
Мио воздвигнем из войны!
Н.
Ермил Мироедов
У Ермила хлопот полон рот
И великих кулацких забот;
Ум за разум заходит порой.
Злится, охает, сам он не свой.
От пирушек остались мечты,
Ему темною ночкой не спится;
Угнетатель и враг бедноты,
С Революцией он «не мирится».
Опротивел ему белый свет;
Нет почтенья от бывших рабов;
И куда не пойдет - все Совет -
Комитет из одних бедняков.
Нет защиты купцу, кулаку,
Каждый землю свою обсевает;
Отказались работать ему,
И доходность Ермилушки тает.
Убежали помещик с попом
Верой-правдой служить Колчаку:
И мерещится сладостным сном
Счастье жизни былое ему.
Что бы хлеб не попал беднякам
И солдатикам Армии Красной,
Прячет хлебец Ермил по ночам,
Но труды мироеда напрасны!
Зорким оком голодные следит,
И совет пролетарский не спит;
Он пощады не даст кулакам,
Спекулянтам народным врагам!
Реквизиция будет в ответ
Саботажникам власти Советской;
Поклонится Ермилу, нет, нет,
Не пойдем мы с покорностью детской.
Разобьем все мечты у него
На возврат Колчаковской дубинки,
Не заставишь из нас никого
Петь под звук буржуазной сурдинки.
Бедноте и рабочему враг,
Он в душе нам читает проклятья,
Его бесит кровавый наш флаг,
Колчаку простирает объятья.
Словно гад из норы выползая,
Он шипит подколодной змеей,
Власть Советов клеймя, порицая,
С целью гнусною тайной своей.
Все усилья направим к тому,
Чтоб словить, обнаружить гадюку,
Чтоб нельзя было гаду сему,
Колчаку протянуть даже руку.
Николай ДИНГЕЛЬШТЕДТ
Свет и буря
Два года сверкают зарницы,
Прорезав унылую тьму,
Кладя ее власти границы,
Как солнце расплавив зиму.
Два года мы видим сиянье,
Что Русь озаряет собой,-
Низвергнуто гнета влиянье
В стране, бывшей царской.
Уже воцарилась свобода,
Гоня своих лютых врагов.
Хоть буря все этим два года
Ее бьет в виду берегов.
Друзья ее бодрствуют телом,
Два года, и духом своим,
И ночью все заняты делом,
Чтоб с бурею справится им.
Есть признак стихания бури -
Надежда, что третий то год,
Под пологом мирной лазури
Закончит усталый народ.
«Большевик». № 14, 7 ноября 1919 года.
Из оперы «Колчаковщина»1
Деникин (пьяным голосом)
Грозят мне гневом с выси лица -
То ангелы, иль черти?
Внизу же трупы, черепа,
Стоят пока две виселицы -
Все атрибуты смерти…
Но я привлек к себе попа.
С ним черти мне не страшны
Перегрызем им глотку!
Ангел тот - наивен глуп…
С попами я запрусь хоть в башню,
Пить буду с ними водку -
Ее здесь много, я не скуп!
Деникин (спохватившись)
Ах, да!
Не помогают их молебны!
Поют нам с жаром гимн хвалебный,
Поют себе, ревут поют,
А нас под пенье их все бьют!
Колчак (расслаблено)
Ужель тебе не надоело
Быть ежедневно битым?
А я гляди совсем разбит.
Болят ужасно кости, тело…
Ты пьян, - мне ж быть бы сытым!
Попов же выгнал - весь синклит.
Н. БАБКИН
Дезертиру
Ах, товарищ, зачем ты сложил
Пред врагами позорно винтовку?!
Ведь сознательно тем объявил
Ты родимой семье забастовку.
Не за царский чертог воевать
Нас зовет трудовая Россия,
А свободу и честь отстоять
Посылали друзья и родные.
Ты, с падением власти царя,
Стал хозяин Республики, воин,
Был свободы и чести достоин,
Месью бурной к буржуям горя.
Был защитник свободы святой…
Мы молили тебя о терпеньи,
Но покинул ты полк боевой
И вернулся в родное селенье.
Уж не рано ли взялся за плуг,
С поля битвы позорно бежавши?!
Не пришлось бы раскаяться, друг,
Тебе, годик-другой обождавши?!
«Люди-братья»… Ты правду сказал -
«Тот не прав, кто людей убивает!»…
За кого же того ты признал,
Кто свободу казнит и терзает?
От природы доверчив и прост,
Оправдал ты шпионов обманы:
Вдруг оставил без смены свой пост,
Позабыв кровь товарищей, раны;
Все поймешь, как буржуи за труд
И за хлеб тебе цену назначат,
Но уж силы твои не возьмут,
Только очи в бессилье заплачут!
Ты поступком своим доказал,
Что предателем стал для свободы
Белым бандам помощником стал
И врагом трудовому народу.
Все поймешь если белой ордой
И царем край родной полонится,
Да страданье и горе с нуждой
Будут в избу к народу ломится.
Долг исполни, недавний герой,
Перед бедным трудящимся миром:
Ты вернися в тот полк боевой
Из которого шел дезертиром.
«Большевик». № 22, 4 декабря 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
В развалившейся усадьбе
Насвистывает ветер
Унылый свой мотив,
И чей то воет сеттер
Под сенью старых ив…
Хозяин в школе жеребячьей
Окончил полный курс наук,
Но ум от них слепой, не зрячий:
Любовь к народу мертвый звук…
А в школе все его «цукали»,
И он затем других «цукал»,
Своею шашкой острой стали
Он на пирушках бил бокал…
С утра пил водку он «до змея»,
А к вечеру и «до слонов»;
Работать вовсе не умея,
Достиг за что-то он чинов…
Но нажил вместе с тем на службе
Себе подагру, ишиас.
Попал под суд он, но по дружбе,
Уволен только был в запас.
Хотел жениться он, но свадьбе
Бог состоятся не привел,
И в развалившейся усадьбе
Торчит былой владелец сел…
Душой давно стремится к белым,
Чтоб с ними грабить, убивать,
Но он бежал раз перед делом,
Да не пускает и кровать…
Лежит на ней в своей болезни;
Нет за душою ни гроша…
Убить себя - куда полезней,
Но жизнь и тут все хороша.
И все насвистывает ветер,
Печальный, грустный свой мотив,
И воем спрашивает сеттер:
«Зачем ты здесь, все прокутил?».
«Большевик». № 25, 23 декабря 1919 года.
Николай ДИНГЕЛЬШТЕДТ
Музы жизни
Свобода радостно охватывает душу:
Приветствую святые времена.
Смерть, может быть, близка,
Но я ее не трушу, -
Не к рабству же меня ведет она.
Есть, к счастью, у меня три верные подруги
Всегда - надежда, вера и любовь -
Целебны для души их нежные услуги;
От них и тело молодеет вновь…
Надеюсь крепко я на торжество свободы:
Прольется свет ее по всей земле;
Везде умчатся тягостной неволи годы,
И гады рабства скроются во мгле…
Надеюсь я на вечный мир повсюду:
Он жаждется людьми уже давно;
Хотя твердит иной, что то подобно чуду,
Но… многих тайн познать нам не дано…
Я верую, что правда всюду одолеет,
Что возвеличат всех борцов ее,
Что их судьба за правду возлелеет,
И кровь людей не будет пить земля.
Уверен я, что люди в жизни будут равны:
Средь них не будет высших никого,
Что все своей работой только буду славны,
Но наживать они не будут ничего.
Люблю я всех людей, особенно несчастных,
Здоровье положивших на борьбу,
Страдавших в юности от произвола властных,
Которые разбили их судьбу…
Люблю борцов и за свободу в наше время,
Идущих беззаветно на врага,
Которым все лишения войны не бремя…
Их жизнь для всех должна быть дорога.
«Большевик». № 27, 4 января 1920 года.
1 Подписи к карикатурам на Колчака и Деникина. Автор стихов не указан
2 Видимо намек на то, что хозяин усадьбы окончил привилегированное Николаевское кавалерийское училище, выпускники которого как правило выходили в гвардию. Недоброжелатели называли его: «жеребячий пансион», «refugium asinorum (убежище ослов)».
3 Цук - традиционная для военных училищ система неуставных взаимоотношений между старшим и младшим классами (курсами).
Янина СВИЦЕ
«…В ожиданьи лучшей доли»
Поэзия в уфимской газете «Большевик», издававшейся в Уфе сентября 1919 года.
В Национальном архиве Республики Башкортостан сохранилась подшивка рабоче-крестьянской газеты «Большевик», в электронном виде ее номера так же размещены на сайте Национальной библиотеки Республики Башкортостан.
После окончательного установления советской власти в городе и крае, эта газета являлась органом Уфимского губернского комитета Российской коммунистической партии (большевиков). Ее контора и редакция размещалась на улице Соборной (сейчас Театральной, до этого Я. Гашека) в типографии № 1. Первый номер вышел 25 сентября 1919 года, ответственным редактором издания был Ф. Дингельштедт, в редакционную коллегию входил он и А. Шуб.
В российском революционном движении известен Федор Николаевич Дингельштедт (1890-1943), происходивший из дворян, член РСДРП с 1910 г. Был участником Февральской революции, членом Петроградского комитета большевистской партии, занимался агитационно-пропагандистской работой среди кронштадтских матросов. В нач. 1922 г. - зав. ОРГО ЦК Компартии Туркестана, в 1924-27 - ректор Лесного института. С 1923 г. один из руководителей внутрипартийной левой оппозиции в Ленинграде. Неоднократно арестовывался и умер в Темлаге в 1943 году. О том, что Ф.Н. Дингельштедт в 1919 -1920 годах работал в Уфе сведений мне не найти не удалось.
Можно обратить внимание на то, что в «Большевике» печатался автор под псевдонимом «Дед Николай». В большом стихотворении «Октябрьский восход» опубликованном в праздничном номере от 7 ноября упоминается Уфа «…Из Уфы и из Сибири все крестьянство сознает». Можно предположить, что он или жил в Уфе или был как-то связан с нашим городом. Так же были напечатаны стихотворения Николая Дингельштедта по стилю похожие на произведения Деда Николая. И все они несколько нетрадиционны для уфимской большевистской печати тех лет. Не так революционно-фанатичны, не так агитационно-прямолинейны как, например, стихотворная продукция, печатавшаяся Политотделом 5-ой армии. Отцом большевика Федора Дингельштедта был плодовитый петербургский поэт, прозаик, драматург, журналист, отставной капитан лейб-гвардии Московского полка Николай Федорович фон Дингельштедт. Родился он в 1852 году, точная дата смерти не установлена (умер после 1916 года). Был автором сатирических, а так же незамысловатых почти лубочных произведений, ставших популярными у городских обывателей (прислуга, приказчики, чиновники, купцы), соответствующих кругу их интересов, и уровню понимания. Одним из многочисленных псевдонимов Николая Дингельштедта был «Энде». В газете «Болшевик» было напечатано стихотворение автора «Энде». Но, пока все это только самые предварительные предположения.
ДЕД НИКОЛАЙ
Рабоче-Крестьянский союз
Пеклись монарх и власти
Крестьянина о том,
Чтоб он не ведал сласти
И жил вполне скотом,
Чтоб изнывал рабочий
Снаружи и внутри,
Чтоб лишь смыкал раб очи
Часа на два, на три…
Но власти те слетели
Стал Керенский царить;
С буржуем в этом деле
Стал дружно все делить.
Боязнь крестьянской дружбы
С рабочим он имел,
И для буржуйской службы
Поссорить их хотел.
Хотел он чтоб солдата
Смел вовсе внешний враг,
Чтоб свет был для богатых,
Для бедных - прежний мрак…
Какая ж вероятность
Быть красной вновь заре?
Но… вышла «неприятность»,
Большая в октябре…
И власть попала в руки
Рабочих и крестьян:
Совет унял их муки,
Буржуям дав… изъян!
Тогда эсеры правый
И левый, с кулаком -
Буржуем в сельских нравах -
Рабочих с батраком.
Крестьянином беднейшим,
Ввести хотели в рознь;
Был результат сквернейшим,
И рушилась их кознь…
Союз с рабочим земледельцев,
Как бедняка, так средняка,
На ужас бывши их «Владельцев»,
Растет! Победа их близка!
«Большевик». № 2, 28 сентября 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
Кулацкое житье
Солнце глянуло по улице…
Кто с женой еще милуется,
А встают в избе другой;
Люд еще полунагой…
У иных же трубы курятся,
Получила корму курица:
У нее тревожен взгляд -
Все зовет своих цыплят…
А цыплята, частью проданы,
Богачам к обеду поданы -
Хорошо жить кулакам,
Плохо - только беднякам…
Кое где уже молодушки -
Белогрудые лебедушки -
Ставят в печку кашку, щи:
В бедных лени не ищи.
Но кулак из царства сонного
Не ушел… Кваску лимонного
Ждет! Подать должна сноха -
Так далеко ли до греха?
А его давно ждут лошади;
На дворе, большом, как площади,
Строят хлев в три топора -
Начинать дела пора!
«Обороты» со скотиною…
Мед купил по шесть с полтиною,
А продаст по сорок пять.
С хлебом дело есть опять.
От нужды мука спускается -
По полсотни пуд считается,
А ему сот пять за пуд
На базаре все дадут.
Тоже - «овощ огородная»…
Что ему нужда народная?
За царя и за попа
Он стоит - «толпа глупа».
Вот он едет за «работами»,
Сын сноха - пред ним с заботами…
Хоть в тюрьме быть должен он,
А народ ему - поклон.
«Большевик». № 5, 9 октября 1919 года.
ЭНДЕ
Сатана там правит бал
На дону люд боевой
Славит идол свой военный;
Рад казачьей головой
Лечь на жертвенник священный.
Очень ревностно галоп,
В умиленьи, сброд казачий,
Генерал и даже поп
Пляшут с миною собачьей…
И ликует сатана:
«Вот какие времена»
Встарь казак был сын свободы, -
Ныне сделался рабом:
От него хотят уроды,
Чтоб он бил им в землю лбом.
И, послушный им, на брата,
На свободу в лютый бой
От ведет чтя рабство свято,
Злату жертвуя собой…
А злодеям сатана
Руки жмет: «Русь спасена!».
«Большевик». № 7, 16 октября 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
Октябрьский восход 1917 - 1919
Родилась на Руси идея
В приснопамятном году*
Фабриканта-лиходея
Свергнуть как врага труду.
Лиходей сбирал доходы.
Сладко пил и жирно ел;
Летом ездил он на воды.
Никого знать не хотел…
Пожелали, при Кровавом,
Ту идею воплотить:
Был Совет, но… прежним «правом»
Можно было все убить…
В силу этого, Советы
Появилися потом,
И разлилось море света -
Шире, глубже в каждый дом.
Власть к Рабочим Депутатам
Угрожала перейти;
То не нравилось богатым, -
«Надо стать им на пути!».
И к войне воспламенела,
Буржуазии вся власть,
Чтоб забрать ей Дарданеллы
И попользоваться всласть
Соглашатели, обманом,
И эсер, и меньшевик
Обвели народ туманом, -
«Не надежен большевик!»
В революцию, сначала,
Потому большевиков
Средь советских было мало -
Много ж было их врагов.
И вот, Керенский с другими,
Ставя бедным тормоза
Обещаньями благими,
Им пускали пыль в глаза…
Часть земельных Комитетов,
Мнивших бедным землю дать
В силу этих всех «обетов»,
Под арест велели взять.
И крестьянам землеробам
Стало ясно: эта власть,
Как пристало то «особам»,
Заберет самих их в пасть.
Тут пошел войной Корнилов
С офицерством, в Петроград, -
Чтоб помещиков к кормилу
Власти ставить без преград…
Против них пошли все дружно
И прогнали скоро вон,
Но лишь стали мы не нужны, -
Изменили с нами тон.
И политика обмана
Начала опять расти
Но рабочих вновь туманом
Не пришлося обвести:
В них развилося сознанье,
Вера в мощь большевиков,
Чтоб в советские собранья
Их избрать для дельных слов…
Но когда - назад два года -
Власть ушла к большевикам,
То причина для похода
Дал сей факт меньшевикам,
И они с эсерским роем
Угрожали как могли,
Что солдаты тут - из строя -
Нас сметут с лица земли…
Обещанье «учредилки»
Снова Керенцев дала.
Чтоб, при этом, все цидилки
Отвели глаза от зла.
Потому народ рабочий,
Ставши к власти на пути,
Вдруг решил, что покороче -
На Советы перейти.
Был объявлен, первым делом,
Договоров тайных ряд,
И поступком этим смелым
Был народ доволен, рад.
Договоры эти в «Царском»
Были все заключены
В интересе только барском, -
Ликовали и «чины»…
В довершение - Советом
Был объявлен результат
Перед всем буржуйским светом
(Тот был этому не рад):
Ради всех буржуев выгод
Воевать Русь не должна,
И единственный тут выход -
Прекращается война!
Предлагается всем странам
В перемирие вступить,
Дал предел смертям и ранам,
Больше кровь земле не пить!
И рабочие всесвета
Были тем поражены,
Убедясь, что власть Совета -
Всей душой против войны.
Тут грабители германцы
Собрались на «дело» в Брест
Русь ограбив, бросит шанцы,
На войну поставить крест…
Но они ж и пострадали
От Антанты грабежа:
Договор такой им дали -
В пол Германии межа!
Тут рабочие повсюду,
Раскусив своих «господ»,
Убедились, что зло люду
Все идет от их «забот».
Офицеров диктатура,
Зверства дикие и гнет -
Все противное натуре
Снова к рабству лишь ведет.
Из Уфы и из Сибири
Все крестьянство сознает:
Нет насилий пущих в мире, -
Чем несет Колчакский люд.
Потому что рухнут разом
И Деникин и Колчак
Вспыхнет все, как под Кавказом,
В трусе вызреет смельчак!
Власть помещика, кадета,
В коих ложная есть честь,
Власти мирного Совета
Кто же может предпочесть?
За границей люд рабочий
Очень мало ныне спит:
Говорят, он дни и ночи,
За Советов власть кипит:
И наступит всюду скоро
Царство честного труда, -
Богачей же хищных сворам
Не царить в нем никогда!
Да, погиб порядок барский,
Ноября нам день седьмой -
Красный праздник пролетарский
Дал победу над бедой.
* 1905 г. (примечание редакции).
Г.
7 ноября 1919 г.
Нынче праздник, праздник света,
Праздник флагов и огней
Праздник братского привета
В память сброшенных цепей!
Нынче - день рожденья Воли!
Встретим этот юбилей
В ожиданьи лучшей доли
С блеском праздничных огней!
Вспомним тех, кто жертвой пали,
Добываю Волю вам.
- Спите мирно, вы устали,
Отдохнуть уж время вам!
Мы явились вам на смену,
Славно павшие бойцы!
Протараним рабства стну!
Мио воздвигнем из войны!
Н.
Ермил Мироедов
У Ермила хлопот полон рот
И великих кулацких забот;
Ум за разум заходит порой.
Злится, охает, сам он не свой.
От пирушек остались мечты,
Ему темною ночкой не спится;
Угнетатель и враг бедноты,
С Революцией он «не мирится».
Опротивел ему белый свет;
Нет почтенья от бывших рабов;
И куда не пойдет - все Совет -
Комитет из одних бедняков.
Нет защиты купцу, кулаку,
Каждый землю свою обсевает;
Отказались работать ему,
И доходность Ермилушки тает.
Убежали помещик с попом
Верой-правдой служить Колчаку:
И мерещится сладостным сном
Счастье жизни былое ему.
Что бы хлеб не попал беднякам
И солдатикам Армии Красной,
Прячет хлебец Ермил по ночам,
Но труды мироеда напрасны!
Зорким оком голодные следит,
И совет пролетарский не спит;
Он пощады не даст кулакам,
Спекулянтам народным врагам!
Реквизиция будет в ответ
Саботажникам власти Советской;
Поклонится Ермилу, нет, нет,
Не пойдем мы с покорностью детской.
Разобьем все мечты у него
На возврат Колчаковской дубинки,
Не заставишь из нас никого
Петь под звук буржуазной сурдинки.
Бедноте и рабочему враг,
Он в душе нам читает проклятья,
Его бесит кровавый наш флаг,
Колчаку простирает объятья.
Словно гад из норы выползая,
Он шипит подколодной змеей,
Власть Советов клеймя, порицая,
С целью гнусною тайной своей.
Все усилья направим к тому,
Чтоб словить, обнаружить гадюку,
Чтоб нельзя было гаду сему,
Колчаку протянуть даже руку.
Николай ДИНГЕЛЬШТЕДТ
Свет и буря
Два года сверкают зарницы,
Прорезав унылую тьму,
Кладя ее власти границы,
Как солнце расплавив зиму.
Два года мы видим сиянье,
Что Русь озаряет собой,-
Низвергнуто гнета влиянье
В стране, бывшей царской.
Уже воцарилась свобода,
Гоня своих лютых врагов.
Хоть буря все этим два года
Ее бьет в виду берегов.
Друзья ее бодрствуют телом,
Два года, и духом своим,
И ночью все заняты делом,
Чтоб с бурею справится им.
Есть признак стихания бури -
Надежда, что третий то год,
Под пологом мирной лазури
Закончит усталый народ.
«Большевик». № 14, 7 ноября 1919 года.
Из оперы «Колчаковщина»1
Деникин (пьяным голосом)
Грозят мне гневом с выси лица -
То ангелы, иль черти?
Внизу же трупы, черепа,
Стоят пока две виселицы -
Все атрибуты смерти…
Но я привлек к себе попа.
С ним черти мне не страшны
Перегрызем им глотку!
Ангел тот - наивен глуп…
С попами я запрусь хоть в башню,
Пить буду с ними водку -
Ее здесь много, я не скуп!
Деникин (спохватившись)
Ах, да!
Не помогают их молебны!
Поют нам с жаром гимн хвалебный,
Поют себе, ревут поют,
А нас под пенье их все бьют!
Колчак (расслаблено)
Ужель тебе не надоело
Быть ежедневно битым?
А я гляди совсем разбит.
Болят ужасно кости, тело…
Ты пьян, - мне ж быть бы сытым!
Попов же выгнал - весь синклит.
Н. БАБКИН
Дезертиру
Ах, товарищ, зачем ты сложил
Пред врагами позорно винтовку?!
Ведь сознательно тем объявил
Ты родимой семье забастовку.
Не за царский чертог воевать
Нас зовет трудовая Россия,
А свободу и честь отстоять
Посылали друзья и родные.
Ты, с падением власти царя,
Стал хозяин Республики, воин,
Был свободы и чести достоин,
Месью бурной к буржуям горя.
Был защитник свободы святой…
Мы молили тебя о терпеньи,
Но покинул ты полк боевой
И вернулся в родное селенье.
Уж не рано ли взялся за плуг,
С поля битвы позорно бежавши?!
Не пришлось бы раскаяться, друг,
Тебе, годик-другой обождавши?!
«Люди-братья»… Ты правду сказал -
«Тот не прав, кто людей убивает!»…
За кого же того ты признал,
Кто свободу казнит и терзает?
От природы доверчив и прост,
Оправдал ты шпионов обманы:
Вдруг оставил без смены свой пост,
Позабыв кровь товарищей, раны;
Все поймешь, как буржуи за труд
И за хлеб тебе цену назначат,
Но уж силы твои не возьмут,
Только очи в бессилье заплачут!
Ты поступком своим доказал,
Что предателем стал для свободы
Белым бандам помощником стал
И врагом трудовому народу.
Все поймешь если белой ордой
И царем край родной полонится,
Да страданье и горе с нуждой
Будут в избу к народу ломится.
Долг исполни, недавний герой,
Перед бедным трудящимся миром:
Ты вернися в тот полк боевой
Из которого шел дезертиром.
«Большевик». № 22, 4 декабря 1919 года.
ДЕД НИКОЛАЙ
В развалившейся усадьбе
Насвистывает ветер
Унылый свой мотив,
И чей то воет сеттер
Под сенью старых ив…
Хозяин в школе жеребячьей
Окончил полный курс наук,
Но ум от них слепой, не зрячий:
Любовь к народу мертвый звук…
А в школе все его «цукали»,
И он затем других «цукал»,
Своею шашкой острой стали
Он на пирушках бил бокал…
С утра пил водку он «до змея»,
А к вечеру и «до слонов»;
Работать вовсе не умея,
Достиг за что-то он чинов…
Но нажил вместе с тем на службе
Себе подагру, ишиас.
Попал под суд он, но по дружбе,
Уволен только был в запас.
Хотел жениться он, но свадьбе
Бог состоятся не привел,
И в развалившейся усадьбе
Торчит былой владелец сел…
Душой давно стремится к белым,
Чтоб с ними грабить, убивать,
Но он бежал раз перед делом,
Да не пускает и кровать…
Лежит на ней в своей болезни;
Нет за душою ни гроша…
Убить себя - куда полезней,
Но жизнь и тут все хороша.
И все насвистывает ветер,
Печальный, грустный свой мотив,
И воем спрашивает сеттер:
«Зачем ты здесь, все прокутил?».
«Большевик». № 25, 23 декабря 1919 года.
Николай ДИНГЕЛЬШТЕДТ
Музы жизни
Свобода радостно охватывает душу:
Приветствую святые времена.
Смерть, может быть, близка,
Но я ее не трушу, -
Не к рабству же меня ведет она.
Есть, к счастью, у меня три верные подруги
Всегда - надежда, вера и любовь -
Целебны для души их нежные услуги;
От них и тело молодеет вновь…
Надеюсь крепко я на торжество свободы:
Прольется свет ее по всей земле;
Везде умчатся тягостной неволи годы,
И гады рабства скроются во мгле…
Надеюсь я на вечный мир повсюду:
Он жаждется людьми уже давно;
Хотя твердит иной, что то подобно чуду,
Но… многих тайн познать нам не дано…
Я верую, что правда всюду одолеет,
Что возвеличат всех борцов ее,
Что их судьба за правду возлелеет,
И кровь людей не будет пить земля.
Уверен я, что люди в жизни будут равны:
Средь них не будет высших никого,
Что все своей работой только буду славны,
Но наживать они не будут ничего.
Люблю я всех людей, особенно несчастных,
Здоровье положивших на борьбу,
Страдавших в юности от произвола властных,
Которые разбили их судьбу…
Люблю борцов и за свободу в наше время,
Идущих беззаветно на врага,
Которым все лишения войны не бремя…
Их жизнь для всех должна быть дорога.
«Большевик». № 27, 4 января 1920 года.
1 Подписи к карикатурам на Колчака и Деникина. Автор стихов не указан
2 Видимо намек на то, что хозяин усадьбы окончил привилегированное Николаевское кавалерийское училище, выпускники которого как правило выходили в гвардию. Недоброжелатели называли его: «жеребячий пансион», «refugium asinorum (убежище ослов)».
3 Цук - традиционная для военных училищ система неуставных взаимоотношений между старшим и младшим классами (курсами).