Н. Н. Брешко-Брешковский. Всемирная выставка. Париж 1937 ("Старые новости")

[jan_pirx]

Продолжаем знакомить наших любезных читателей со "свежими", пусть и с некоторым опозданием дошедшими до нас, номерами рижского журнала "Для Васъ".
Сегодня мы приглашаем вас вместе с ведущим рубрики "Парижские огни" Николаем Николаевичем Брешко-Брешковским посетить Всемирную выставку 1937 года (Exposition universelle de 1937).
Пара пояснений. Вандёз (vendeuse, продавщица) - продавец-консультант экспертного уровня в домах высокой моды. Княжна Щербатова - Надежда Павловна Щербатова (в замужестве графиня Стенбок-Фермор, 1901-2000) - знаменитая красавица русского Парижа, образец элегантности, одна из главных моделей дома Шанель.
Цитируемые стихи - неточно переданный отрывок из стихотворения, приписываемому молодому А. Ф. Кони:


ПАРИЖСКІЕ ОГНИ

(Отъ нашего парижскаго корреспондента)

Click to view

1.

Я рѣшилъ поѣхать на выставку. Рѣшилъ и не остановили меня ни жара, ни день субботній.

Жара, - поясненій не требуетъ, суббота же, - требуетъ... За послѣднее время вторая половина субботы, когда весь Парижъ томится отъ бездѣлья, - стала пренесноснѣйшимь днемъ.

Улицы запружены толпою, отвоевавшей у капиталистовъ «англійскую» субботу, каковая отнынѣ будетъ называться «французской».

Чѣмъ не завоеваніе?..

Улица - улицею, но и всѣ кафе, всѣ бистро переполнены вспотѣвшими «консомоторами»... Сотни тысячъ мужчинъ и женщинъ, - перепадаетъ и дѣтямъ, - вливаютъ въ себя милліоны полу-литровыхъ баковъ пива...

Эти же сотни тысячъ оккупировали обширную, величиною съ нашъ Черниговъ, территорію выставки... Многіе оккупанты поснимали пиджаки. Болѣе крайніе и менѣе выносливые, освободились и отъ жилетовъ, дѣлая вызовъ буржуазіи демократическими подтяжками своими...

Но - будемъ справедливы: не всѣ же обладатели впившихся въ тѣло поверхъ цвѣтной рубахи подтяжекъ и не только семьи этихъ «подтяжниковъ»... Много иностранцевъ: горсточка первоклассныхъ, и тьма-тьмущая третье-сортныхъ съ преобладаніемъ молодежи въ короткихъ, неряшливо свисающихъ штанахъ и фланелевыхъ спортивныхъ полуфуфайкахъ...

Надъ этой человѣческой гущею, галдящей, жужжащей, - дѣтскіе плачъ и визгь, возвышаются павильоны, полощутся флаги въ дрожащемъ отъ зноя воздухѣ...

Выставочныя кафе работаютъ «во всѣ лопатки». Но вѣнскій и венгерскій павильоны бьютъ всѣ рекорды... Какое тамъ черное пиво!.. Какое кофе съ битыми сливками!..


2.

И вдругъ средь этой всемірной толкучки, средь впившихся въ рыхлые торсы подтяжекъ, средь спортивной фланели и обалдѣло мечущихся гарсоновъ, - «одно изъ славныхъ русскихъ лицъ»...

Когда-то оно принадлежало синеокой красавицѣ и ей очень шелъ придворный кокошникъ, густо расшитый жемчутомъ... Увы, нѣтъ Двора, нѣтъ кокошника, проданнаго большевиками меценатствующему американцу, нѣтъ молодости...

Что-же есть?.. Что уцѣлѣло?.. Прекрасные синіи глаза, все тѣ же... Осталась изумительная фигура, осталась милая, ничуть не жеманная свѣтскость...

Не видѣлись мы этакъ годика два. Встрѣтились же, какъ если-бы наша разлука не болѣе 4 часовъ длилась... Это въ порядкѣ эмигрантскихъ вещей... Слѣдуя «порядку», задаю вопросъ:

- Какъ васъ Богъ милуетъ, ваше сіятельство?..

Въ отвѣтъ ласковое довѣрчивое сіяніе еще не утратившихъ густой синевы своей глазъ:

- Спасибо Ему, пока милуетъ меня грѣшную. Въ вандезкахъ служу въ... - уронила названіе одного изъ самыхъ модныхъ курортовъ, - а, представьте, въ манекены сначала звали... тамъ же... Это меня то... Подъ пятьдесятъ бабѣ...

- Во-первыхъ, больше 35 вамъ не дать, а, во-вторыхъ, ужъ на что манекенъ изъ манекеновъ княжна Щербатова, а по части линіи и пластики неизвѣстно еще...

- Довольно кружить мнѣ голову на старости лѣтъ... Было, да прошло... Давайте лучше выставку смотрѣть вмѣстѣ...

Поднявъ глаза и мѣняя тонъ:

- Это еще что за скучное безобразіе, прости Господи!..

- Скучное?.. Вы правы, ваше сіятельство!.. Бываетъ еще веселое безобразіе, трагическое, жуткое... Но - почему безобразіе, вообще?.. Почему, когда то, что мы съ вами видимъ, называется совѣтскимъ павильономъ. Есть и такіе, которые находятъ въ немъ, ну, какъ вамъ сказать, не мало достоинствъ. И даже... даже нѣкоторый идейный смыслъ...

- А вы изъ какихъ?.. Изъ «такихъ - которыхъ»?.. Нѣтъ, вы скорѣе не оставите камня на камнѣ...

- Вы угадали!.. Физически, - не оставилъ бы!..

- За что?..

- За безталанность и безграмотность... Вы то сами не видите, не чувствуете?..

- Да... но смутно какъ-то... По женски... Скорѣе угадываю: что-то не очень ласкаетъ взглядъ... А какъ и почему?.. Объясните!.. Мужчина вы, потому что, - какъ говорила когда-то моя камеристка Луша, - я называла Милушей... Но неужели и вправду безталанно и безграмотно такъ?.. Объясните!..

- Попробую... Секретъ монументальности, - никакъ не въ размѣрахъ... Вотъ почему самая маленькая - изъ такъ называемыхъ пирамидъ Саккары - останется монументальной на вѣки-вѣчные, а самый громадный нью-іоркскій небоскребъ въ 40-50 этажей никогда не будетъ монументальнымъ... Никогда!.. Что же такое мы видимъ передъ собою?.. Пародію на маленькій, маленькій небоскребъ, слѣпой, безъ оконъ... «Америку переплюнемъ», - изволите ли видѣть... Американцы въ небоскребахъ живутъ и работаютъ, но выставокъ не устраиваютъ... Выставка, если и не храмъ, то во всякомъ случаѣ музейное что-то...

3.

Возьмите французовъ, они это давно поняли. Оба салона, и Елисейскихъ полей, и Марсова поля они назвали Большимъ и Малымъ Дворцомъ... А это развѣ Дворецъ?.. Это можетъ сойти за табачную фабрику безъ оконъ, на худой конецъ за чрезвычайку, но это даже не дворцовая конюшня... Кстати, помните, какъ художественны были дворцовыя конюшни и въ Петербургѣ, и въ Павловскѣ, и въ Гатчинѣ... На эту тему въ свое время какой-то поэтикъ народной скорби вдохновился цѣлымъ стихотвореніемъ, изъ коего въ моей, уже старѣющей памяти, задержалось двѣ строчки..

Гдѣ для затменія людей есть министерство просвѣщенія

Но, гдѣ зато для лошадей особыя есть министерства.

«Творчество», запечатлѣнное вмѣсто пера, ослинымъ копытомъ... Дальше... Соединеніе зодчества со скульптурою, гармоничное съ чувствомъ мѣры - что можетъ быть прекраснѣй!.. Вспомните вздыбленную квадригу бронзовыхъ коней надъ Аркою Главнаго Штаба. Вспомните такую же надъ фронтономъ Александринскаго театра... Вспомните статуи въ нишахъ Казанскаго собора?.. А теперь взгляните туда, на верхушку этого маленькаго, маленькаго небоскреба... Какъ давятъ его эти двѣ громадныя, неряшливо исполненныя, бѣгущія, куда только чортъ ихъ несетъ? - фигуры!.. Одна потрясающая серпомъ, другая, - молотомъ... Главное - онѣ... Роль павильона, - роль постамента... Агитація задавила архитектуру. Но не войти ли намъ внутрь этого коммунистическаго капища?.. Разъ мы уже здѣсь! - какъ бы извиняясь прибавилъ я, встрѣтивъ въ темно-синихъ глазахъ спутницы моей и нерѣшительность, и легкій укоръ и, какъ мнѣ показалось, даже страхъ...

- Разъ мы уже здѣсь... - повторилъ я...

4.

Здѣсь-то мы здѣсь, но извольте проникнуть... Валомъ валитъ густая толпа, берущая не качествомъ, а количествомъ... Качество же больше подтяжечнаго уровня и духъ отъ этой разгоряченной на солнцѣ толпы, не часто прибѣгающей къ такой благодати, какъ вода и мыло, идетъ тяжелый... Особенно, когда струйкою пробѣжитъ вѣтерокь...

Ну, что жъ... Быть можетъ цѣною нѣкоторой давки и нашихъ «обонятельныхъ» жертвъ, мы увидимъ что-нибудь и въ самомъ дѣлѣ замѣчательное... Тогда почему же и не претерпѣть?..

Толпа какъ бы выплеснула насъ въ узкое и длинное помѣщеніе, похожее то ли на какой-нибудь заводъ, то ли на гаражъ.

Блѣдная худая барышня, въ черномъ, съ острыми локтями, облѣплена слушателями. Думая по русски, и это «думаемое» переводя на не особенно бойкій, но добросовѣстный французскій языкъ, она втолковываетъ довѣрчивой аудиторіи своей... какъ бы вы думали - что?...

До большевиковъ, молъ, Россіи не было... То-есть былъ тамъ какой-то «кусочекъ», прозябавшій въ варварствѣ и въ косномъ, безпросвѣтномъ рабствѣ...

Но вотъ съ водвореніемъ благодѣтельной совѣтской власти Россія стихійно разрослась... Да какъ!!..! Вотъ она граничитъ съ Польшею на Западѣ, а на Востокѣ, - не угодно-ли? - уперлась въ Тихій океанъ...

И для вящей наглядности барышня скользитъ, кончикомъ длиннаго и тонкаго билліарднаго кія по «картѣ», сдѣланной изъ минераловъ и самоцвѣтныхъ камней... Эффектная карта... Но еще эффектнѣй поясненія къ ней... Одобрительно гудитъ аудиторія, для которой барышня съ заостренными локотками, если даже и не намѣстница Карла Маркса на землѣ, то все же нѣчто вродѣ Коммунистической Пифіи...

Мы съ моей спутницею переглянулись, но право же ничуть не изумленно... Намъ ли еще изумляться?.. Мы ли не знаемъ всѣхъ этихъ обезьяньихъ штучекъ?..

Нѣтъ, наоборотъ, даже какое-то злорадное чувство червячкомъ проползло... Пускай... Пускай буравитъ глупые невѣжественные черепа такимъ же глупымъ враньемъ...

Но - мимо... Мимо барышни съ картою и билліарднымъ кіемъ... Что же еще?..

5.

Въ португальскомъ павильонѣ - только одно изображеніе Салазара - его статуя въ одѣяніи профессора университета Коимбры.

Въ итальянскомъ павильоиѣ, - одинъ портретъ Муссолини... Въ германскомъ - тоже въ единственномъ числѣ графическій Гитлеръ...

Въ совѣтскомъ же - все съ самаго потолка заклеено портретами Сталина... Самому Фету не снился такой «рядъ волшебныхъ измѣненій милаго лица»... Милая, усатая физіономія глядитъ на васъ отовсюду...

Вытянутую «кишку» павильона вы проходите межъ гигантскихъ фотографій Сталина, какъ сквозь строй... Сталинъ указываетъ пальцемъ на бѣлую опасность. Сталинъ улыбается: дѣтямъ, благодарному населенію, рабочимъ, спортсменамъ, маршаламъ.. Но маршалы вдругъ исчезли съ фотографій, послѣ того, какъ самихъ маршаловъ «исчезли» тамъ, въ подвалахъ чека.

Довольно... Мы задыхаемся и отъ человѣческой гущи, и отъ человѣческихъ испареній, и отъ этихъ фотографій... Онѣ васъ неотступно преслѣдуютъ, и на территоріи павильона отъ нихъ никуда не уйти...

Пробиваемся къ выходу...

6.

Слава те Господи, вырвались на свѣжій воздухъ!.. - Такъ какъ же? Хорошо? Плохо? Громадны достиженія? - спрашиваю, а у самаго почему-то мелькаетъ: любуясь безчисленными портретами «величайшаго», не вспомнила ли синеокая «вандезъ» жемчуга придворнаго кокошника своего?..

- А вы какъ?.. Автомобиль видѣли?.. Еще-бы! Гвоздь выставки!.. А такіе «гвозди» только неизмѣримо элегантнѣй тысячами изо дня въ день мчатся по Парижу... И никто ихъ не выставляетъ...

- Да, но почему же публика такъ восхищалась этимъ совѣтскимъ автомобилемъ?.. Почему такъ превозносила и самое машину и искусство «творцовъ» ея?..

Почему?..

- Почему? - переспросилъ я, - а вотъ почему, думается мнѣ... Сейчасъ съ вашего разрѣшенія, я на всемъ этомъ честномъ народѣ закурю мою «сеньоритасъ». И весь честной народъ не обратитъ на вашего покорнаго слугу никакого вниманія... Но представые на моемъ мѣстѣ дымящаго сигарою орангь-утанга?.. Представьте?.. Какіе восторги, какая сенсація!... Кричали-бы:

- Вотъ геніальная обезьяна!.. Куритъ!.. Понимаете, куритъ «сама»!.. Какое достиженіе!..

- Развѣ не такъ?.. Автомобиль только что видѣнный вами, - развѣ это не «сеньоритасъ» въ желтыхъ зубахъ орангъ-утанга?..

- Справедливо ли не знаю, но очень зло!.. Куда вы меня поведете? Что мы будемъ смотрѣть?.. Такъ хотѣлось бы отдохнуть на чемъ-нибудь безъ машинъ, безъ «техники»!.. Боже, какъ это все надоѣло!..

- А, надоѣло!!.. Хорошо-же!.. Идемъ!.. Идемъ!.. Въ нѣсколькихъ шагахъ отсюда...

- Куда это?.

- Въ павильовъ Балтійскихъ Государствъ...

МАТА Д'ОРЪ.

«ДЛЯ ВАСЪ» № 29, 18 ІЮЛЯ 1937 Г.