Трудности перевода
"- Вы, - продолжал Иванов, - вы приобретете такое имя... У меня кружится голова. Вы понимаете, - продолжал он страстно, - Владимир Ипатьевич, герои Уэллса по сравнению с вами просто вздор... А я-то думал, что это сказки... Вы помните его "Пищу богов"?
- А, это роман, - ответил Персиков.
- Ну да, господи, известный же!..
- Я забыл его, - ответил Персиков, - помню, читал, но забыл.
- Как же вы не помните, да вы гляньте, - Иванов за ножку поднял со стеклянного стола невероятных размеров мертвую лягушку с распухшим брюхом. На морде ее даже после смерти было злобное выражение, - ведь это же чудовищно!"
Роман Герберта Уэллса "Пища богов" печатался с продолжением, начиная с двойного рождественского номера Pearson's Magazine, вышедшего в декабре 1903 года. Журнальный вариант романа сопровождался прекрасными иллюстрациями Сайруса Кунео.
С начала 1904 года роман начал параллельно печататься в Америке в журнале The Cosmopolitan с теми же иллюстрациями. Отдельное издание романа вышло в 1904 году без иллюстраций, но с включением некоторых абзацев и предложений, выпущенных в журнальных публикациях.
В России первый перевод "Пищи богов" печатался фактически синхронно с "Космополитэном" с января 1904 года сразу в двух связанных друг с другом журналах: "Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки" и "Вестник иностраной литературы", причем в "Новом журнале" репродуцировались и иллюстрации Кунео без указания их автора и источника. Русский переводчик скрывался под псевдонимом "Константин Константинович". Им вполне мог быть Константин Константинович Толстой (1842 -- 1913), который ранее уже переводил Уэллса ("Мухомор", "Первые люди на Луне") и был активным сотрудником "Нового журнала". Однако несколькими годами позже этот перевод был включен в многотомное собрание сочинений Уэллса издательства "Шиповник" под общей редакцией народовольца-революционера "Н. А. Тана"-Богораза [двоюродный брат деда известной диссидентки]. В этом издании имя переводчика не указано, но обозначено, что перевод сделан "под редакцией В. Г. Тана". В 1930 году этот перевод с несущественной редакторской правкой был переиздан в IV томе "Собрания фантастических романов и рассказов" Г. Дж. Уэллса издательства "Земля и фабрика", где В. Г. Тан указан как автор перевода, хотя совершенно очевидно, что правка носила сугубо стилистическо-политический характер и никакого обращения к оригиналу со стороны редактора не было. Например, редактор зачем-то отцензурировал слово "высшее общество", заменил некоторые слова и пригладил некоторые фразы, но Бенсингон так и остался заикой (хотя у Уэллса он слегка сутулится), "Панар" остался просто "8-сильным автомобилем", а "bath-chair" -- "креслом на колесиках". Предложения, отсутствовавшие в журнальном издании "Пищи богов", не были включены и в этот перевод. Особенностью издания "Земли и фабрики" является приложенный словарик для дураков на 7 страницах петитом, из которого пролетарский читатель может расширить свой кругозор, узнав, что такое баллистика, вереск, инкубатор, Калькутта, крикет, диагноз, новатор, панцырь, рутина и склероз. Жаль, что язвительный и очень острый на язык Уэллс не прочел этого словаря. Он бы точно написал остроумное "уйдисловие". Мы, скорее всего, так и не узнаем, был ли Тан автором перевода, либо просто редактором. Вполне возможно, что начал переводить К. К. Толстой, но чтобы поспевать к выходу очередного номера "Нового журнала", некоторые куски готовил Тан либо другие сотрудники. Поскольку переводчик "Нового журнала" ничего не знал о том, что будет дальше, переводя очередную порцию текста из Пирсонс-Магазин, при подготовке отдельного издания Тан просто прочел весь текст целиком и кое-что поправил. Это объясняет и то, что "замечательный старик" К. К. Толстой не возражал против тановского издания 1910 года.
В 1909 году вышел новый русский перевод "Пищи богов", выполненный корреспондентом, сотрудником и биографом Льва Толстого Львом Павловичем Никифоровым (1848 -- 1917). Этот перевод я заказал, но пока его не видел.
В начале 1960 годов для многотомного советского издания Уэллса был сделан новый русский перевод, автором которого была "Нора Галь". Хотя сделан он с полного текста романа, удачным признать его нельзя. Искрящийся злым юмором острый язык Уэллса стал серым. Переводчик спокойно затаптывает россыпи аллюзий и beaux mots, делая просто связный внятный текст. Везде чувствуется оглядка на перевод "К.К. -- Тана". Восьмисильная коляска Панар осталась просто "автомобилем", bath-chair -- креслом на колесиках. Hope Deferred -- "одними лишь смутными надеждами -- неизменной опорой ученого воображения". И непростительное число явных ошибок: например, pupils -- "подмастерья, помощники" -- стали куриным молодняком, хотя у Тана перевод верный: "ученики".
Вообще, злободневный, полемический, местами снобистский текст Уэллса требует особого подхода, вживания, набоковского, а не "гальского" чувства языка.
Во вводной части романа Уэллс обыгрывает принесенное из-за океана новоязное словечко "сайентист". Для слуха английских естествоиспытателей оно звучало так же дико и вульгарно, как для нашего слуха, например, -- "узист". Они были готовы называть себя как угодно: философами, натур-философами, натуралистами, людьми науки но только не сайентистами. В этом сарказм вводной части романа. А у русского читателя перевода от этих вводных абзацев возникает только тоскливое недоумение: что это за ученые, которые ненавидят, если их называют учеными, но на самом деле они все же ученые. Для англичанина хорошей заменой навязываемого слова "сайентистс" было меткое обозначение: "prigs"...
У Уэллса и Бенсингтон, и "мыслящий кривыми" Редвуд и лощеный доктор-недоучка, и уходящие "в опасную темноту" за дверь с надписью "бильярдная" [для научной конференциии сняли трактир -- "public house"] дамочки с бумажными кульками -- именно чудаковатые педанты с узким кругозором, попросту "prigs"...