Видения
.
I.
Я видел перед собою большое блюдо и семь всадников по краям. Они обладали способностью скрывать цвет своей одежды и говорили на железном языке, который ржавеет под дождем. Когда я окликнул одного из них, он оглянулся и, развязав свои губы, сказал:
- Когда мы складываемся, возникает радуга, и по тому, сколько в ней цветов, можно определить день недели. Начни сначала, чтобы впредь не посылать каждый вечер свою мудрость вдогонку своей глупости. Человек должен скрывать свои крылья и свой хвост.
Я согласился с ним.
.
II.
Находясь в систематическом состоянии духа, я размышлял о делах божественных и людских. Дикий сумрак, утоляя мои глаза, опускался к сердцу и ниспадал тонкими струйками. Вопли несчастных не тревожили меня, а смех праведных не приводил в смущение. Тонкие светящиеся иглы проницали мой мозг, ибо я был один.
Тогда вошел человек, но не был он человеком. В руках его был сон с пестрой птицей на дне, и сладкий запах был его сутью. Положив сон ко мне на колени, он удалился и произнес: "Теперь!"
И вот воздух покрылся трещинами, цвета и звуки смешались, и мир остановился.
Тогда, скопировав себя в сад, я сел под деревом Ур.
I.
Я видел перед собою большое блюдо и семь всадников по краям. Они обладали способностью скрывать цвет своей одежды и говорили на железном языке, который ржавеет под дождем. Когда я окликнул одного из них, он оглянулся и, развязав свои губы, сказал:
- Когда мы складываемся, возникает радуга, и по тому, сколько в ней цветов, можно определить день недели. Начни сначала, чтобы впредь не посылать каждый вечер свою мудрость вдогонку своей глупости. Человек должен скрывать свои крылья и свой хвост.
Я согласился с ним.
.
II.
Находясь в систематическом состоянии духа, я размышлял о делах божественных и людских. Дикий сумрак, утоляя мои глаза, опускался к сердцу и ниспадал тонкими струйками. Вопли несчастных не тревожили меня, а смех праведных не приводил в смущение. Тонкие светящиеся иглы проницали мой мозг, ибо я был один.
Тогда вошел человек, но не был он человеком. В руках его был сон с пестрой птицей на дне, и сладкий запах был его сутью. Положив сон ко мне на колени, он удалился и произнес: "Теперь!"
И вот воздух покрылся трещинами, цвета и звуки смешались, и мир остановился.
Тогда, скопировав себя в сад, я сел под деревом Ур.