(no subject)
Есть у меня друг-товарищ-и-подельник, Юра Соломин, известный в определенных кругах, как Арет. Юра писатель, его романы из цикла "Проклятый" довольно хороши известны.
Но Юрка - живой человек, роман романом, но и похулиганить хочется :)
вот
https://author.today/reader/44473/347854
ссылка на одну его зарисовочку - нетрадиционный, скажем так, взгляд на историю одной милой барышни, известной широкой публике как Золушка...
И вот дернул меня черт прочитать эту историю в час ночи.
Свой ответ-продолжение я писал до восьми утра... (благо я на больничном)
Итак, рекомендую сначала прочитать Золушку по ссылке выше, а потом ужО мои измышления.
Маркиз Карабас внимательно следил за тремя удочками, расставленным так, чтобы перекрыть всю акваторию небольшого, поросшего по краям рогозом, речного заливчика. Удобный заливчик, ничего не скажешь - то ли природа так пошутила, то ли кто-то когда-то специально его отрыл, чтобы, значит, рыбку сподручнее ловить было - размышлял маркиз, прищурившись глядя на поплавки.
Узкое бутылочное горлО залива неожиданно расширялось, образуя практически круглое озерцо метров семи-восьми в диаметре. Судя по импровизированному лоту - веревке с камнем - глубокое. И - как показали вчерашний вевер и сегодняшнее утро - весьма уловистое.
В плетеной корзине, привязанной крепкой веревкой к корням огромной старой ивы и опущенной в воду, уже сидели несколько щук, некрупных сомов и иная, не менее вкусная рыба.
И это не считая того, что они с котом уже съели на ужин и ранний, еще затемно, завтрак.
Солнце - огромный, пышущий жаром диск, где-то на треть высунулся из-за леса, непроходимой чащобой встававшего на том берегу реки, но было еще не жарко, трава напивалась предрассветной росой, лениво, еще не проснувшись до конца, жужжали редкие пчелы. Мух, слепней, оводов еще не было. Красота. Пастораль. Идиллия...
Левый поплавок неожиданно чуть-чуть привстал, а потом резко ушел на глубину, неожиданно даже для маркиза, потянув за собой и ореховое удилище. Но рыболов не сплоховал - невидное движение рукой, удочка схвачена, резкая подсечка, крепкая палка гнется, там, внизу, в глубине темной, прохладной, манящей воды, явно не собираются уступать.
Но и бывший мельничий сын, выросший на запруде, с детства привыкший к подобным противостояниям - это вам не пижон с Пиккадилли, для форсу выбравшийся на рыбалку в Сассекс!
Борьба продолжалась несколько минут, но, как ни рвался тот, в глубине, сегодня был не его день...
Красавец-линь, огромный, в отливающей тусклым золотом кольчужной чешуе, едва ли не с ноготь размером, даже оказавшись на земле, никак не хотел смириться с поражением, он прыгал по мокрой от росы траве, стараясь скользнуть обратно в воду, и был даже близок к этому, но когтистая лапа неожиданно пригвоздила его хвост к земле и рыб, отвлекшись на нового врага, упустил маркиза и все - битва проиграна, а сам он заключен и ивовую тюрьму...
- Везет тебе - пробурчал Кот, лениво облизывая лапку. - Какого красавца взял! Если довезем до замка живьем, барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон удавится от зависти!
- Хочу на это посмотреть! - расхохотался маркиз. Сам будучи дворянином недавним, если не сказать случайным, он с почтением относился к старой, заслуженной аристократии, и недолюбливал подобных себе, которые тем или иным путем сменяв потертый колет или скуфейку на дворянский золотой пояс, тут же начинали строить из себя незнамо кого, возводя свой род чуть ли не к самому Краасу.
Так случилось, что огромные поместья, перешедшие вместе с титулом во владения к бывшему мельничьему сыну, граничили с не менее громадной латифундией некоего барона дю Валлона и во всей провинции не было более богатых землевладельцев, чем они. Более родовитые - были. Более знатные - да. Но именно Маркиз Карабас и барон дю Валлон могли оптом и в розницу скупать судейских, церковников, стражу, ночную братию - стало быть, они и были полновластными соправителями всех здешних мест.
Местное благородное общество это раздражало донельзя. Судейских, политиков, мастеров ночного промысла всех мастей и иных уважаемых в обществе личной - наоборот.
***
Года три назад герцог Нуартье де Вильфор, оскорбленный до смерти поведением маркиза Карабаса на губернаторском балу, вызвал того на дуэль, но маркиз оскорбил его еще больше, на дуэль не явившись. При этом он громогласно заявил, что драться со стариком, который даже одну горничную за ночь оприходовать не может, выше его духовных сил. Это будет убийство - громогласно кричал маркиз во всех модных салонах, которые посещал тем днем один за другим, а не дуэль. И он, Маркиз Карабас, не может себе этого позволить.
Герцог Нуартье, который и правда днями (то есть ночами) опозорился со смазливой горняшкой из новеньких, призадумался и решил, что "это жжжж" неспроста.
Доверенные обыскали замок, но белобрысой малолетки не нашли. Она словно бы растворилась в нетях, бросив в замке все, включая шелковое нижнее белье (подарок Нуартье). Ее искали! Ох, как ее искали!
Де Вильфоры, ведущие род от самого дона Сатарины, искать умели.
Но не нашли.
Авторитет старика в обществе не то чтобы пошатнулся, в общем-то с кем не бывает, может, вино было прокисшее, или девка попалась неумелая, да и к маркизу старое дворянство относилось с прохладцей, словом, все вроде и подзабылось, но осадочек-то остался.
Старому Нуартье шел десятый десяток, он был еще полон сил и имел все шансы прожить лет тридцать - благо в его роду это была норма, но обида и злоба терзали его душу и отточенный ум государственного деятеля был занят только одним - местью.
Сидение в ссылке, в почетной опале, куда сослал его нонешний король (при Старом Короле Нуартье был канцлером) озлобило его так-то не злое сердце, а оскорбления - ожесточили душу.
Умом он понимал, что оба нувориша - Карабас и Дю Валлон видят в нем конкурента (род де Вильфор был отнюдь не из бедных), к тому же из старых, авторитет которого может подвинуть их с занимаемых позиций некоронованных королей провинции.
Умом-то он понимал, что рано или поздно обоих скороспелов уберут, или прихлопнут, но ждать у моря погоды он не мог.
Полетели гонцы во все концы, понесли письма старым друзьям, некоторые - прямиком в столицу, к подножию Золотого трона. Немного интриг - и вдруг Его Величество Король планирует увеселительную поездку именно в эту провинцию своей страны.
Среди запланированных к посещению замков и усадеб - поместье дЭдфорд - вотчина де Вильфор - как же может Король не навестить друга отца, старого канцлера, управлявшего страной долгих тридцать лет?
Но если кто-то из вас, мой любезный читатель решил, что Нуартье поспешил жаловаться королю на новодворянское быдло, то он жестоко ошибся.
Запланировано было совершенно иное, таких интриг, друзья мои, сейчас почти что и не увидишь. Они остались в далеком прошлом, вместе с златовласыми красавицами, нагими, всего лишь со щитом и мечом, бросающимися в битву, чтобы там, на поле брани, найти себе мужа, равного им доблестью; с умудренными старцами, за шахматными партиями решающими судьбы мира, королевств, империй, стран и континентов; с летающими зАмками и населяющими их небожителями...
Одним словом, говоря по-простому, давно такой тонкой интриги не сплеталось в этих краях. Почитай, лет сорок как.
Не все, но кому надо, знали, что не так-то прост маркиз Карабас. Огромного роста, волосатый, как горный тролль, с голосом, способным рушить слабые строения и оглушить быка, с бицепсами с ляжку городского кузнеца, он был не совсем чтобы человеком. Точнее - был он оборотнем. Слабым уже, выродившимся, говоря по-научному, как попы балакают, но перекидываться умел, хотя и очень редко. Чаще всего - со страшного похмелья.
Или - по Специальному Слову. Причем Слово мог произнести кто угодно - хоть сам оборотень, хоть его годовалая внучка - будь она у него.
(Почему и как так вышло - расскажем в свое время, коли будет к тому нужда. Ибо многие знания - многие печали. Скажу лишь, что пуще жизни хранили оборотни Слово - в каждом роду свое, ибо сила, данная им в начале времен их стала их же проклятьем. И скорее оборотень сгорал на костре, чем выдавал его).
Маркиз же свое Слово то ли не знал, то ли забыл.
Но, если поискать, всегда найдется место, где можно обрести знания...
Эта информация стоила старому Нуартье целого состояния, но он ее получил.
А спустя неделю после этого получил и запечатанный тремя сургучными печатями и одной Незримой Неснимаемой Печатью пакет из Столицы, в котором хранилась единственная копия Указа короля Элессара Телконтара трехтысячелетней давности, в котором золотом по белому было начертано что "оборотень, будь он даже королевской крови, не может находиться с правящим монархом на одной площади, равной одной квадратной лиге. Ежели такое случится, оборотень подлежит немедленному уничтожению, не взирая на свои заслуги. "
И что, что указу больше трех тысячелетий? Отменен-то он не был. (видимо, завалился куда-то, про него и думать забыли. А, может, и не завалился, а спецом убрали. И такое бывает) Это было точно установлено, (что, равно как и сам Указ стоили Нуартье еще одного состояния). Но что такое деньги, когда речь идет о мести?
Королевский Указ - равно закон. Когда Король будет гостить в замке, туда съедется вся местная знать, она просто не может не съехаться - отсутствие самого захудалого дворянчика на Выездном Королевском Приеме - неслыханная дерзость! А на окрестных лугах вокруг будут гулять и развлекаться толпы простолюдинов - выборных от всех городов и весей провинции, гулять и славить своего монарха - такие традиции... Прибудет - несмотря ни на что - и Маркиз Карабас. И вот тогда - в присутствии дворянства всей провинции, и уважаемых гостей иных сословий, Нуартье и отомстит.
Нет, он не будет доносить Королю, что среди съехавшихся гостей затесался волкодлак. Сделать это - испортить потеху. Все будет совсем не так.
Выездной Королевский Бал имеет свои правила - после легкого обеда - с которого все начинается, и которым угощает Король - в знак расположения к подданным - хозяин замка и местная знать должны развлекать Короля играми - хоть какими - хоть в догонялки играй, хоть на рыбалку иди, хоть местный балет отправляй стриптиз исполнять - игры и развлечения зависят от склонностей Короля. (Старый Король, при котором Нуартье и был Канцлером именно что рыбалку в глуши предпочитал все остальным развлечениям).
А вот сын его, на несчастье королевства оказался другим. Намного... слабее, что ли... И сильных государственных деятелей если не боялся, то опасался. И ряд самых мощных фигур из окружения своего отца отправил в отставку, сравнимую местами с опалой. С тех пор, как он удалил Нуартье в ссылку, дела государства шли ни шатко, ни валко, скорее вкривь и вкось, было несколько войн, закончившихся практически вничью, а мирное время последних десяти лет держалось не столько на дипломатическом искусстве кардинала ЛОвро, сколько на воинском авторитете возмужавшего Принца, старшего сына Короля, по всему видно, пошедшего в деда.
Впрочем, злые языки поговаривали, что не в деда. Ибо Старая Королева была столь же прекрасна, сколь и ветренна, да и слишком молода, а муж ее слишком сильно был занят государством и иногда рыбалкой. А при дворе ведь столько соблазнов...
Впрочем, это уже предмет отдельной беседы, да и не надо о таких вещах говорить вслух, лишний раз в первой же попавшейся портовой таверне, согласны?
И уж тем более о ее нелепой смерти под колесами ночного дилижанса, когда Ее величеству приспичило посреди ночи, во время бала, устраиваемого в доме губернатора одной из провинций посмотреть, нежели и вправду так романтично высекают искры из булыжников мостовой подковы почтовых коней?
...Так вот - любимым развлечением Короля Артуада Второго была магия во всех ее проявлениях.
Увы, давно канули в лету те временя, когда странствующие нищие оказывались на поверку магами, а ведьмы - как прекрасные, так и страшные, встречались почитай что на каждом шагу... Жалкие отголоски былого величия - колдовские салюты, да заговаривание зубов, еще немного по мелочи - все, что ночне было известно публике (хотя на самом деле все обстояло отнюдь не так). Колдовские задатки-то были у многих, почитай у каждого двадцатого. Но вот учителей, способных развить и направить, было мало, да и те себя не афишировали и вот так запросто никого в ученики не брали. У магов и чародеев была теперь иная стезя и иные служения...
Артауд, разумеется, все это знал, ибо положено это знать королю, но сам никакой силой не владел (иначе бы его способности развили бы еще в раннем детстве) и очень этому печалился. И искал колдовство в любом возможном его проявлении вокруг себя.
И было, сталбыть, Было запланировано, что Нуартье в качестве первого развлечения после обеда предложит Танец Дриад (банальный костюмированный стриптиз), потом догонялки, где призом поймавшему водящих будет магический артефакт (ширпотребные поделки из Зерриландии, магические шутихи - выпускные изделия учащихся школы джиннов, рядовые там, но невероятно "магические" здесь) - разумеется, все призы соберет Король; а перед обедом, когда все будут раскрасневшиеся, убегавшиеся, усладившиеся прелестями дриад из кордебалета, неоднократно приложившиеся к кубкам с пряным местным вином, Нуартье объявит последнее развлечение - явился, мол в его замок Немой Колдун, который настолько стар, что уже забыл почти все, что знал, кроме одного - как призвать оборотня. И, пусть это грозит ему гибелью, он готов ради Великого Короля - сделать это. Он готов прямо сейчас назвать Слово и оборотца призвать.
На роль колдуна был поставлен старый секретарь Нуартье - из герцогских безземельных дворян, служивший ему лет восемьдесят и преданный сюзерену до гробовой доски. И сам-то внешностью он на колдуна смахивал - высокий, худой, жилистый, сивобродый, да и умел он кое-что из того о чем обычно не говорят, словом, после небольшого изменения внешности - где красочкой, где словом, где жестом или наговором, его никто бы не смог опознать (кроме сильного чародея). Чем в ранешние времена секретарь беззастенчиво пользовался на благо своего сюзерена и королевства
Было решено, что когда Нуртье объявит завершающую игру, герольд созовет поближе к королю самых уважаемых гостей (Карабаса в первую очередь) и тогда колдун произнесет Слово.
Настолько сильна его сила, что Карабас оборотится сразу. Возможно, приняв свой демонический облик, он кого-то и укокошит - тем лучше. До короля он не доберется, а доберется - так и то не жалко, на самом то деле. Есть Принц.
Спустя несколько секунд Колдун произнесет Обратное Слово и исчезнет в толпе (то есть просто сбросит свою колдовскую маску), и пока гости будут ошеломленно понимать, что же произошлол, в дело вступит неприметный чиновник из королевской свиты. Архивариус юридической палаты, книжный червь, чиновник - но с дворянским золотым поясом. (взяточник и сластолюб, растративший на бегах и в приватных борделях и свое состояние, и значительную часть казенных денег - от того и такой сговорчивый) Именно он и зачитает указ Телконтара про оборотней (еще деревенька с полусотней крепостных в минус, ну и ладно. Нам - по делу, а человеку жить станет легче)
После этого Король не сможет ничего предпринять. Даже отменить этот Указ он не сможет. Только после того, как маркиз Карабас будет торжественно сожжен здесь же, прямо на роскошной лужайке перед парадными воротами замка дЭдфорд. (хворост уже заготовлен и в связки дров вложены специальные ленточки с заклятиями, лишающими оборотня сил)
Чем, скажите, не роскошная месть?!
Но человек предполагает, а Боги располагают.
Уже когда королевский поезд, растянувшийся на добрые полмили, отъехал от столицы, что-то непонятное произошло в замке маркиза, всю ночь там сверкали молнии и бушевала гроза, а наутро маркиз не явился на бал, где его очень ждали, прислал письмо, что занемог, потом еще последовал ряд странностей, потом еще...
Старый Нуартье заволновался, роскошный план начал пошатываться и тогда тот самый секретарь-чародей отправился в замок маркиза под видом судебного служащего по рядовому делу - порче посевов, случившейся у зажиточного фермера-фригольдера пару месяцев назад.
Подъехав к замку, проныра встревожился. Что-то здесь было не так. Но вот что, он не мог понять. И это беспокоило ветерана подковерных битв.
Постучался в привратницкую - рожу там не узнал, хотя знал всю личную гвардию (читай шайку) маркиза наперечет. Ему вежливо открыли и даже, спустили мост, а не заставили балансировать на доске, как это делалось обычно в подобных случаях.
Правда маркиз его не принял. В громадном каминном зале, возле очага, в котором можно было зажарить целого быка, его встретил... Кот. Громадный, ходящий на задних лапах и доходивший лжесудейскому до груди.
Он был в сапогах со шпорами, коротких, до колен, лазоревых штанах, в золотом дворянском поясе (герб на пряжке незнаком), на котором висел короткий широкий кинжал.
- Простите, сударь, но Маркиз вас принять не может, ему нездоровится. Я его секретарь шевалье дЭкоте, чем могу служить?
Посланец Нуартье нюхом чуял, что что-то здесь не так. Тем не менее, изложив дело о потраве посевов, он удалился ( шевалье дЭкоте обещал все уладить) и опрометью бросился в замок к хозяину.
Старик Нуартье установил за замком Карабаса форменную слежку, в каждом кусту, на каждом дереве, в каждой скирде буквально сидели его соглядатаи.
И однажды им улыбнулась удача. Они увидели маркиза - точнее, опознали его в невысоком стройном молодом человеке, светловолосом, изящном, который никак не мог быть маркизом Карабасом - никакое колдовство, даже самое темное и могучее, не могло сделать из одного человека другого человека.
Тем не менее именно к нему шевалье дЭкоте обращался "маркиз Карабас".
Нуартье был готов впасть в ступор, впервые в жизни он столкнулся с подобной загадкой, но бывший канцлер был не из тех, кто сдается. И к тому моменту, когда дворецкий возвестил о том, что шевалье дЭкоте, вассал и доверенный секретарь маркиза Карабаса испрашивает аудиенции у герцога Нуартье, он почти уже знал ответы на все вопросы.
Оставалось прояснить немногое...
Он принял посланца в своем кабинете, на верху Аретовой башни - старшейшей постройки замка, помнившей еще государя Телконтара, возведенной из чудовищных каменных глыб, возносящейся на высоту 150 футов, в окружении старинных фолиантов, переплетенных в бычью кожу, военных трофеев, собираемых предками Нуартье, сидя за письменным столом, огромным, в четверть поля для крокета.
Шевалье был безупречен. В этот раз он был в лазоревых штанах до колен, лиловом колете, в его сапогах отражалось солнце, а перья на шляпе, казалось, выдрали из фазаньего хвоста минуту назад.
- Ваша светлость, - совершив подобающие случаю приседания и движения шляпой и хвостом - произнес дЭкоте - мой сюзерен, маркиз Карабас, шлет вам свой нижайший поклон и заверения в полнейшем к вам уважении!
В знак дружбы и добрососедства он посылает вам сервиз Ангамарской работы на двенадцать персон из самородного серебра и просит вас забыть все распри, буде они у вас случались прежде. И не будет у вас в будущем лучшего и вернейшего союзника во всех ваших начинаниях, буде не будут направлены они против короны и государя!
ДЭкоте хлопнул в ладоши - звонко - это при кашачьих-то лапках, господа! -и, повинуясь этому сигналу, четверо слуг Нуартье внесли, обливаясь потом, в кабинет огромный дубовый сундук. Форменным образом ухнули - несмотря на все желание действовать осторожно - его на пол и удалились, обливаясь потом.
Тысяча шестьсот ступеней это вам не тролль чихнул...
Пока Нуартье подбирал со стола выпавшую челюсть (фигурально выражаясь), дЭкоте извлек из поясного кошеля тонкой кожи серебристо-стальной ключик и отпер неприметный замок сундука.
Пораженный бывший канцлер заглянул издали (благо рост позволял) в открывшиеся недра и не мог сдержать возгласа изумления.
Ангамарский сервиз на двенадцать персон - это, скажу я вам, сокровище из сокровищ. Еда, попавшая на эти тарелки, напитки, налитые в эти кубки, куски еды, взятые этими вилками и ложками хоть из помойного ведра, или нарезанные этими ножами - были абсолютно безвредны, даже если были пропитаны ядом насквозь...
Таково было заклятие, наложенное в бездне прошедших веков королем-чародеем невероятно далекого северного княжества.
Что говорить, даже при дворе такой сервиз был один. И тот на шесть персон. А у соседей, дальних и ближних, и такого не было. Так, разрозненные куски.
дЭкоте стоял и смотрел на герцога. и без того непроницаемая морда кота стала каменной, зрачки сузились до еле заметных черточек. Роскошные усы замерли. Несколько долгих минут в комнате висело тяжелое молчание, было слышно, как в тридцати футах над головой, на перекрестье потолочных балок, возится шустрая мышь.
- Ну и что это все значит? - сдавшись первым, негромко спросил Нуартье.
- Об этом, ваша светлость, вы узнаете в свое время, неожиданно жестко ответил Кот и неожиданно потянул что-то с шеи.
"Западня" - успел подумать Нуартье вскинул левую руку, где, под широким обшлагом кафтана был скрыт кистевой арбалет, но нажать спуск, хвала Богам, не успел.
В правой лапе (руке?) кота было не оружие. Покачиваясь на колдовской цепочке, делавшей невидимым то что она носит, когда это не нужно, покачивалась Золотя Байза Кристобаля Хунты, Великого Инквизитора (называемого за глаза Кадавром Больного Западного Мозга).
- Повторяю, герцог, всему свое время, отчеканил шевалье дЭкоте и, когда Нуартье оторопело кинул, так же резко убрал Байзу.
Напряжение, висевшее в комнате молотом Тора, спало. Кот внезапно поднял левую лапу, щелкнула пружина и на стол Нуартье с девятифутовой высоты рухнула пронзенная дротиком мышь.
- Ваша светлость, заведите кота, эти твари вам всю библиотеку перепортят! - серьезно сказал дЭкоте. - хотите, - не дожидаясь ответа продолжил хвостатый посланец, - я с вашими зАмковыми переговорю? Научу их нести службу?
Нуартье автоматически кивнул еще раз. Против Золотой Байзы не мог в этом мире пойти никто. Если был конечно в здравом уме и хотел жить спокойно. Нуартье видел такую же один раз, пятьдесят лет назад, во время подавления одного очень злостного мятежа.
Что характерно, тогда ее принес Ворон. И вручил Нуартье. Великую силу давала Байза своему обладателю, это не только Знак власти, но и чародейская штуковина.
Мятеж тогда подавили, утопив в крови две провинции и рассеяв по горам и теснинам армию неизвестных существ, пришедших на помощь мятежникам (точнее, стоящих у них за спинами) в стране воцарился мир и Нуартье стал думать что ему делать с Байзой. И по роду своему и по положению, он многое знал об этом знаке власти. Не знал только, как вернуть ее тому, кто его направил. Ибо даже имя Кристобаля Хунты, Великого Инквизитора, лишний раз страшились называть всуе.
И вот, когда надобность в ней отпала, байза просто рассыпалась прахом, оставив на ладони Канцлера хризопраз размером с голубиное яйцо. Ну и магическую цепочку придачу.
Герцог с тех пор носил ее на шее, вместе с хризопразом...
Впрочем, как мы знаем, этот амулет от отставки и прозябания в уделе его не уберег. Нуартье и помыслить не мог, что в своем нынешнем положении когда-нибудь вновь узреет этот предмет.
И - нате вам! Он в лапах (руках?) мышелова, серого полосатого кота, обычного, отличающегося от других разве что размерами да имением разговаривать.
И носить штаны с сапогами...
"Чудные, нынче, дела творятся, видимо", - совсем по-стариковски промелькнуло в голове у Старого Канцлера - "чудные"...
А шевалье дЭкоте тем временем уже раскланивался. Совершив все необходимые телодвижения (хотя в сложившейся ситуации дОлжно было быть совершенно наоборот), он пятясь отошел к дверям и еще раз произнес, снова неожиданно твердо:
- Между нами мир, ваша светлость. Всему свое время! - и вышел, негромко прикрыв за собой дверь.
Нуартье до вечера не выходил из кабинета, почти все время он неподвижно просидел в древнем кресле у камина, встал только раз, когда настойчивые кошачьи вопли из-за двери оторвали его от раздумий.
Он раскрыл дверь и с десяток замковых котов сломя голову ринулись в кабинет и, как верные телохранители (или тюремщики? - невесело пошутил старик) рассредоточились по комнате.
Впрочем, когда он собрался-таки выйти к ужину, возле его кресла скопилось почти два десятка мышиных трупов.
- Всему свое время - пробормотал герцог спускаясь вниз по тысяче ступеней...
... И это время пришло.
На Королевском балу, еще перед началом Легкого обеда, король, в нарушение всех этикетов, представил изумленному дворянству провинции... маркиза Карабаса - невысокого светловолосого юношу. Якобы племянника прежнего маркиза, внезапно умершего от лихорадки...
Это при том, что все прекрасно знали, что у маркиза не было никаких родственников. Ни близких, ни дальних.
И в случае его смерти майорат становился выморочным и переходил Короне.
Зато от новоявленного маркиза прямо-таки веяло непосредственностью, простолюдинством, да он и не скрывал, что хоть вроде как и благородного происхождения, да вот только вырос на мельнице, да и не планировал становиться маркизом, планировал быть мельником, да вот отыскали его Королевские глашатаи и так вот вышло...
То есть вроде бы как получалось, что не выморочное имущество Король раздает, а и в правду наследника нашли. В противном случае зачем огород-то городить, подобные истории придумывая? Король в праве своем - кому хочет - тому и жалует.
Празднество прошло на ура, дриады пользовались успехом, колдовские игрушки тоже, стол был лучше не придумаешь, а перед отъездом его величество призвал герцога Нуартье поговорить с глазу на глаз и в этой беседе сообщил, что хочет просить его быть послом на Острове - вечном противнике Королевства.
В таких просьбах не отказывают.
Спустя месяц после Королевского бала Нуартье покинул свой удел и еще спустя три месяца возглавил дипломатическую миссию в Сумерграде - столице Острова.
А жизнь в провинции успокоилась и пошла своим чередом. Разве что теперь на первое место во всех сплетнях вышло соперничество нового маркиза и его соседа, барона дю Валлон, ранее, вроде бы как, стряпчего, получившего титулы и лены по праву женитьбы.
Впрочем, все знали, что инициатором был дю Валлон, который в ранешние времена не рисковал ни задираться с прежним маркизом, ни пошло остроумничать с Нуартье; в молодом маркизе же он видел равного...
Отвечая на выпады соседа, маркиз пользовался его же методами, поэтому иногда где-то что-то горело, куда-то испарялся скот, мирно пасущийся на заливном лугу, в городских переулках и темный лесных чащобах иногда звенели клинки...
Вежливо раскланиваясь на балах и приемах, соревнуясь в охоте, рыболовстве и рыцарских забавах (а маркиз-то весьма неплох - отмечали знатоки), соседи резались не ни на шутку (???) в потаенной соседской войне.
Не скупясь на золото, чтобы заминать те или иные инциденты.
Со слов же маркизовых крестьян - как крепостных, так и фригольдеров, жить им стало не сказать как лучше.
Никого из старой маркизовой гвардии (читай - шайки) не осталось, никто больше не отбирал урожай и наторгованное, не приставал к женщинам и не устраивал жутких развлечений.
Правда, оброки и лены не уменьшили, зато все мыши куда-то подевались.
Впрочем, последнее было понятно - шевалье дЭкоте хоть и старался не привлекать внимания к себе, был в провинции личностью довольно известною.
...На этот раз сработала правая удочка - крупный окунь жадно захватил наживку - пук червей - и маркизу пришлось повозиться, доставая крючок из колючей добычи.
Кот - известный в обществе как шевалье дЭкоте, тем временем развел костерок, повесил над ним видавший виды закопченный котелок и принялся колдовать над рыбным супом, выбирая из ивовой клетки рыбью мелочь. Вскоре и свежепойманный окунь отправился в котелок.
дЭкоте был без сапог, без шляпы - они висели рядом, на кусте ракиты, но в своих извечных лазурных штанах, украшенных полудюжиной карманов.
Когда солнце полностью выбралось из-за частокола еловых вершин, стряпня была готова и рыболовы, разлив варево по деревянным мискам, принялись трапезничать, прихлебывая огненную уху серебряными ложками древней работы...
Да мы с вами недавно видели такие, верно?
Кот доел первым, и несмотря на свою очеловеченность, вытер рот не батистовой салфеткой, лежавшей у него на коленях, а по привычке - длинным шершавым языком.
Зато вот ложку и миску вымыл - едва возмутив поверхность воды - в заливе, убрал в лежащий рядом заплечный мешок и достал оттуда кожаный бурдюк с вином. Приложился. Пил долго, размеренно, только кадык гулял под жесткой шерстью .
Утолив жажду передал оставшееся (ровно половину, кстати) маркизу, откинулся на спину и замурчал.
В этот момент он совсем не походил на таинственного шевалье, так, кот, очень крупный, да, по блажи хозяина облаченный в нелепые штаны.
Маркиз прикончил бурдюк, помыл миску и котелок (кто съел последним - тот и моет) и плюхнулся рядом с котом, опершись спиной о ту самую ракиту.
Достал из поясной сумки видавшую виды трубочку, с чувством, с толком, с расстановкой набил ее душистым табачком, щелкнул спичкой - новомодным товаром с Острова - затянулся и, выпустив огромный клуб дыма, произнес:
- Шарль, эта идиллия не может продолжаться вечно...
Кот, которого, оказывается, звали прозаическим именем Шарль, ничего не ответил. Казалось он задремал. Прошла минута, прежде чем он разлепил свои круглые глаза, в которых зрачки были сейчас опять как тонкие черточки, повел ушами и резко встал на лапы. На две лапы.
- Накаркал, ворон ты рыболовный. Стряслось что-то. Опрометью скачут. Земля доносит...
На всякий случай приготовились.
Маркиз встал за старой ивой, обнажив короткий широкий клинок, а Кот, не надевая сапог, запрыгнул на ракиту и слился с листвой.
Но предосторожности оказались напрасны. Взмыленный конь вынес к заливчику зАмкового гонца - парнишку лет пятнадцати, немного, прямо скажем, придурошного, но неутомимого, способного держать в седле сутками на полном галопе и умеющего заговорить лошадок, чтобы они донесли его до следующей почтовой станции.
Он был красен и запылен, видно, что выехал из замка давненько и суточный переход преодолел часов за четырнадцать.
Увидев своего господина, он не говоря ни слова протянул ему скрепленный одной печатью пакет и немедля, едва лишь тот принял сверток, повел к воде лошадей - пить.
А было их при нем шесть.
Маркиз посмотрел на конверт и понял - накаркал. Печать-то одна - но - Неснимаемая. Не говоря ни слова он протянул конверт Коту, который провел над печатью лапой и она растаяла. Конверт раскрылся.
Маркиз прочитал несколько строк, отдал письмо Коту и побежал сматывать удочки (вот она, крестьянская сметка, что ни говори. Иной бы благородный бросил бы их, но не наш маркиз)
"Шестая попытка. Принц убит. Предполагаем - малабарская диверсия. Никто настоящий не задержан. Прошу срочно прибыть. Г.Р."
Г.Р. - значило Гор Рошаль - резидент тайной службы Империи, наместник Великого Инквизитора в этом королевстве. О его существовании знали единицы, а уж из каких миров пришел он в этот - так то тайна за семью печатями...
Но Юрка - живой человек, роман романом, но и похулиганить хочется :)
вот
https://author.today/reader/44473/347854
ссылка на одну его зарисовочку - нетрадиционный, скажем так, взгляд на историю одной милой барышни, известной широкой публике как Золушка...
И вот дернул меня черт прочитать эту историю в час ночи.
Свой ответ-продолжение я писал до восьми утра... (благо я на больничном)
Итак, рекомендую сначала прочитать Золушку по ссылке выше, а потом ужО мои измышления.
Маркиз Карабас внимательно следил за тремя удочками, расставленным так, чтобы перекрыть всю акваторию небольшого, поросшего по краям рогозом, речного заливчика. Удобный заливчик, ничего не скажешь - то ли природа так пошутила, то ли кто-то когда-то специально его отрыл, чтобы, значит, рыбку сподручнее ловить было - размышлял маркиз, прищурившись глядя на поплавки.
Узкое бутылочное горлО залива неожиданно расширялось, образуя практически круглое озерцо метров семи-восьми в диаметре. Судя по импровизированному лоту - веревке с камнем - глубокое. И - как показали вчерашний вевер и сегодняшнее утро - весьма уловистое.
В плетеной корзине, привязанной крепкой веревкой к корням огромной старой ивы и опущенной в воду, уже сидели несколько щук, некрупных сомов и иная, не менее вкусная рыба.
И это не считая того, что они с котом уже съели на ужин и ранний, еще затемно, завтрак.
Солнце - огромный, пышущий жаром диск, где-то на треть высунулся из-за леса, непроходимой чащобой встававшего на том берегу реки, но было еще не жарко, трава напивалась предрассветной росой, лениво, еще не проснувшись до конца, жужжали редкие пчелы. Мух, слепней, оводов еще не было. Красота. Пастораль. Идиллия...
Левый поплавок неожиданно чуть-чуть привстал, а потом резко ушел на глубину, неожиданно даже для маркиза, потянув за собой и ореховое удилище. Но рыболов не сплоховал - невидное движение рукой, удочка схвачена, резкая подсечка, крепкая палка гнется, там, внизу, в глубине темной, прохладной, манящей воды, явно не собираются уступать.
Но и бывший мельничий сын, выросший на запруде, с детства привыкший к подобным противостояниям - это вам не пижон с Пиккадилли, для форсу выбравшийся на рыбалку в Сассекс!
Борьба продолжалась несколько минут, но, как ни рвался тот, в глубине, сегодня был не его день...
Красавец-линь, огромный, в отливающей тусклым золотом кольчужной чешуе, едва ли не с ноготь размером, даже оказавшись на земле, никак не хотел смириться с поражением, он прыгал по мокрой от росы траве, стараясь скользнуть обратно в воду, и был даже близок к этому, но когтистая лапа неожиданно пригвоздила его хвост к земле и рыб, отвлекшись на нового врага, упустил маркиза и все - битва проиграна, а сам он заключен и ивовую тюрьму...
- Везет тебе - пробурчал Кот, лениво облизывая лапку. - Какого красавца взял! Если довезем до замка живьем, барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон удавится от зависти!
- Хочу на это посмотреть! - расхохотался маркиз. Сам будучи дворянином недавним, если не сказать случайным, он с почтением относился к старой, заслуженной аристократии, и недолюбливал подобных себе, которые тем или иным путем сменяв потертый колет или скуфейку на дворянский золотой пояс, тут же начинали строить из себя незнамо кого, возводя свой род чуть ли не к самому Краасу.
Так случилось, что огромные поместья, перешедшие вместе с титулом во владения к бывшему мельничьему сыну, граничили с не менее громадной латифундией некоего барона дю Валлона и во всей провинции не было более богатых землевладельцев, чем они. Более родовитые - были. Более знатные - да. Но именно Маркиз Карабас и барон дю Валлон могли оптом и в розницу скупать судейских, церковников, стражу, ночную братию - стало быть, они и были полновластными соправителями всех здешних мест.
Местное благородное общество это раздражало донельзя. Судейских, политиков, мастеров ночного промысла всех мастей и иных уважаемых в обществе личной - наоборот.
***
Года три назад герцог Нуартье де Вильфор, оскорбленный до смерти поведением маркиза Карабаса на губернаторском балу, вызвал того на дуэль, но маркиз оскорбил его еще больше, на дуэль не явившись. При этом он громогласно заявил, что драться со стариком, который даже одну горничную за ночь оприходовать не может, выше его духовных сил. Это будет убийство - громогласно кричал маркиз во всех модных салонах, которые посещал тем днем один за другим, а не дуэль. И он, Маркиз Карабас, не может себе этого позволить.
Герцог Нуартье, который и правда днями (то есть ночами) опозорился со смазливой горняшкой из новеньких, призадумался и решил, что "это жжжж" неспроста.
Доверенные обыскали замок, но белобрысой малолетки не нашли. Она словно бы растворилась в нетях, бросив в замке все, включая шелковое нижнее белье (подарок Нуартье). Ее искали! Ох, как ее искали!
Де Вильфоры, ведущие род от самого дона Сатарины, искать умели.
Но не нашли.
Авторитет старика в обществе не то чтобы пошатнулся, в общем-то с кем не бывает, может, вино было прокисшее, или девка попалась неумелая, да и к маркизу старое дворянство относилось с прохладцей, словом, все вроде и подзабылось, но осадочек-то остался.
Старому Нуартье шел десятый десяток, он был еще полон сил и имел все шансы прожить лет тридцать - благо в его роду это была норма, но обида и злоба терзали его душу и отточенный ум государственного деятеля был занят только одним - местью.
Сидение в ссылке, в почетной опале, куда сослал его нонешний король (при Старом Короле Нуартье был канцлером) озлобило его так-то не злое сердце, а оскорбления - ожесточили душу.
Умом он понимал, что оба нувориша - Карабас и Дю Валлон видят в нем конкурента (род де Вильфор был отнюдь не из бедных), к тому же из старых, авторитет которого может подвинуть их с занимаемых позиций некоронованных королей провинции.
Умом-то он понимал, что рано или поздно обоих скороспелов уберут, или прихлопнут, но ждать у моря погоды он не мог.
Полетели гонцы во все концы, понесли письма старым друзьям, некоторые - прямиком в столицу, к подножию Золотого трона. Немного интриг - и вдруг Его Величество Король планирует увеселительную поездку именно в эту провинцию своей страны.
Среди запланированных к посещению замков и усадеб - поместье дЭдфорд - вотчина де Вильфор - как же может Король не навестить друга отца, старого канцлера, управлявшего страной долгих тридцать лет?
Но если кто-то из вас, мой любезный читатель решил, что Нуартье поспешил жаловаться королю на новодворянское быдло, то он жестоко ошибся.
Запланировано было совершенно иное, таких интриг, друзья мои, сейчас почти что и не увидишь. Они остались в далеком прошлом, вместе с златовласыми красавицами, нагими, всего лишь со щитом и мечом, бросающимися в битву, чтобы там, на поле брани, найти себе мужа, равного им доблестью; с умудренными старцами, за шахматными партиями решающими судьбы мира, королевств, империй, стран и континентов; с летающими зАмками и населяющими их небожителями...
Одним словом, говоря по-простому, давно такой тонкой интриги не сплеталось в этих краях. Почитай, лет сорок как.
Не все, но кому надо, знали, что не так-то прост маркиз Карабас. Огромного роста, волосатый, как горный тролль, с голосом, способным рушить слабые строения и оглушить быка, с бицепсами с ляжку городского кузнеца, он был не совсем чтобы человеком. Точнее - был он оборотнем. Слабым уже, выродившимся, говоря по-научному, как попы балакают, но перекидываться умел, хотя и очень редко. Чаще всего - со страшного похмелья.
Или - по Специальному Слову. Причем Слово мог произнести кто угодно - хоть сам оборотень, хоть его годовалая внучка - будь она у него.
(Почему и как так вышло - расскажем в свое время, коли будет к тому нужда. Ибо многие знания - многие печали. Скажу лишь, что пуще жизни хранили оборотни Слово - в каждом роду свое, ибо сила, данная им в начале времен их стала их же проклятьем. И скорее оборотень сгорал на костре, чем выдавал его).
Маркиз же свое Слово то ли не знал, то ли забыл.
Но, если поискать, всегда найдется место, где можно обрести знания...
Эта информация стоила старому Нуартье целого состояния, но он ее получил.
А спустя неделю после этого получил и запечатанный тремя сургучными печатями и одной Незримой Неснимаемой Печатью пакет из Столицы, в котором хранилась единственная копия Указа короля Элессара Телконтара трехтысячелетней давности, в котором золотом по белому было начертано что "оборотень, будь он даже королевской крови, не может находиться с правящим монархом на одной площади, равной одной квадратной лиге. Ежели такое случится, оборотень подлежит немедленному уничтожению, не взирая на свои заслуги. "
И что, что указу больше трех тысячелетий? Отменен-то он не был. (видимо, завалился куда-то, про него и думать забыли. А, может, и не завалился, а спецом убрали. И такое бывает) Это было точно установлено, (что, равно как и сам Указ стоили Нуартье еще одного состояния). Но что такое деньги, когда речь идет о мести?
Королевский Указ - равно закон. Когда Король будет гостить в замке, туда съедется вся местная знать, она просто не может не съехаться - отсутствие самого захудалого дворянчика на Выездном Королевском Приеме - неслыханная дерзость! А на окрестных лугах вокруг будут гулять и развлекаться толпы простолюдинов - выборных от всех городов и весей провинции, гулять и славить своего монарха - такие традиции... Прибудет - несмотря ни на что - и Маркиз Карабас. И вот тогда - в присутствии дворянства всей провинции, и уважаемых гостей иных сословий, Нуартье и отомстит.
Нет, он не будет доносить Королю, что среди съехавшихся гостей затесался волкодлак. Сделать это - испортить потеху. Все будет совсем не так.
Выездной Королевский Бал имеет свои правила - после легкого обеда - с которого все начинается, и которым угощает Король - в знак расположения к подданным - хозяин замка и местная знать должны развлекать Короля играми - хоть какими - хоть в догонялки играй, хоть на рыбалку иди, хоть местный балет отправляй стриптиз исполнять - игры и развлечения зависят от склонностей Короля. (Старый Король, при котором Нуартье и был Канцлером именно что рыбалку в глуши предпочитал все остальным развлечениям).
А вот сын его, на несчастье королевства оказался другим. Намного... слабее, что ли... И сильных государственных деятелей если не боялся, то опасался. И ряд самых мощных фигур из окружения своего отца отправил в отставку, сравнимую местами с опалой. С тех пор, как он удалил Нуартье в ссылку, дела государства шли ни шатко, ни валко, скорее вкривь и вкось, было несколько войн, закончившихся практически вничью, а мирное время последних десяти лет держалось не столько на дипломатическом искусстве кардинала ЛОвро, сколько на воинском авторитете возмужавшего Принца, старшего сына Короля, по всему видно, пошедшего в деда.
Впрочем, злые языки поговаривали, что не в деда. Ибо Старая Королева была столь же прекрасна, сколь и ветренна, да и слишком молода, а муж ее слишком сильно был занят государством и иногда рыбалкой. А при дворе ведь столько соблазнов...
Впрочем, это уже предмет отдельной беседы, да и не надо о таких вещах говорить вслух, лишний раз в первой же попавшейся портовой таверне, согласны?
И уж тем более о ее нелепой смерти под колесами ночного дилижанса, когда Ее величеству приспичило посреди ночи, во время бала, устраиваемого в доме губернатора одной из провинций посмотреть, нежели и вправду так романтично высекают искры из булыжников мостовой подковы почтовых коней?
...Так вот - любимым развлечением Короля Артуада Второго была магия во всех ее проявлениях.
Увы, давно канули в лету те временя, когда странствующие нищие оказывались на поверку магами, а ведьмы - как прекрасные, так и страшные, встречались почитай что на каждом шагу... Жалкие отголоски былого величия - колдовские салюты, да заговаривание зубов, еще немного по мелочи - все, что ночне было известно публике (хотя на самом деле все обстояло отнюдь не так). Колдовские задатки-то были у многих, почитай у каждого двадцатого. Но вот учителей, способных развить и направить, было мало, да и те себя не афишировали и вот так запросто никого в ученики не брали. У магов и чародеев была теперь иная стезя и иные служения...
Артауд, разумеется, все это знал, ибо положено это знать королю, но сам никакой силой не владел (иначе бы его способности развили бы еще в раннем детстве) и очень этому печалился. И искал колдовство в любом возможном его проявлении вокруг себя.
И было, сталбыть, Было запланировано, что Нуартье в качестве первого развлечения после обеда предложит Танец Дриад (банальный костюмированный стриптиз), потом догонялки, где призом поймавшему водящих будет магический артефакт (ширпотребные поделки из Зерриландии, магические шутихи - выпускные изделия учащихся школы джиннов, рядовые там, но невероятно "магические" здесь) - разумеется, все призы соберет Король; а перед обедом, когда все будут раскрасневшиеся, убегавшиеся, усладившиеся прелестями дриад из кордебалета, неоднократно приложившиеся к кубкам с пряным местным вином, Нуартье объявит последнее развлечение - явился, мол в его замок Немой Колдун, который настолько стар, что уже забыл почти все, что знал, кроме одного - как призвать оборотня. И, пусть это грозит ему гибелью, он готов ради Великого Короля - сделать это. Он готов прямо сейчас назвать Слово и оборотца призвать.
На роль колдуна был поставлен старый секретарь Нуартье - из герцогских безземельных дворян, служивший ему лет восемьдесят и преданный сюзерену до гробовой доски. И сам-то внешностью он на колдуна смахивал - высокий, худой, жилистый, сивобродый, да и умел он кое-что из того о чем обычно не говорят, словом, после небольшого изменения внешности - где красочкой, где словом, где жестом или наговором, его никто бы не смог опознать (кроме сильного чародея). Чем в ранешние времена секретарь беззастенчиво пользовался на благо своего сюзерена и королевства
Было решено, что когда Нуртье объявит завершающую игру, герольд созовет поближе к королю самых уважаемых гостей (Карабаса в первую очередь) и тогда колдун произнесет Слово.
Настолько сильна его сила, что Карабас оборотится сразу. Возможно, приняв свой демонический облик, он кого-то и укокошит - тем лучше. До короля он не доберется, а доберется - так и то не жалко, на самом то деле. Есть Принц.
Спустя несколько секунд Колдун произнесет Обратное Слово и исчезнет в толпе (то есть просто сбросит свою колдовскую маску), и пока гости будут ошеломленно понимать, что же произошлол, в дело вступит неприметный чиновник из королевской свиты. Архивариус юридической палаты, книжный червь, чиновник - но с дворянским золотым поясом. (взяточник и сластолюб, растративший на бегах и в приватных борделях и свое состояние, и значительную часть казенных денег - от того и такой сговорчивый) Именно он и зачитает указ Телконтара про оборотней (еще деревенька с полусотней крепостных в минус, ну и ладно. Нам - по делу, а человеку жить станет легче)
После этого Король не сможет ничего предпринять. Даже отменить этот Указ он не сможет. Только после того, как маркиз Карабас будет торжественно сожжен здесь же, прямо на роскошной лужайке перед парадными воротами замка дЭдфорд. (хворост уже заготовлен и в связки дров вложены специальные ленточки с заклятиями, лишающими оборотня сил)
Чем, скажите, не роскошная месть?!
Но человек предполагает, а Боги располагают.
Уже когда королевский поезд, растянувшийся на добрые полмили, отъехал от столицы, что-то непонятное произошло в замке маркиза, всю ночь там сверкали молнии и бушевала гроза, а наутро маркиз не явился на бал, где его очень ждали, прислал письмо, что занемог, потом еще последовал ряд странностей, потом еще...
Старый Нуартье заволновался, роскошный план начал пошатываться и тогда тот самый секретарь-чародей отправился в замок маркиза под видом судебного служащего по рядовому делу - порче посевов, случившейся у зажиточного фермера-фригольдера пару месяцев назад.
Подъехав к замку, проныра встревожился. Что-то здесь было не так. Но вот что, он не мог понять. И это беспокоило ветерана подковерных битв.
Постучался в привратницкую - рожу там не узнал, хотя знал всю личную гвардию (читай шайку) маркиза наперечет. Ему вежливо открыли и даже, спустили мост, а не заставили балансировать на доске, как это делалось обычно в подобных случаях.
Правда маркиз его не принял. В громадном каминном зале, возле очага, в котором можно было зажарить целого быка, его встретил... Кот. Громадный, ходящий на задних лапах и доходивший лжесудейскому до груди.
Он был в сапогах со шпорами, коротких, до колен, лазоревых штанах, в золотом дворянском поясе (герб на пряжке незнаком), на котором висел короткий широкий кинжал.
- Простите, сударь, но Маркиз вас принять не может, ему нездоровится. Я его секретарь шевалье дЭкоте, чем могу служить?
Посланец Нуартье нюхом чуял, что что-то здесь не так. Тем не менее, изложив дело о потраве посевов, он удалился ( шевалье дЭкоте обещал все уладить) и опрометью бросился в замок к хозяину.
Старик Нуартье установил за замком Карабаса форменную слежку, в каждом кусту, на каждом дереве, в каждой скирде буквально сидели его соглядатаи.
И однажды им улыбнулась удача. Они увидели маркиза - точнее, опознали его в невысоком стройном молодом человеке, светловолосом, изящном, который никак не мог быть маркизом Карабасом - никакое колдовство, даже самое темное и могучее, не могло сделать из одного человека другого человека.
Тем не менее именно к нему шевалье дЭкоте обращался "маркиз Карабас".
Нуартье был готов впасть в ступор, впервые в жизни он столкнулся с подобной загадкой, но бывший канцлер был не из тех, кто сдается. И к тому моменту, когда дворецкий возвестил о том, что шевалье дЭкоте, вассал и доверенный секретарь маркиза Карабаса испрашивает аудиенции у герцога Нуартье, он почти уже знал ответы на все вопросы.
Оставалось прояснить немногое...
Он принял посланца в своем кабинете, на верху Аретовой башни - старшейшей постройки замка, помнившей еще государя Телконтара, возведенной из чудовищных каменных глыб, возносящейся на высоту 150 футов, в окружении старинных фолиантов, переплетенных в бычью кожу, военных трофеев, собираемых предками Нуартье, сидя за письменным столом, огромным, в четверть поля для крокета.
Шевалье был безупречен. В этот раз он был в лазоревых штанах до колен, лиловом колете, в его сапогах отражалось солнце, а перья на шляпе, казалось, выдрали из фазаньего хвоста минуту назад.
- Ваша светлость, - совершив подобающие случаю приседания и движения шляпой и хвостом - произнес дЭкоте - мой сюзерен, маркиз Карабас, шлет вам свой нижайший поклон и заверения в полнейшем к вам уважении!
В знак дружбы и добрососедства он посылает вам сервиз Ангамарской работы на двенадцать персон из самородного серебра и просит вас забыть все распри, буде они у вас случались прежде. И не будет у вас в будущем лучшего и вернейшего союзника во всех ваших начинаниях, буде не будут направлены они против короны и государя!
ДЭкоте хлопнул в ладоши - звонко - это при кашачьих-то лапках, господа! -и, повинуясь этому сигналу, четверо слуг Нуартье внесли, обливаясь потом, в кабинет огромный дубовый сундук. Форменным образом ухнули - несмотря на все желание действовать осторожно - его на пол и удалились, обливаясь потом.
Тысяча шестьсот ступеней это вам не тролль чихнул...
Пока Нуартье подбирал со стола выпавшую челюсть (фигурально выражаясь), дЭкоте извлек из поясного кошеля тонкой кожи серебристо-стальной ключик и отпер неприметный замок сундука.
Пораженный бывший канцлер заглянул издали (благо рост позволял) в открывшиеся недра и не мог сдержать возгласа изумления.
Ангамарский сервиз на двенадцать персон - это, скажу я вам, сокровище из сокровищ. Еда, попавшая на эти тарелки, напитки, налитые в эти кубки, куски еды, взятые этими вилками и ложками хоть из помойного ведра, или нарезанные этими ножами - были абсолютно безвредны, даже если были пропитаны ядом насквозь...
Таково было заклятие, наложенное в бездне прошедших веков королем-чародеем невероятно далекого северного княжества.
Что говорить, даже при дворе такой сервиз был один. И тот на шесть персон. А у соседей, дальних и ближних, и такого не было. Так, разрозненные куски.
дЭкоте стоял и смотрел на герцога. и без того непроницаемая морда кота стала каменной, зрачки сузились до еле заметных черточек. Роскошные усы замерли. Несколько долгих минут в комнате висело тяжелое молчание, было слышно, как в тридцати футах над головой, на перекрестье потолочных балок, возится шустрая мышь.
- Ну и что это все значит? - сдавшись первым, негромко спросил Нуартье.
- Об этом, ваша светлость, вы узнаете в свое время, неожиданно жестко ответил Кот и неожиданно потянул что-то с шеи.
"Западня" - успел подумать Нуартье вскинул левую руку, где, под широким обшлагом кафтана был скрыт кистевой арбалет, но нажать спуск, хвала Богам, не успел.
В правой лапе (руке?) кота было не оружие. Покачиваясь на колдовской цепочке, делавшей невидимым то что она носит, когда это не нужно, покачивалась Золотя Байза Кристобаля Хунты, Великого Инквизитора (называемого за глаза Кадавром Больного Западного Мозга).
- Повторяю, герцог, всему свое время, отчеканил шевалье дЭкоте и, когда Нуартье оторопело кинул, так же резко убрал Байзу.
Напряжение, висевшее в комнате молотом Тора, спало. Кот внезапно поднял левую лапу, щелкнула пружина и на стол Нуартье с девятифутовой высоты рухнула пронзенная дротиком мышь.
- Ваша светлость, заведите кота, эти твари вам всю библиотеку перепортят! - серьезно сказал дЭкоте. - хотите, - не дожидаясь ответа продолжил хвостатый посланец, - я с вашими зАмковыми переговорю? Научу их нести службу?
Нуартье автоматически кивнул еще раз. Против Золотой Байзы не мог в этом мире пойти никто. Если был конечно в здравом уме и хотел жить спокойно. Нуартье видел такую же один раз, пятьдесят лет назад, во время подавления одного очень злостного мятежа.
Что характерно, тогда ее принес Ворон. И вручил Нуартье. Великую силу давала Байза своему обладателю, это не только Знак власти, но и чародейская штуковина.
Мятеж тогда подавили, утопив в крови две провинции и рассеяв по горам и теснинам армию неизвестных существ, пришедших на помощь мятежникам (точнее, стоящих у них за спинами) в стране воцарился мир и Нуартье стал думать что ему делать с Байзой. И по роду своему и по положению, он многое знал об этом знаке власти. Не знал только, как вернуть ее тому, кто его направил. Ибо даже имя Кристобаля Хунты, Великого Инквизитора, лишний раз страшились называть всуе.
И вот, когда надобность в ней отпала, байза просто рассыпалась прахом, оставив на ладони Канцлера хризопраз размером с голубиное яйцо. Ну и магическую цепочку придачу.
Герцог с тех пор носил ее на шее, вместе с хризопразом...
Впрочем, как мы знаем, этот амулет от отставки и прозябания в уделе его не уберег. Нуартье и помыслить не мог, что в своем нынешнем положении когда-нибудь вновь узреет этот предмет.
И - нате вам! Он в лапах (руках?) мышелова, серого полосатого кота, обычного, отличающегося от других разве что размерами да имением разговаривать.
И носить штаны с сапогами...
"Чудные, нынче, дела творятся, видимо", - совсем по-стариковски промелькнуло в голове у Старого Канцлера - "чудные"...
А шевалье дЭкоте тем временем уже раскланивался. Совершив все необходимые телодвижения (хотя в сложившейся ситуации дОлжно было быть совершенно наоборот), он пятясь отошел к дверям и еще раз произнес, снова неожиданно твердо:
- Между нами мир, ваша светлость. Всему свое время! - и вышел, негромко прикрыв за собой дверь.
Нуартье до вечера не выходил из кабинета, почти все время он неподвижно просидел в древнем кресле у камина, встал только раз, когда настойчивые кошачьи вопли из-за двери оторвали его от раздумий.
Он раскрыл дверь и с десяток замковых котов сломя голову ринулись в кабинет и, как верные телохранители (или тюремщики? - невесело пошутил старик) рассредоточились по комнате.
Впрочем, когда он собрался-таки выйти к ужину, возле его кресла скопилось почти два десятка мышиных трупов.
- Всему свое время - пробормотал герцог спускаясь вниз по тысяче ступеней...
... И это время пришло.
На Королевском балу, еще перед началом Легкого обеда, король, в нарушение всех этикетов, представил изумленному дворянству провинции... маркиза Карабаса - невысокого светловолосого юношу. Якобы племянника прежнего маркиза, внезапно умершего от лихорадки...
Это при том, что все прекрасно знали, что у маркиза не было никаких родственников. Ни близких, ни дальних.
И в случае его смерти майорат становился выморочным и переходил Короне.
Зато от новоявленного маркиза прямо-таки веяло непосредственностью, простолюдинством, да он и не скрывал, что хоть вроде как и благородного происхождения, да вот только вырос на мельнице, да и не планировал становиться маркизом, планировал быть мельником, да вот отыскали его Королевские глашатаи и так вот вышло...
То есть вроде бы как получалось, что не выморочное имущество Король раздает, а и в правду наследника нашли. В противном случае зачем огород-то городить, подобные истории придумывая? Король в праве своем - кому хочет - тому и жалует.
Празднество прошло на ура, дриады пользовались успехом, колдовские игрушки тоже, стол был лучше не придумаешь, а перед отъездом его величество призвал герцога Нуартье поговорить с глазу на глаз и в этой беседе сообщил, что хочет просить его быть послом на Острове - вечном противнике Королевства.
В таких просьбах не отказывают.
Спустя месяц после Королевского бала Нуартье покинул свой удел и еще спустя три месяца возглавил дипломатическую миссию в Сумерграде - столице Острова.
А жизнь в провинции успокоилась и пошла своим чередом. Разве что теперь на первое место во всех сплетнях вышло соперничество нового маркиза и его соседа, барона дю Валлон, ранее, вроде бы как, стряпчего, получившего титулы и лены по праву женитьбы.
Впрочем, все знали, что инициатором был дю Валлон, который в ранешние времена не рисковал ни задираться с прежним маркизом, ни пошло остроумничать с Нуартье; в молодом маркизе же он видел равного...
Отвечая на выпады соседа, маркиз пользовался его же методами, поэтому иногда где-то что-то горело, куда-то испарялся скот, мирно пасущийся на заливном лугу, в городских переулках и темный лесных чащобах иногда звенели клинки...
Вежливо раскланиваясь на балах и приемах, соревнуясь в охоте, рыболовстве и рыцарских забавах (а маркиз-то весьма неплох - отмечали знатоки), соседи резались не ни на шутку (???) в потаенной соседской войне.
Не скупясь на золото, чтобы заминать те или иные инциденты.
Со слов же маркизовых крестьян - как крепостных, так и фригольдеров, жить им стало не сказать как лучше.
Никого из старой маркизовой гвардии (читай - шайки) не осталось, никто больше не отбирал урожай и наторгованное, не приставал к женщинам и не устраивал жутких развлечений.
Правда, оброки и лены не уменьшили, зато все мыши куда-то подевались.
Впрочем, последнее было понятно - шевалье дЭкоте хоть и старался не привлекать внимания к себе, был в провинции личностью довольно известною.
...На этот раз сработала правая удочка - крупный окунь жадно захватил наживку - пук червей - и маркизу пришлось повозиться, доставая крючок из колючей добычи.
Кот - известный в обществе как шевалье дЭкоте, тем временем развел костерок, повесил над ним видавший виды закопченный котелок и принялся колдовать над рыбным супом, выбирая из ивовой клетки рыбью мелочь. Вскоре и свежепойманный окунь отправился в котелок.
дЭкоте был без сапог, без шляпы - они висели рядом, на кусте ракиты, но в своих извечных лазурных штанах, украшенных полудюжиной карманов.
Когда солнце полностью выбралось из-за частокола еловых вершин, стряпня была готова и рыболовы, разлив варево по деревянным мискам, принялись трапезничать, прихлебывая огненную уху серебряными ложками древней работы...
Да мы с вами недавно видели такие, верно?
Кот доел первым, и несмотря на свою очеловеченность, вытер рот не батистовой салфеткой, лежавшей у него на коленях, а по привычке - длинным шершавым языком.
Зато вот ложку и миску вымыл - едва возмутив поверхность воды - в заливе, убрал в лежащий рядом заплечный мешок и достал оттуда кожаный бурдюк с вином. Приложился. Пил долго, размеренно, только кадык гулял под жесткой шерстью .
Утолив жажду передал оставшееся (ровно половину, кстати) маркизу, откинулся на спину и замурчал.
В этот момент он совсем не походил на таинственного шевалье, так, кот, очень крупный, да, по блажи хозяина облаченный в нелепые штаны.
Маркиз прикончил бурдюк, помыл миску и котелок (кто съел последним - тот и моет) и плюхнулся рядом с котом, опершись спиной о ту самую ракиту.
Достал из поясной сумки видавшую виды трубочку, с чувством, с толком, с расстановкой набил ее душистым табачком, щелкнул спичкой - новомодным товаром с Острова - затянулся и, выпустив огромный клуб дыма, произнес:
- Шарль, эта идиллия не может продолжаться вечно...
Кот, которого, оказывается, звали прозаическим именем Шарль, ничего не ответил. Казалось он задремал. Прошла минута, прежде чем он разлепил свои круглые глаза, в которых зрачки были сейчас опять как тонкие черточки, повел ушами и резко встал на лапы. На две лапы.
- Накаркал, ворон ты рыболовный. Стряслось что-то. Опрометью скачут. Земля доносит...
На всякий случай приготовились.
Маркиз встал за старой ивой, обнажив короткий широкий клинок, а Кот, не надевая сапог, запрыгнул на ракиту и слился с листвой.
Но предосторожности оказались напрасны. Взмыленный конь вынес к заливчику зАмкового гонца - парнишку лет пятнадцати, немного, прямо скажем, придурошного, но неутомимого, способного держать в седле сутками на полном галопе и умеющего заговорить лошадок, чтобы они донесли его до следующей почтовой станции.
Он был красен и запылен, видно, что выехал из замка давненько и суточный переход преодолел часов за четырнадцать.
Увидев своего господина, он не говоря ни слова протянул ему скрепленный одной печатью пакет и немедля, едва лишь тот принял сверток, повел к воде лошадей - пить.
А было их при нем шесть.
Маркиз посмотрел на конверт и понял - накаркал. Печать-то одна - но - Неснимаемая. Не говоря ни слова он протянул конверт Коту, который провел над печатью лапой и она растаяла. Конверт раскрылся.
Маркиз прочитал несколько строк, отдал письмо Коту и побежал сматывать удочки (вот она, крестьянская сметка, что ни говори. Иной бы благородный бросил бы их, но не наш маркиз)
"Шестая попытка. Принц убит. Предполагаем - малабарская диверсия. Никто настоящий не задержан. Прошу срочно прибыть. Г.Р."
Г.Р. - значило Гор Рошаль - резидент тайной службы Империи, наместник Великого Инквизитора в этом королевстве. О его существовании знали единицы, а уж из каких миров пришел он в этот - так то тайна за семью печатями...