Древние Греции очередные
На вопрос одного не в меру болтливого цирюльника, как его стричь, Архелай ответил: «Молча!».
Ификрат, афинский полководец, был сыном простого кожевника. Когда кто-то из аристократов вздумал посмеяться над его низким происхождением, он отпарировал: «Мой род начинается с меня, а твой - кончается тобой!».
Ификрат, побежденный оратором Аристофонтом в одном словесном состязании, так объяснил свое поражение: «У противника лучше актер». И тут же с достоинством добавил: «А у меня - драма».
Многие современники считали Тимофея не столько талантливым, сколько счастливым полководцем; по рукам ходила даже карикатура, изображавшая его спящим, между тем как крепости сами падают к нему в мешок. В ответ на это везучий стратег говорил: «Если я такой сонливый беру столько крепостей, то что же бы я наделал, страдая бессонницей?».
Исмений, посол от Фив к Артаксерксу, прибыл ко двору персидского царя, чтобы лично предстать перед ним и вести переговоры. Его предупредили, что по обычаям персов каждый, кто оказывается перед лицом их владыки, обязан сделать земной поклон - лишь тогда он будет удостоен высокого внимания. Если же гордость эллина не позволяет ему склониться перед царем, он может договориться через посредника. Исмений попросил, чтобы его провели прямо в тронный зал.
Приблизившись к повелителю персов Артаксерксу, фиванский посол внезапно, как будто невзначай, уронил со своего пальца перстень, и поэтому вынужден был нагнуться возле самого трона, чтобы поднять его. Таким образом, азиатский обычай был соблюден, а ловкий Исмений дома смог оправдаться перед своими согражданами.
Толпа молодых гуляк пристала на улице к жене Писистрата, афинского тирана, и, не узнав, кто она, причинила ей немало неприятностей. На другой же день, когда пришло прозрение, каясь и причитая, обидчики прибыли во дворец слезно просить помилования. Спокойно выслушав их, Писистрат изрек: «Следующий раз будьте благоразумнее, а что касается моей супруги, то знайте: вчера она не покидала дом!».
Сторонники Фукидида, стремясь низложить Перикла, его противника, распустили слух, что тот самовольно растрачивает общественные средства на личные нужды. Придя в Народное собрание, Перикл обратился к присутствующим вопросом, много ли издержек несет государство под его правлением, и все единогласно закричали, что много. «Тогда, - предложил он, - отнесите издержки на мой счет, но на всех зданиях, которые возводятся сейчас, пусть будет высечено мое имя!». И народ, не перестававший восхищаться великолепием строящихся Парфенона, пропилеев и других шедевров зодчества, тут же постановил увековечивать божественный дух Афин целиком на общественный счет, сохранив и умножив полномочия своего правителя.
Алкивиад пришел однажды к Периклу, но не был впущен в дом. Слуга объяснил:
- Он занят - обдумывает, как отчитаться перед афинянами.
- Лучше бы он подумал, как не давать им никакого отчета, - буркнул, удаляясь, Алкивиад.
Алкивиад купил за большие деньги собаку редкой породы, главным достоинством которой был пышный хвост. Заметив, что хвост вызывает наибольшие восторги афинян, он велел рабам отрубить его. Друзья вскоре передали ему, что все жалеют несчастное животное и клянут хозяина, на что Алкивиад сказал: «Итак, все складывается, как мне желательно: афиняне занимаются собачьим хвостом, но не обращают внимания на другие мои дела!».
Когда-то в Афинах два архитектора оспаривали перед Народным собранием государственный заказ на строительство храма. Один из них, человек посредственного таланта, но большой мастер пускать пыль в глаза, произвел на слушателей сильное впечатление хорошо подготовленной речью о том, какое величественное сооружение будет им воздвигнуто. Его соперник, мастер талантливый, но далекий от ораторского искусства, встал и заявил в ответ: «Мужи афинские! Все, о чем он вам поведал, я в состоянии сделать!».
Апеллес направился в мастерскую Протогена, чтобы вызвать его на состязание. Женщина, присматривавшая за жилищем отсутствовавшего в тот момент художника, предложила гостю оставить записку. Апеллес ограничился тем, что набросал рисунок на доске, приготовленной Протогеном для работы, и ушел, сказав, что придет за ответом через несколько часов.
Обнаружив рисунок, Протоген узнал руку посетителя и цель его визита. Он тут же сделал свой рисунок - легкий и изящный - и поспешил удалиться, чтобы не столкнуться с конкурентом. Возвратившийся Апеллес внимательно рассмотрел рисунок и решил не состязаться с Протогеном.
Александр Македонский придирчиво рассматривал свой портрет в мастерской Апеллеса, не воздавая хвалы мастеру. Тогда художник молча взял изображение и вышел во двор. Здесь, держа портрет перед собой, он стал приближаться к коню царя - Буцефалу. И вдруг Буцефал стал ржаньем приветствовать изображенного на картине хозяина, словно живого. Когда к ним подошел сам Александр, Апеллес воскликнул: «Царь, конь оказался лучшим знатоком искусства, нежели ты!».
Поэт Архит, говорят, был таким стыдливым, что никогда не осмеливался вслух произносить бранные слова. Если же какая-то причина все-таки вынуждала их употребить, он молча писал на стене, а затем пальцем указывал на то, что не в силах был сказать.
У атлета Демократа случилась болезнь ног, но он все же решил участвовать в состязаниях. Выйдя на площадку для борьбы, он начертил вокруг себя окружность. После этого борец предложил своим противникам попытаться вытеснить его за пределы означенного пространства. Как ни старались они сделать это, атлет устоял, и претенденты были признаны побежденными, а Демократ увенчан лаврами.
Во время представления одной из пьес Еврипида компания грубиянов стала громко требовать изъятия непонятных для них мест из произведения. Еврипид спокойно подошел к краю сцены и обратился к возмущавшимся: «Я пишу мои сочинения не для того, чтобы учиться у вас, а для того, чтобы вас научить».
(Oetavnis)
Ификрат, афинский полководец, был сыном простого кожевника. Когда кто-то из аристократов вздумал посмеяться над его низким происхождением, он отпарировал: «Мой род начинается с меня, а твой - кончается тобой!».
Ификрат, побежденный оратором Аристофонтом в одном словесном состязании, так объяснил свое поражение: «У противника лучше актер». И тут же с достоинством добавил: «А у меня - драма».
Многие современники считали Тимофея не столько талантливым, сколько счастливым полководцем; по рукам ходила даже карикатура, изображавшая его спящим, между тем как крепости сами падают к нему в мешок. В ответ на это везучий стратег говорил: «Если я такой сонливый беру столько крепостей, то что же бы я наделал, страдая бессонницей?».
Исмений, посол от Фив к Артаксерксу, прибыл ко двору персидского царя, чтобы лично предстать перед ним и вести переговоры. Его предупредили, что по обычаям персов каждый, кто оказывается перед лицом их владыки, обязан сделать земной поклон - лишь тогда он будет удостоен высокого внимания. Если же гордость эллина не позволяет ему склониться перед царем, он может договориться через посредника. Исмений попросил, чтобы его провели прямо в тронный зал.
Приблизившись к повелителю персов Артаксерксу, фиванский посол внезапно, как будто невзначай, уронил со своего пальца перстень, и поэтому вынужден был нагнуться возле самого трона, чтобы поднять его. Таким образом, азиатский обычай был соблюден, а ловкий Исмений дома смог оправдаться перед своими согражданами.
Толпа молодых гуляк пристала на улице к жене Писистрата, афинского тирана, и, не узнав, кто она, причинила ей немало неприятностей. На другой же день, когда пришло прозрение, каясь и причитая, обидчики прибыли во дворец слезно просить помилования. Спокойно выслушав их, Писистрат изрек: «Следующий раз будьте благоразумнее, а что касается моей супруги, то знайте: вчера она не покидала дом!».
Сторонники Фукидида, стремясь низложить Перикла, его противника, распустили слух, что тот самовольно растрачивает общественные средства на личные нужды. Придя в Народное собрание, Перикл обратился к присутствующим вопросом, много ли издержек несет государство под его правлением, и все единогласно закричали, что много. «Тогда, - предложил он, - отнесите издержки на мой счет, но на всех зданиях, которые возводятся сейчас, пусть будет высечено мое имя!». И народ, не перестававший восхищаться великолепием строящихся Парфенона, пропилеев и других шедевров зодчества, тут же постановил увековечивать божественный дух Афин целиком на общественный счет, сохранив и умножив полномочия своего правителя.
Алкивиад пришел однажды к Периклу, но не был впущен в дом. Слуга объяснил:
- Он занят - обдумывает, как отчитаться перед афинянами.
- Лучше бы он подумал, как не давать им никакого отчета, - буркнул, удаляясь, Алкивиад.
Алкивиад купил за большие деньги собаку редкой породы, главным достоинством которой был пышный хвост. Заметив, что хвост вызывает наибольшие восторги афинян, он велел рабам отрубить его. Друзья вскоре передали ему, что все жалеют несчастное животное и клянут хозяина, на что Алкивиад сказал: «Итак, все складывается, как мне желательно: афиняне занимаются собачьим хвостом, но не обращают внимания на другие мои дела!».
Когда-то в Афинах два архитектора оспаривали перед Народным собранием государственный заказ на строительство храма. Один из них, человек посредственного таланта, но большой мастер пускать пыль в глаза, произвел на слушателей сильное впечатление хорошо подготовленной речью о том, какое величественное сооружение будет им воздвигнуто. Его соперник, мастер талантливый, но далекий от ораторского искусства, встал и заявил в ответ: «Мужи афинские! Все, о чем он вам поведал, я в состоянии сделать!».
Апеллес направился в мастерскую Протогена, чтобы вызвать его на состязание. Женщина, присматривавшая за жилищем отсутствовавшего в тот момент художника, предложила гостю оставить записку. Апеллес ограничился тем, что набросал рисунок на доске, приготовленной Протогеном для работы, и ушел, сказав, что придет за ответом через несколько часов.
Обнаружив рисунок, Протоген узнал руку посетителя и цель его визита. Он тут же сделал свой рисунок - легкий и изящный - и поспешил удалиться, чтобы не столкнуться с конкурентом. Возвратившийся Апеллес внимательно рассмотрел рисунок и решил не состязаться с Протогеном.
Александр Македонский придирчиво рассматривал свой портрет в мастерской Апеллеса, не воздавая хвалы мастеру. Тогда художник молча взял изображение и вышел во двор. Здесь, держа портрет перед собой, он стал приближаться к коню царя - Буцефалу. И вдруг Буцефал стал ржаньем приветствовать изображенного на картине хозяина, словно живого. Когда к ним подошел сам Александр, Апеллес воскликнул: «Царь, конь оказался лучшим знатоком искусства, нежели ты!».
Поэт Архит, говорят, был таким стыдливым, что никогда не осмеливался вслух произносить бранные слова. Если же какая-то причина все-таки вынуждала их употребить, он молча писал на стене, а затем пальцем указывал на то, что не в силах был сказать.
У атлета Демократа случилась болезнь ног, но он все же решил участвовать в состязаниях. Выйдя на площадку для борьбы, он начертил вокруг себя окружность. После этого борец предложил своим противникам попытаться вытеснить его за пределы означенного пространства. Как ни старались они сделать это, атлет устоял, и претенденты были признаны побежденными, а Демократ увенчан лаврами.
Во время представления одной из пьес Еврипида компания грубиянов стала громко требовать изъятия непонятных для них мест из произведения. Еврипид спокойно подошел к краю сцены и обратился к возмущавшимся: «Я пишу мои сочинения не для того, чтобы учиться у вас, а для того, чтобы вас научить».
(Oetavnis)