Кондотьеры, наследство и беллетристика
В 1402 году Джан Галеаццо Висконти был грозен как никогда. За годы правления он мастерской политикой, "плащом и кинжалом" и войной не только расширил территорию миланского государства,не только усилил свое герцогство, но и страшно ослабил главного врага, Флоренцию. К этому времени Джан Галеаццо лишил "цветок Тосканы" основных союзников и окружил своими сателлитами. Все было готово к решающей схватке - деньги, лучшие в Италии наемники и кондотьеры, благоприятная обстановка. Казалось,исход предрешен. Быть может, считанные месяцы оставались до падения Флоренции и создания мощного итальянского государства. Но Джан Галеаццо неожиданно умер и его планы на Тоскану умерли вместе с ним.
Еще при жизни Джан Галеаццо вызвал кардинальные изменения в политике Венеции. Его смерть приблизила прямое военное вмешательство венецианцев в итальянскую политику. Флорентинцы воспряли духом. А самое главное - Висконти выродились. На смену Джан Галеаццо пришел старший сын, Джованни Мария. Он мало понимал в государственных делах и отличался патологической жестокостью: любимым развлечением его было травить собаками неугодных подданных или просто случайных прохожих. Делами ведали карьеристы и интриганы, и главным из них был оборотистый и хваткий Фачино Кане, о котором ниже еще будет сказано. Именно он был настоящим правителем.
Верным соратникам Джан Галеаццо при новом герцоге было нечего делать в Милане. Старый кондотьер Якопо даль Верме перебрался к венцианцам и погиб в очередной кампании против турок. Само герцогство трещало по швам: мятежи стали обычным явлением,а территория неуклонно уменьшалась. Пострадала налаженная Джан Галеаццо административная и фискальная система.
Десятилетнее правление Джованни Марии закончилось внезапно. Он оскорбил двоих придворных и своего учителя, мастера ножевого боя. И придворные вскоре показали, что уроки ножевого боя бывают полезны при общении с некоторыми хамами. А еще - что вовсе незачем размахивать в церкви мечом, как всякие Пацци, когда для этой цели умные люди придумали кинжал. Заговорщиков потом зверски казнили. Но во всем Милане покойника оплакивал только один человек. Проститука,украсившая розами его тело в соборе. Наверное, она была единственной, с кем герцог обращался по-людски.
Любопытно, что Фачино Кане умер в тот же день, что и герцог, оставив огромное наследство в 500000 флоринов своей жене Беатриче. Перед смертью он посоветовал Беатриче выйти замуж за младшего сына Джан Галеаццо и тем самым сохранить влияние, власть над наемниками Кане и богатство. К тому же молодого наследника Кане ставил невысоко и легко его контролировал: трусоватый и слабохарактерный, тот мало походил на отца. В общем, вполне управляемая фигура, особенно для властной и волевой женщины, какой была Беатриче. Звали новоиспеченного жениха Филиппо Мария, и был он последним герцогом миланским из рода Висконти. Кстати, оженить на вдове наемника его удалось легко. Впрочем, тут весь Милан, похоже, постарался, включая архиепископа. Супруга была старше нового герцога на добрых двадцать лет.
А еще Фачино Кане - и тоже в своеобразное наследство - оставил офицера, молодого наемника из городка в Пьемонте. Офицера звали Франческо Буссоне, а городок - Карманьолой.
Фачино Кане, без сомнения, умелый интриган, никогда не отличался дальновидностью. Не только Хоквуд, но и куда менее способные командиры били его не раз и били страшно. Возможно, его ограниченностью объясняется совет, данный Беатриче.
Кане ошибся в герцоге. Да,тот был невероятным трусом и, возможно, параноиком. Не то чтобы у герцога не было оснований для страха: Карманьоле однажды пришлось спасать его от покушения. Но все же страх принимал гротескные формы. Филиппо Мария боялся нос показать в город. На людях он не бывал. На аудиенции нельзя было ни поглядывать в окно,ни делать случайных жестов - Филиппо Мария расценивал это как сигнал наемным убийцам. За город он выезжал в сумерках, путешествовал в свои резиденции по специально прорытым каналам (!) на мощно укрепленной барже в сопровождении кучи охранников. Но страх делал его и опасным - для приближенных. Он не доверял никому и при первом подозрении становился злейшим врагом недавнего фаворита.
А еще - как истый Висконти - он был злопамятен и не прощал ничего. Если Беатриче рассчитывала, будто брак даст ей власть и обеспечит безопасность, то просчиталась. Через несколько лет после свадьбы он обвинил Беатриче и ее пажа в измене. Бездоказательно. Обоих пытали. Беатриче все отрицала,но паж не выдержал и признался под пыткой. После этого герцог казнил обоих.
Филиппо Мария был молод и неопытен. Но - и этим он напоминал отца - новый герцог умело скрывал чувства и замыслы.
Пока вся власть была в руках Кане, Филиппо можно было контролировать. Но после смерти кондотьера никто не обладал такой властью, и поэтому никто не мог повелевать Филиппо Марией. Не будучи ни солдатом, ни великим лидером, новоявленный герцог оказался достаточно умелым манипулятором. Лишь бы под рукой оказались подходящие орудия.
И Буссоне стал таким орудием. Он умело подавлял мятежи и отвоевывал отколовшиеся от герцогства в прежние годы владения. При этом он был не менее жесток, чем его господин, и куда более рассчетлив. Правителя Лоди он держал в железной клетке до самой казни. Детей правителя Пьяченцы он казнил на глазах родителей. Когда его войска переправлялись на понтонах через реку Адду (мост был разрушен), поймали диверсанта, который подплыл к понтонам и собирался их разъединить; кондотьер оставил того замерзать привязанным к обломкам моста. Многие боялись оказывать сопротивление и сдавались без боя. Один за другим пали перед ним такие города как Лоди, Александрия, Пьяченца, Кремона, Бергамо, Ково...
Буссоне был блестящим полководцем и не боялся ожесточенного сопротивления. Он легко разбил Этторе Висконти, последнего отпрыска Бернабо, представлявшего угрозу миланским герцогам. Причем преследовал того с отрядом конных стрелков и в итоге расстрелял.За несколько лет - где угрозами, где войной, где заговорами - он восстановил герцогство в границах, очерченных еще Джан Галеаццо. Все эти годы Филиппо Мария осыпал его наградами,сделал графом Кастельнуово и Эскривы (тогда-то его стали называть графом Карманьолой) и даже выдал за него свою родственницу, Антонию Висконти. Правда,трудно сказать, кем она приходилась Филиппо Марии.
Самым выдающимся у Карманьолы в те годы был бой при Арбедо. В 1422 там столкнулись швейцарская армия и армия миланцев под его командованием. В ту эпоху основой кондотьерского войска все еще была тяжелая кавалерия, и основную массу миланского отряда составляла именно она. Еще у графа был отряд арбалетчиков для огневой поддержки. Первая его атака в традициях тяжелой конницы была неудачной. 400 кавалеристов погибло в самоубийственном фронтальном броске на умело выстроенный швейцарский строй пикинеров и алебардистов. Но Карманьола не отступил. Он заметил,что пикинеров во вражеском войске - лишь треть. Основная масса швейцарцев была вооружена короткими алебардами, около шести футов длиной.
Решение было мгновенным. Карманьола спешил своих кавалеристов.Тяжелая конница превратилась в тяжелую пехоту: теперь они шли строем в тяжелом доспехе и с копьями и мечами на швейцарский боевой порядок. Но копье по длине едва ли уступало пике, а по численности войско Карманьолы было примерно равно швейцарскому. Кроме того, у швейцарцев лишь треть была вооружена пиками, а значит, копейщики-миланцы немедленно приобрели численный перевес. Алебардисты со своим коротким оружием были практически бесполезны в этой схватке. Зато атаковавшие с флангов арбалетчики оказались вполне к месту.
Швейцарский строй начал распадаться и редеть. Один из их командиров даже бросил алебарду, в знак сдачи. Но тут Карманьолу подвели два его недостатка: мстительность и осторожность. Он отказался принять сдачу. А вскоре, увидев большой отряд из швейцарского обоза, решил повременить. Он принял обозников за подкрепление. Тем временем швейцарцы воспользовались паузой и отошли с поля боя.
И все же это была победа: поле боя осталось за миланцами. Мало кто в те времена мог хотя бы потеснить швейцарцев. Но и они кое-чему научились у кондотьера. Швейцарцы сделали выводы и увеличили удельное число пикинеров в войске.
В те годы звезда Карманьолы была в зените. Но тогда взяла свое натура герцога Филиппо Марии. Он стал бояться своего полководца, невероятно популярного в войсках и контролировавшего большую часть миланской военной машины. Были у Карманьолы и недоброжелатели, которые намекали герцогу на измену фаворита. Любой случай, даже самый невинный, трактовался уже не в его пользу - как, например, выгодное размещение капитала в Венеции, на которое дал добро сам Филиппо Мария. И меры последовали - через каких-то три года, в 1425.
Для начала герцог перевел Карманьолу в Геную и сделал его губернатором. Казалось бы, повышение. Карманьола должен был следить в Генуе за снаряжением флота. Но в то же время герцог тихой сапой отнял у Карманьолы командование войсками, оставив лишь 300 человек в подчинении. И потихоньку назначил другого человека распоряжаться во флоте. И в один прекрасный день Карманьола обнаружил,что власти-то у него нет ни над городом, ни над войском, ни во флоте. Когда он попытался объясниться с Филиппо Марией письменно, ответа не получал.Не получил он ответа и в другой раз, когда попросил разрешения уволиться и найти себе другого нанимателя. Тогда Карманьола поехал в очередную маниакально охраняемую резиденцию герцога, замок Аббиатеграссо. Но к герцогу на аудиенцию его не пустили, предложив вместо этого встретиться с одним из его старых врагов, наговаривавшего на него Филиппо Марии.
Взбешенный, кондотьер решил бежать. И тут он увидел наверху герцога и пообещал тому, что еще припомнит этот вечер. Филиппо Мария направил за ним погоню и Карманьола пожалел о своей несдержанности. Во-первых, бежал он без плана, наобум. А во-вторых, семью вывезти он не успел, и жена с четырьмя дочерьми осталась в Павии.
Сначала Карманьола отправился в Савойю, но тамошний правитель Амедо VIII боялся ссориться с миланцами. И тогда оставшийся почти без денег кондотьер перебрался в Венецию.
Это был поворот не только в его карьере, но и в венецианской политике. В те времена дож Франческо Фоскари и его союзники среди венецианской аристократии и сенаторов выступали уже не за тайное, но за явное вмешательство в итальянские дела. Слишком могущественные Милан и Флоренция требовали - по их мнению - более решительных действий. И значит, в том числе действий сухопутных армий, которые еще предстояло создать для такой войны. А Карманьола с его опытом и способностями стал своеобразным пионером в этой области, первым военспецом, которого Венеция стала использовать, проводя новую политику. Еще не открыли португальцы торговые пути в Индию, еще далеко было до Колумба. Венеция все еще очень выгодно торговала с Востоком, все еще была центром европейского рынка. Но начало смене курса было положено. А Карманьоле оставалось жить считанные годы.
(Zamkompomorde)
(а один малоизвестный беллетрист написал об этой истории: http://lib.aldebaran.ru/author/sabatini_rafayel/sabatini_rafayel_bellarion/
Сабатини молодец. Но когда отряд наемников называют "кондоттой", а Карманьолу представляют тщеславным простофилей и олухом в военном деле, становится скучновато. А если вспомнить, что женат Карманьола был на Висконти и был главнокомандующим миланскими (а позднее - венецианско-флорентинскими) сухопутными войсками, то притязать на монферратский маркизат для него мелковато.
Ну так он же Карманьолу, считай, на двух персонажей поделил - на немножко чересчур расчетливого, но блистательно талантливого тактика, способного думать на ходу - и человека, который учинял все эти безобразия и регулярно горел на собственной мстительности.
Это-то да. Но вот Карманьола - не Карманьола. Полный дисбелив, если про него читал. И подобное расщепление персонажа надвое - скорее минус.
Выписать качественного злодея очень тяжело. И отыскать в ренессансной истории положительную личность из числа кондотьеров - задача нетривиальная. Вот и появляются у Сабатини (в том числе когда он пишет приключения в ренессансной Италии) злодеи-болваны и сопреники-кретины. В "Одиссее капитана Блада" или "Скарамуше" это скрадывается, а вот в произведениях послабее...
Карманьола - вообще большая загадка. Фактов много, но они не складываются в картину. Возможно, поэтому у Сабатини и родилась идея вполне в духе Стивенсона - разделить Карманьолу надвое. А на какую полку положить Карманьолу, не очень-то знают и специалисты.
С одной стороны - рассказывают про гуманное отношение к пленным при Маклодио, а с другой - про жестокости в других кампаниях. Одни выбирают верить бумагам венецианского сената, другие - не доверять.
(Антрекот, Zamkompomorde)
http://wirade.ru/forum
Еще при жизни Джан Галеаццо вызвал кардинальные изменения в политике Венеции. Его смерть приблизила прямое военное вмешательство венецианцев в итальянскую политику. Флорентинцы воспряли духом. А самое главное - Висконти выродились. На смену Джан Галеаццо пришел старший сын, Джованни Мария. Он мало понимал в государственных делах и отличался патологической жестокостью: любимым развлечением его было травить собаками неугодных подданных или просто случайных прохожих. Делами ведали карьеристы и интриганы, и главным из них был оборотистый и хваткий Фачино Кане, о котором ниже еще будет сказано. Именно он был настоящим правителем.
Верным соратникам Джан Галеаццо при новом герцоге было нечего делать в Милане. Старый кондотьер Якопо даль Верме перебрался к венцианцам и погиб в очередной кампании против турок. Само герцогство трещало по швам: мятежи стали обычным явлением,а территория неуклонно уменьшалась. Пострадала налаженная Джан Галеаццо административная и фискальная система.
Десятилетнее правление Джованни Марии закончилось внезапно. Он оскорбил двоих придворных и своего учителя, мастера ножевого боя. И придворные вскоре показали, что уроки ножевого боя бывают полезны при общении с некоторыми хамами. А еще - что вовсе незачем размахивать в церкви мечом, как всякие Пацци, когда для этой цели умные люди придумали кинжал. Заговорщиков потом зверски казнили. Но во всем Милане покойника оплакивал только один человек. Проститука,украсившая розами его тело в соборе. Наверное, она была единственной, с кем герцог обращался по-людски.
Любопытно, что Фачино Кане умер в тот же день, что и герцог, оставив огромное наследство в 500000 флоринов своей жене Беатриче. Перед смертью он посоветовал Беатриче выйти замуж за младшего сына Джан Галеаццо и тем самым сохранить влияние, власть над наемниками Кане и богатство. К тому же молодого наследника Кане ставил невысоко и легко его контролировал: трусоватый и слабохарактерный, тот мало походил на отца. В общем, вполне управляемая фигура, особенно для властной и волевой женщины, какой была Беатриче. Звали новоиспеченного жениха Филиппо Мария, и был он последним герцогом миланским из рода Висконти. Кстати, оженить на вдове наемника его удалось легко. Впрочем, тут весь Милан, похоже, постарался, включая архиепископа. Супруга была старше нового герцога на добрых двадцать лет.
А еще Фачино Кане - и тоже в своеобразное наследство - оставил офицера, молодого наемника из городка в Пьемонте. Офицера звали Франческо Буссоне, а городок - Карманьолой.
Фачино Кане, без сомнения, умелый интриган, никогда не отличался дальновидностью. Не только Хоквуд, но и куда менее способные командиры били его не раз и били страшно. Возможно, его ограниченностью объясняется совет, данный Беатриче.
Кане ошибся в герцоге. Да,тот был невероятным трусом и, возможно, параноиком. Не то чтобы у герцога не было оснований для страха: Карманьоле однажды пришлось спасать его от покушения. Но все же страх принимал гротескные формы. Филиппо Мария боялся нос показать в город. На людях он не бывал. На аудиенции нельзя было ни поглядывать в окно,ни делать случайных жестов - Филиппо Мария расценивал это как сигнал наемным убийцам. За город он выезжал в сумерках, путешествовал в свои резиденции по специально прорытым каналам (!) на мощно укрепленной барже в сопровождении кучи охранников. Но страх делал его и опасным - для приближенных. Он не доверял никому и при первом подозрении становился злейшим врагом недавнего фаворита.
А еще - как истый Висконти - он был злопамятен и не прощал ничего. Если Беатриче рассчитывала, будто брак даст ей власть и обеспечит безопасность, то просчиталась. Через несколько лет после свадьбы он обвинил Беатриче и ее пажа в измене. Бездоказательно. Обоих пытали. Беатриче все отрицала,но паж не выдержал и признался под пыткой. После этого герцог казнил обоих.
Филиппо Мария был молод и неопытен. Но - и этим он напоминал отца - новый герцог умело скрывал чувства и замыслы.
Пока вся власть была в руках Кане, Филиппо можно было контролировать. Но после смерти кондотьера никто не обладал такой властью, и поэтому никто не мог повелевать Филиппо Марией. Не будучи ни солдатом, ни великим лидером, новоявленный герцог оказался достаточно умелым манипулятором. Лишь бы под рукой оказались подходящие орудия.
И Буссоне стал таким орудием. Он умело подавлял мятежи и отвоевывал отколовшиеся от герцогства в прежние годы владения. При этом он был не менее жесток, чем его господин, и куда более рассчетлив. Правителя Лоди он держал в железной клетке до самой казни. Детей правителя Пьяченцы он казнил на глазах родителей. Когда его войска переправлялись на понтонах через реку Адду (мост был разрушен), поймали диверсанта, который подплыл к понтонам и собирался их разъединить; кондотьер оставил того замерзать привязанным к обломкам моста. Многие боялись оказывать сопротивление и сдавались без боя. Один за другим пали перед ним такие города как Лоди, Александрия, Пьяченца, Кремона, Бергамо, Ково...
Буссоне был блестящим полководцем и не боялся ожесточенного сопротивления. Он легко разбил Этторе Висконти, последнего отпрыска Бернабо, представлявшего угрозу миланским герцогам. Причем преследовал того с отрядом конных стрелков и в итоге расстрелял.За несколько лет - где угрозами, где войной, где заговорами - он восстановил герцогство в границах, очерченных еще Джан Галеаццо. Все эти годы Филиппо Мария осыпал его наградами,сделал графом Кастельнуово и Эскривы (тогда-то его стали называть графом Карманьолой) и даже выдал за него свою родственницу, Антонию Висконти. Правда,трудно сказать, кем она приходилась Филиппо Марии.
Самым выдающимся у Карманьолы в те годы был бой при Арбедо. В 1422 там столкнулись швейцарская армия и армия миланцев под его командованием. В ту эпоху основой кондотьерского войска все еще была тяжелая кавалерия, и основную массу миланского отряда составляла именно она. Еще у графа был отряд арбалетчиков для огневой поддержки. Первая его атака в традициях тяжелой конницы была неудачной. 400 кавалеристов погибло в самоубийственном фронтальном броске на умело выстроенный швейцарский строй пикинеров и алебардистов. Но Карманьола не отступил. Он заметил,что пикинеров во вражеском войске - лишь треть. Основная масса швейцарцев была вооружена короткими алебардами, около шести футов длиной.
Решение было мгновенным. Карманьола спешил своих кавалеристов.Тяжелая конница превратилась в тяжелую пехоту: теперь они шли строем в тяжелом доспехе и с копьями и мечами на швейцарский боевой порядок. Но копье по длине едва ли уступало пике, а по численности войско Карманьолы было примерно равно швейцарскому. Кроме того, у швейцарцев лишь треть была вооружена пиками, а значит, копейщики-миланцы немедленно приобрели численный перевес. Алебардисты со своим коротким оружием были практически бесполезны в этой схватке. Зато атаковавшие с флангов арбалетчики оказались вполне к месту.
Швейцарский строй начал распадаться и редеть. Один из их командиров даже бросил алебарду, в знак сдачи. Но тут Карманьолу подвели два его недостатка: мстительность и осторожность. Он отказался принять сдачу. А вскоре, увидев большой отряд из швейцарского обоза, решил повременить. Он принял обозников за подкрепление. Тем временем швейцарцы воспользовались паузой и отошли с поля боя.
И все же это была победа: поле боя осталось за миланцами. Мало кто в те времена мог хотя бы потеснить швейцарцев. Но и они кое-чему научились у кондотьера. Швейцарцы сделали выводы и увеличили удельное число пикинеров в войске.
В те годы звезда Карманьолы была в зените. Но тогда взяла свое натура герцога Филиппо Марии. Он стал бояться своего полководца, невероятно популярного в войсках и контролировавшего большую часть миланской военной машины. Были у Карманьолы и недоброжелатели, которые намекали герцогу на измену фаворита. Любой случай, даже самый невинный, трактовался уже не в его пользу - как, например, выгодное размещение капитала в Венеции, на которое дал добро сам Филиппо Мария. И меры последовали - через каких-то три года, в 1425.
Для начала герцог перевел Карманьолу в Геную и сделал его губернатором. Казалось бы, повышение. Карманьола должен был следить в Генуе за снаряжением флота. Но в то же время герцог тихой сапой отнял у Карманьолы командование войсками, оставив лишь 300 человек в подчинении. И потихоньку назначил другого человека распоряжаться во флоте. И в один прекрасный день Карманьола обнаружил,что власти-то у него нет ни над городом, ни над войском, ни во флоте. Когда он попытался объясниться с Филиппо Марией письменно, ответа не получал.Не получил он ответа и в другой раз, когда попросил разрешения уволиться и найти себе другого нанимателя. Тогда Карманьола поехал в очередную маниакально охраняемую резиденцию герцога, замок Аббиатеграссо. Но к герцогу на аудиенцию его не пустили, предложив вместо этого встретиться с одним из его старых врагов, наговаривавшего на него Филиппо Марии.
Взбешенный, кондотьер решил бежать. И тут он увидел наверху герцога и пообещал тому, что еще припомнит этот вечер. Филиппо Мария направил за ним погоню и Карманьола пожалел о своей несдержанности. Во-первых, бежал он без плана, наобум. А во-вторых, семью вывезти он не успел, и жена с четырьмя дочерьми осталась в Павии.
Сначала Карманьола отправился в Савойю, но тамошний правитель Амедо VIII боялся ссориться с миланцами. И тогда оставшийся почти без денег кондотьер перебрался в Венецию.
Это был поворот не только в его карьере, но и в венецианской политике. В те времена дож Франческо Фоскари и его союзники среди венецианской аристократии и сенаторов выступали уже не за тайное, но за явное вмешательство в итальянские дела. Слишком могущественные Милан и Флоренция требовали - по их мнению - более решительных действий. И значит, в том числе действий сухопутных армий, которые еще предстояло создать для такой войны. А Карманьола с его опытом и способностями стал своеобразным пионером в этой области, первым военспецом, которого Венеция стала использовать, проводя новую политику. Еще не открыли португальцы торговые пути в Индию, еще далеко было до Колумба. Венеция все еще очень выгодно торговала с Востоком, все еще была центром европейского рынка. Но начало смене курса было положено. А Карманьоле оставалось жить считанные годы.
(Zamkompomorde)
(а один малоизвестный беллетрист написал об этой истории: http://lib.aldebaran.ru/author/sabatini_rafayel/sabatini_rafayel_bellarion/
Сабатини молодец. Но когда отряд наемников называют "кондоттой", а Карманьолу представляют тщеславным простофилей и олухом в военном деле, становится скучновато. А если вспомнить, что женат Карманьола был на Висконти и был главнокомандующим миланскими (а позднее - венецианско-флорентинскими) сухопутными войсками, то притязать на монферратский маркизат для него мелковато.
Ну так он же Карманьолу, считай, на двух персонажей поделил - на немножко чересчур расчетливого, но блистательно талантливого тактика, способного думать на ходу - и человека, который учинял все эти безобразия и регулярно горел на собственной мстительности.
Это-то да. Но вот Карманьола - не Карманьола. Полный дисбелив, если про него читал. И подобное расщепление персонажа надвое - скорее минус.
Выписать качественного злодея очень тяжело. И отыскать в ренессансной истории положительную личность из числа кондотьеров - задача нетривиальная. Вот и появляются у Сабатини (в том числе когда он пишет приключения в ренессансной Италии) злодеи-болваны и сопреники-кретины. В "Одиссее капитана Блада" или "Скарамуше" это скрадывается, а вот в произведениях послабее...
Карманьола - вообще большая загадка. Фактов много, но они не складываются в картину. Возможно, поэтому у Сабатини и родилась идея вполне в духе Стивенсона - разделить Карманьолу надвое. А на какую полку положить Карманьолу, не очень-то знают и специалисты.
С одной стороны - рассказывают про гуманное отношение к пленным при Маклодио, а с другой - про жестокости в других кампаниях. Одни выбирают верить бумагам венецианского сената, другие - не доверять.
(Антрекот, Zamkompomorde)
http://wirade.ru/forum