Кусочки мира - 22.
Скажу просто - мой самый любимый Аркан.
0. Шут.
Странник стоит на краю обрыва, слегка склонив голову и скрестив руки на груди. Его вьющиеся рыжие волосы развеваются на ветру, в коротких усах и бороде прячется насмешливая улыбка, старый дорожный плащ запутался вокруг ног. Пропасть перед ним заполнена туманом, сквозь который проглядывают обрывки самых разных и удивительных мест - сияющий золотом город, темнота звёздного неба, густой и тёмный лес, обычные улицы обычного современного города и так далее. Впрочем, мужчина, кажется, не видит всего этого - его зелёные глаза смотрят прямо перед собой, и их взгляд не выражает вообще ничего.
Прислонённый к ноге мужчины стоит старый, но крепкий походный рюкзак, рядом лежит небольшая прочная палка, которую мужчина явно использовал как посох, пока поднимался сюда. Чуть сзади сидит серо-рыжая собака, она смотрит на своего хозяина со страхом и удивлением и явно не может решиться - подойти поближе или убежать совсем. Где-то в вышине над пропастью застыла птица, но рассмотреть её невозможно из-за солнца, бьющего в глаза. Из тёмной пещеры неподалёку за происходящим наблюдают чьи-то отсвечивающие красным глаза, и опять нельзя сказать, не видит их стоящий мужчина, или просто не обращает внимания.
Странник задумчиво перебирает разные безделушки, которые он достаёт из карманов своего плаща и, повертев в руках, прячет обратно. Кажется, он и сам не знает, что он достанет в следующий момент - ключ, обрывок бумаги, монету, пуговицу или что-то ещё. В его руках появляются и исчезают украшения и маленькие фигурки из камня, дерева, слоновьей кости, просто камни - драгоценные и самые обычные. Он не ищет чего-то определённого - ему просто нравится рассматривать то, что он достаёт из своих воистину бездонных карманов.
Одежда его когда-то была очень нарядной - пурпурно-фиолетовый плащ, жёлто-рыжие ботинки с высокой шнуровкой, изумрудная рубаха и тёмно-болотные брюки удивительным образом сочетаются друг с другом. Возможно, в этом им помогает толстый слой грязи и пыли, а возможно - то ощущение невозмутимой лёгкости, с которым их носит хозяин. В любом случае, странник выглядит необычно, странно, даже вызывающе, но вместо возмущения вызывает лишь интерес.
Когда в его руках неожиданно оказывается карта из игральной колоды, на которой изображён улыбающийся Джокер, странник улыбается ему в ответ, отбрасывает карту в пропасть и поднимает свой рюкзак. В рюкзаке (покрытом самыми разнообразными рисунками) едва слышно звякают друг об друга баночки с краской, да мешочек с рунами шуршит, зажатый между деревянной флейтой и книжкой про Муми-Троллей.
Странник берёт посох, затем, словно что-то вспомнив, наклоняется и берёт маленький невзрачный камешек с земли - ничем не отличимый от многих прочих. Положив камешек в карман, странник подходит к краю пропасти и вновь начинает всматриваться в калейдоскоп странных картинок, что открываются в ней его взгляду. Затем он поднимает взгляд, глядя прямо на солнце, и машет свободной рукой своей собаке, чтобы она шла за ним.
Затем
он
улыбается
и
шагает
в пропасть...
Я встречал очень много описаний Шутов. Я встречал множество образов: книжных, художественных, даже реальных. Я встречал людей, которые претендовали на то, чтобы считаться Шутом. И почти всегда это были лишь попытки скопировать какие-то возможные качества Шута, и почти никогда - его внутренней сутью.
Сам же Шут смеётся над образами и качествами. Он проходит сквозь все прочие Арканы, примеряя на себя их костюмы, но ни один из них не показывает его истинной природы. Шут с удовольствием играет любую предложенную роль - мудреца и простака, властителя и раба, старика и ребёнка, мужчины и женщины... для него это всё не более, чем набор костюмов и грима, ведь его самый большой секрет, который лежит у всех на виду, состоит в том, что Шут не имеет никаких серьёзных причин делать или не делать что-либо. Единственная причина, по которой он делает всё то, что он делает - это тот самый первозданный, неразделённый Хаос, Бездна по ту сторону материи и духа, недоступная никому, кто всерьёз ассоциирует себя с какой угодно частью нашей Вселенной.
Шут никому ничего не должен - он не обязан выглядеть смешным, необычным, пугающим и "глубоким". Он не обязан вести за собой людей "от скучной обыденности" к "прекрасной неизвестности" или наоборот. Для него и то, и другое - просто возможные варианты его пути, теряющиеся среди бесчисленного множества подобных им. Шут просто есть - на самом деле он куда более реален, чем все прочие "серьёзные" персонажи, но не только его одежда, но и сама его плоть могут быть настолько иллюзорными, насколько он сам этого захочет. В рамках нашего смысла он самое свободное существо в мире - и при этом для него понятие "свобода", как и понятие "смысл", отнюдь не обладают какой-то особенной ценностью.
Вселенная часто говорит с ним, потому что их обоих породила одна и та же сила - та, которая осталась за границами Вселенной и за границами того, что мы видим, как Шута. Хаос лишь иногда проскальзывает слабым отражением в его глазах, и в эти моменты, даже если вокруг происходит форменный Апокалипсис, Шут чувствует себя лучше всего. Он танцует со Вселенной на равных - и какое ему дело до того, что скажут об этом танце остальные?
Шут может посмотреть на мир из глаз любого человека - он странствует не просто по мирам, он странствует по душам и судьбам. Почти каждый человек помнит то ощущение, когда мир открывает ему свою истинную, глубинную природу - в бескрайней пустыне, или на берегу океана, или в мириадах сияющих над его головой звёзд. Но гораздо меньше тех, кто помнит иное прикосновение Вечности - то, что идёт изнутри, равно превосходя и тёмные инстинкты, и почти слепой от самолюбования разум. Так Шут пробует человеческую судьбу на вкус, и если он захочет распробовать её получше, то предсказать будущее такого человека не сможет даже самый могущественный пророк.
Шут - это не персонаж, не картинка, не состояние души и не образ жизни. Шут - это то, что остаётся, если за любой границей "разумного" искать своё собственное "и ещё немножко". Он всё, что может быть, и ещё немножко. Он все, кто могут жить, и ещё кто-то. Он есть, хотя никогда нельзя ткнуть в кого-то или во что-то пальцем и сказать "вот это - он!". В то же время, если ты хоть раз чувствовал на себе его взгляд, не узнать его невозможно.
Для Шута наш мир - всё равно, что бутылка Клейна. Он видит одновременно и его внутреннюю, и его внешнюю сторону, ведь только для Шута разницы между ними не существует. Шута невозможно объяснить. Его можно только прожить, да и то - кто сможет осознанно хотя бы попробовать это?
В самом деле, кто?
Итак, цикл Старших Арканов завершён, и теперь я буду потихоньку объединять эти кусочки в один более-менее целостный текст, видимо, переписывая их по ходу дела. Плюс ещё будет один-два поста на тему того, как и почему они выстраиваются в одну (довольно-таки красивую, на мой взгляд) схему. В любом случае, этот труд завершён, и начинается что-то совсем другое, как и обычно.
Ну оно и к лучшему :)
0. Шут.
Странник стоит на краю обрыва, слегка склонив голову и скрестив руки на груди. Его вьющиеся рыжие волосы развеваются на ветру, в коротких усах и бороде прячется насмешливая улыбка, старый дорожный плащ запутался вокруг ног. Пропасть перед ним заполнена туманом, сквозь который проглядывают обрывки самых разных и удивительных мест - сияющий золотом город, темнота звёздного неба, густой и тёмный лес, обычные улицы обычного современного города и так далее. Впрочем, мужчина, кажется, не видит всего этого - его зелёные глаза смотрят прямо перед собой, и их взгляд не выражает вообще ничего.
Прислонённый к ноге мужчины стоит старый, но крепкий походный рюкзак, рядом лежит небольшая прочная палка, которую мужчина явно использовал как посох, пока поднимался сюда. Чуть сзади сидит серо-рыжая собака, она смотрит на своего хозяина со страхом и удивлением и явно не может решиться - подойти поближе или убежать совсем. Где-то в вышине над пропастью застыла птица, но рассмотреть её невозможно из-за солнца, бьющего в глаза. Из тёмной пещеры неподалёку за происходящим наблюдают чьи-то отсвечивающие красным глаза, и опять нельзя сказать, не видит их стоящий мужчина, или просто не обращает внимания.
Странник задумчиво перебирает разные безделушки, которые он достаёт из карманов своего плаща и, повертев в руках, прячет обратно. Кажется, он и сам не знает, что он достанет в следующий момент - ключ, обрывок бумаги, монету, пуговицу или что-то ещё. В его руках появляются и исчезают украшения и маленькие фигурки из камня, дерева, слоновьей кости, просто камни - драгоценные и самые обычные. Он не ищет чего-то определённого - ему просто нравится рассматривать то, что он достаёт из своих воистину бездонных карманов.
Одежда его когда-то была очень нарядной - пурпурно-фиолетовый плащ, жёлто-рыжие ботинки с высокой шнуровкой, изумрудная рубаха и тёмно-болотные брюки удивительным образом сочетаются друг с другом. Возможно, в этом им помогает толстый слой грязи и пыли, а возможно - то ощущение невозмутимой лёгкости, с которым их носит хозяин. В любом случае, странник выглядит необычно, странно, даже вызывающе, но вместо возмущения вызывает лишь интерес.
Когда в его руках неожиданно оказывается карта из игральной колоды, на которой изображён улыбающийся Джокер, странник улыбается ему в ответ, отбрасывает карту в пропасть и поднимает свой рюкзак. В рюкзаке (покрытом самыми разнообразными рисунками) едва слышно звякают друг об друга баночки с краской, да мешочек с рунами шуршит, зажатый между деревянной флейтой и книжкой про Муми-Троллей.
Странник берёт посох, затем, словно что-то вспомнив, наклоняется и берёт маленький невзрачный камешек с земли - ничем не отличимый от многих прочих. Положив камешек в карман, странник подходит к краю пропасти и вновь начинает всматриваться в калейдоскоп странных картинок, что открываются в ней его взгляду. Затем он поднимает взгляд, глядя прямо на солнце, и машет свободной рукой своей собаке, чтобы она шла за ним.
Затем
он
улыбается
и
шагает
в пропасть...
Я встречал очень много описаний Шутов. Я встречал множество образов: книжных, художественных, даже реальных. Я встречал людей, которые претендовали на то, чтобы считаться Шутом. И почти всегда это были лишь попытки скопировать какие-то возможные качества Шута, и почти никогда - его внутренней сутью.
Сам же Шут смеётся над образами и качествами. Он проходит сквозь все прочие Арканы, примеряя на себя их костюмы, но ни один из них не показывает его истинной природы. Шут с удовольствием играет любую предложенную роль - мудреца и простака, властителя и раба, старика и ребёнка, мужчины и женщины... для него это всё не более, чем набор костюмов и грима, ведь его самый большой секрет, который лежит у всех на виду, состоит в том, что Шут не имеет никаких серьёзных причин делать или не делать что-либо. Единственная причина, по которой он делает всё то, что он делает - это тот самый первозданный, неразделённый Хаос, Бездна по ту сторону материи и духа, недоступная никому, кто всерьёз ассоциирует себя с какой угодно частью нашей Вселенной.
Шут никому ничего не должен - он не обязан выглядеть смешным, необычным, пугающим и "глубоким". Он не обязан вести за собой людей "от скучной обыденности" к "прекрасной неизвестности" или наоборот. Для него и то, и другое - просто возможные варианты его пути, теряющиеся среди бесчисленного множества подобных им. Шут просто есть - на самом деле он куда более реален, чем все прочие "серьёзные" персонажи, но не только его одежда, но и сама его плоть могут быть настолько иллюзорными, насколько он сам этого захочет. В рамках нашего смысла он самое свободное существо в мире - и при этом для него понятие "свобода", как и понятие "смысл", отнюдь не обладают какой-то особенной ценностью.
Вселенная часто говорит с ним, потому что их обоих породила одна и та же сила - та, которая осталась за границами Вселенной и за границами того, что мы видим, как Шута. Хаос лишь иногда проскальзывает слабым отражением в его глазах, и в эти моменты, даже если вокруг происходит форменный Апокалипсис, Шут чувствует себя лучше всего. Он танцует со Вселенной на равных - и какое ему дело до того, что скажут об этом танце остальные?
Шут может посмотреть на мир из глаз любого человека - он странствует не просто по мирам, он странствует по душам и судьбам. Почти каждый человек помнит то ощущение, когда мир открывает ему свою истинную, глубинную природу - в бескрайней пустыне, или на берегу океана, или в мириадах сияющих над его головой звёзд. Но гораздо меньше тех, кто помнит иное прикосновение Вечности - то, что идёт изнутри, равно превосходя и тёмные инстинкты, и почти слепой от самолюбования разум. Так Шут пробует человеческую судьбу на вкус, и если он захочет распробовать её получше, то предсказать будущее такого человека не сможет даже самый могущественный пророк.
Шут - это не персонаж, не картинка, не состояние души и не образ жизни. Шут - это то, что остаётся, если за любой границей "разумного" искать своё собственное "и ещё немножко". Он всё, что может быть, и ещё немножко. Он все, кто могут жить, и ещё кто-то. Он есть, хотя никогда нельзя ткнуть в кого-то или во что-то пальцем и сказать "вот это - он!". В то же время, если ты хоть раз чувствовал на себе его взгляд, не узнать его невозможно.
Для Шута наш мир - всё равно, что бутылка Клейна. Он видит одновременно и его внутреннюю, и его внешнюю сторону, ведь только для Шута разницы между ними не существует. Шута невозможно объяснить. Его можно только прожить, да и то - кто сможет осознанно хотя бы попробовать это?
В самом деле, кто?
Итак, цикл Старших Арканов завершён, и теперь я буду потихоньку объединять эти кусочки в один более-менее целостный текст, видимо, переписывая их по ходу дела. Плюс ещё будет один-два поста на тему того, как и почему они выстраиваются в одну (довольно-таки красивую, на мой взгляд) схему. В любом случае, этот труд завершён, и начинается что-то совсем другое, как и обычно.
Ну оно и к лучшему :)