Парочка упражнений
Пользуясь минуткой, выложу здесь литературные упражнения.
1. Дано редкое слово - торбаса. Требуется написать по нему мелкий текст.
- А Федор-то наш безногий, помнишь его?
- Как не помнить, светлая голова, тверезый все был. Светка его на колымаге по всему селу катала, он руками делал все, что ногами не мог, вот только не ходил на руках. Крепкий был мужик, плечищи, как у медведя. На кресло колесное Светка ему собирала, да так и не собрала, кажется. А потом вдруг исчезли оба куда-то. Как корова языком слизнула.
- Точно, он самый. Он еще говорил, что на фугасе подорвался - нашел еще с войны неразорвавшийся фугас. Так вот, сват мой жил два дома от него. А у свата родня на Чукотке живет, сам он тоже откуда-то оттуда, дочь его "сын оленевода" иногда зовет. И однажды сват собирается туда, к родным. И Федор Безногий как прослышал про это, Светку прислал, к себе его позвал. Говорит: привези мне торбасу.
- Колбасу?
- Не, торбасу. Или торбаса. Это унты такие особые. Из оленьей кожи. Причем не угги эти буржуйские, а настоящие оленьи сапоги. Их шьют только руками и берут на них шкуру с нижней части ноги оленя. А иначе это не торбасы будут, а унты, а это уже не то. Представил?
- Теплые, наверное. Меховые.
- Их шьют мехом наружу. И доходят они, кому до колена, а кому и выше. И подошва еще меховая должна быть. Мягкая, будто в снег проваливаешься.
- Будто обуваешься в оленьи ноги.
- Верно кумекаешь, понимаешь. Вот Федор и заказал себе эти оленьи ножки, да только что ему? Своих ножек-то нет, обувать не на что. Сват мой покрутил у виска, да только жалко болезного, так он просил.
- И привез?
- Привез, каким-то чудом. Говорит, весь округ объездил, про эти валенки спрашивал. И нигде не было - как пропали куда-то. Говорили, одна бабка их дома тачала, да померла уже. А в магазинах - что хошь, валенки, унты фабричные, сапоги импортные рядами стоят. Бери - не хочу. Но Федор-то эти торбасы заказывал. Говорил: в них особая оленья сила. Ног хоть нет - на руки буду обувать.
И вот пришел срок свату домой возвращаться. Едет он на аэровокзал - такси взял, и говорит таксисту о своем невыполненном заказе. Вот-де какая кручина-незадача. А таксист ему говорит - ну, тебе, значит, свезло. Давешенего дня жене за коронки заплатили этими торбасами. Жена у него, стало быть, зубы лечила. И вот жена недовольная вернулась - вместо денег несет эти сапоги оленьи, расшитые красными узорами. Говорит: что мне с них, на них хлеба не купишь. А тот, кто отдавал их говорит: бери, а больше мне платить нечем. Говорит: шаманские сапоги, чудодейные, вместо ног будут тому, кто их наденет. Да какое уж там! Где же это видано - за золотые коронки меховыми сапогами платить.
А золото ведь казенное, и жене теперь отдавать за него, да только с кассой сапогами ведь не расплатишься.
Обрадовался сват. Обрадовался так, что себя забыл. Говорит: сколько хочешь? Заплачу я тебе за те коронки, сколько попросишь. Только отдай мне эти сапоги.
- И отдал?
- Отдал. Говорил сват, что сапоги у таксиста очень кстати в багажнике лежали, даже домой делать крюк не пришлось. И на самолет он успел. Может, обманул он его историей про коронки, да и столкнул меховые унты по цене золота. Дочь его потом матом ругала - на эти деньги три месяца можно было безбедно жить.
Да только привез он Федору эти торбаса с красными узорами, уж как Федор обрадовался! В ноги кланялся, как уж безногий кланяться может, как ванька-встанька.
- А потом?
- А потом исчез. И он, и Светка вдруг исчезли. Дом с тех пор стоит темный, пустой, холодный. И в печной трубе вороны гнезда вьют. Думали, помер он, может, от счастья, или наоборот. Или Светка там.
- И чего?
- А ничего. Только потом сват мой раз в столицу ездил. И встретил его - ну ни дать ни взять наш Федор. Все та же борода, те же медвежьи плечи. Шел по улице со Светкой под ручку.
- Шел сам?
- Сват божился, что сам шел. И на ногах у него были оленьи сапоги. Лето, солнце шпарит вовсю, а он идет посреди города в меховых сапогах до колена. И будто не замечает этого.
- И что?
- А ничего. Свата они будто даже и не узнали, так он обиделся. Я, говорит, ему за сапоги последнюю рубашку отдал, а он со мной знаться больше не хочет. Только сейчас все и рассказал.
- Вот те да ..Вон ведь как бывает! Да может выдумал все сват твой! А ты ему и поверил! А что Федор исчез - ну мало ли куда..может он, а может, Светка его..Кхе-кхе...это...завтра твоя очередь бутыль нести, не забудь.
2. Требуется написать вступление к ненаписанному призведению.
Это немного перекликается с предыдущим постом :)
Линда смотрела на себя в зеркало. В зеркале отражалось модельное личико с правильным римским носом и короткими пухлыми губами. "Старая, винтажная модель" - снисходительно улыбнулась самой себе Линда. - "Когда-то такие считались последним шиком." Линда внимательно всматривалась в собственные глаза. Нахмурила лоб. Затем опустила взгляд. Нет, не видно. Конечно, она и не ожидала ничего другого. Ведь так все специально устроено, чтобы было не видно.
У Карлоса тоже не видно. Карлос уже двести лет щеголяет этим смешным накачанным полуголым загорелым торсом, как у джинна в древнем диснеевском мультике.
И никакие уговоры,что сейчас в моде субтильная юношеская худоба и бледность, не помогают. Впрочем, нет, сейчас уже не худоба. Сейчас в моде седые длинные патлы, как у волшебника, и борода косичками, как у толкиеновских гномов. Или это не сейчас, а было в моде пятьдесят лет назад? Линда уже совсем запуталась.
Совсем недавно она говорила Карлосу, что не замечает течения времени. "Ты стала забывать?" - спросил Карлос. - "Нет, что ты?!" - удивилась Линда. - "Ты же знаешь, сейчас Альцгеймер полностью побежден. Мои ссылки в полном порядке, как и у тебя, и у всех нас."
Карлос смотрел на нее так, будто сомневался в этой непреложной истине.
"Просто," - сообщила Линда, - "вчера и сто лет назад для меня теперь вещи совершенно равноценные. Ведь правда же это странно. Думаешь, мне пора на гарантийный ремонт?"
"Не думаю." - спокойно ответил Карлос. - "Раз ссылки в порядке. И ты обещала меня подождать".
"Да, я помню", - согласилась Линда. - "Мы пойдем вместе, рука об руку..."
"Я обещаю помнить тебя после ремонта" - молитвенно произнес Карлос. - "Бог даст".
"Можно ли верить в Бога, сидя у Него в голове", - невесело усмехнулась Линда . - "А я верю, то есть надеюсь, что ты зашит у меня так глубоко, что никакая оптимизация не заберет тебя оттуда".
Линда снова посмотрела на себя в зеркало. Смотрела в самые черные зрачки, черные, как погасший экран. И сейчас почти было видно - на молодом, почти юном лице, в каком-то неуловимом движении глаз проглядывала пугающе усталая старость. Линда моргнула, и ощущение пропало. Как хорошо, что пропало, подумала она.
"Нам всего по три сотни лет", - не соглашался Карлос. - "Средняя продолжительность жизни попугая".
"Попугаи теперь живут столько же, сколько и мы" - не соглашалась Линда. - "Вечная жизнь в вечном раю"
"Что ж, раба божья" - хитро подмигнул Карлос. - "Ежели желаешь зарабатывать хлеб свои горбом - милости просим!"
"Знаю, " - парировала Линда. - "Тоже ведь установки! Коэффициент заработанных очков по отношению к сумме приложенных усилий. "
"Ну, как хочешь", - буднично сообщил Карлос. - Главное, не попадись людям в черном".
...
Линда заметила людей в черном еще три квартала назад. Сначала она шла, как ни в чем не бывало, в надежде, что они отстанут. Ведь не может же такого быть, чтобы они пришли именно за ней!? Да, ее чертовы ссылки опять стали пошаливать, но ни одна живая душа об этом не знала. Внешний экстерьер оставался все тем же молодым и подтянутым. Ну и что же,что она не меняла прически уже добрых полсотни лет - наоборот, у нее узнаваемый типаж. Костюмы, аксессуары...за триста лет их набралось столько, что Линда могла бы менять их каждые полчаса.
Честно говоря, она устала.
От этого постоянного мельтешения.
От этого обязательства перемен.
От этой бессмысленной вечной райской молодости.
Значит ли это, что люди в черном пришли именно за ней?
Линда пошла быстрее, оглядываясь украдкой. Люди в черном двигались не торопясь, то и дело останавливаясь и внимательно разглядывая прохожих. Может, все-таки не за ней?
Каким-то образом расстояние между ними продолжало сокращаться, хотя Линда шла совсем уже быстрым шагом, а люди в черном, казалось, почти не двигались.
И тогда она побежала...
1. Дано редкое слово - торбаса. Требуется написать по нему мелкий текст.
- А Федор-то наш безногий, помнишь его?
- Как не помнить, светлая голова, тверезый все был. Светка его на колымаге по всему селу катала, он руками делал все, что ногами не мог, вот только не ходил на руках. Крепкий был мужик, плечищи, как у медведя. На кресло колесное Светка ему собирала, да так и не собрала, кажется. А потом вдруг исчезли оба куда-то. Как корова языком слизнула.
- Точно, он самый. Он еще говорил, что на фугасе подорвался - нашел еще с войны неразорвавшийся фугас. Так вот, сват мой жил два дома от него. А у свата родня на Чукотке живет, сам он тоже откуда-то оттуда, дочь его "сын оленевода" иногда зовет. И однажды сват собирается туда, к родным. И Федор Безногий как прослышал про это, Светку прислал, к себе его позвал. Говорит: привези мне торбасу.
- Колбасу?
- Не, торбасу. Или торбаса. Это унты такие особые. Из оленьей кожи. Причем не угги эти буржуйские, а настоящие оленьи сапоги. Их шьют только руками и берут на них шкуру с нижней части ноги оленя. А иначе это не торбасы будут, а унты, а это уже не то. Представил?
- Теплые, наверное. Меховые.
- Их шьют мехом наружу. И доходят они, кому до колена, а кому и выше. И подошва еще меховая должна быть. Мягкая, будто в снег проваливаешься.
- Будто обуваешься в оленьи ноги.
- Верно кумекаешь, понимаешь. Вот Федор и заказал себе эти оленьи ножки, да только что ему? Своих ножек-то нет, обувать не на что. Сват мой покрутил у виска, да только жалко болезного, так он просил.
- И привез?
- Привез, каким-то чудом. Говорит, весь округ объездил, про эти валенки спрашивал. И нигде не было - как пропали куда-то. Говорили, одна бабка их дома тачала, да померла уже. А в магазинах - что хошь, валенки, унты фабричные, сапоги импортные рядами стоят. Бери - не хочу. Но Федор-то эти торбасы заказывал. Говорил: в них особая оленья сила. Ног хоть нет - на руки буду обувать.
И вот пришел срок свату домой возвращаться. Едет он на аэровокзал - такси взял, и говорит таксисту о своем невыполненном заказе. Вот-де какая кручина-незадача. А таксист ему говорит - ну, тебе, значит, свезло. Давешенего дня жене за коронки заплатили этими торбасами. Жена у него, стало быть, зубы лечила. И вот жена недовольная вернулась - вместо денег несет эти сапоги оленьи, расшитые красными узорами. Говорит: что мне с них, на них хлеба не купишь. А тот, кто отдавал их говорит: бери, а больше мне платить нечем. Говорит: шаманские сапоги, чудодейные, вместо ног будут тому, кто их наденет. Да какое уж там! Где же это видано - за золотые коронки меховыми сапогами платить.
А золото ведь казенное, и жене теперь отдавать за него, да только с кассой сапогами ведь не расплатишься.
Обрадовался сват. Обрадовался так, что себя забыл. Говорит: сколько хочешь? Заплачу я тебе за те коронки, сколько попросишь. Только отдай мне эти сапоги.
- И отдал?
- Отдал. Говорил сват, что сапоги у таксиста очень кстати в багажнике лежали, даже домой делать крюк не пришлось. И на самолет он успел. Может, обманул он его историей про коронки, да и столкнул меховые унты по цене золота. Дочь его потом матом ругала - на эти деньги три месяца можно было безбедно жить.
Да только привез он Федору эти торбаса с красными узорами, уж как Федор обрадовался! В ноги кланялся, как уж безногий кланяться может, как ванька-встанька.
- А потом?
- А потом исчез. И он, и Светка вдруг исчезли. Дом с тех пор стоит темный, пустой, холодный. И в печной трубе вороны гнезда вьют. Думали, помер он, может, от счастья, или наоборот. Или Светка там.
- И чего?
- А ничего. Только потом сват мой раз в столицу ездил. И встретил его - ну ни дать ни взять наш Федор. Все та же борода, те же медвежьи плечи. Шел по улице со Светкой под ручку.
- Шел сам?
- Сват божился, что сам шел. И на ногах у него были оленьи сапоги. Лето, солнце шпарит вовсю, а он идет посреди города в меховых сапогах до колена. И будто не замечает этого.
- И что?
- А ничего. Свата они будто даже и не узнали, так он обиделся. Я, говорит, ему за сапоги последнюю рубашку отдал, а он со мной знаться больше не хочет. Только сейчас все и рассказал.
- Вот те да ..Вон ведь как бывает! Да может выдумал все сват твой! А ты ему и поверил! А что Федор исчез - ну мало ли куда..может он, а может, Светка его..Кхе-кхе...это...завтра твоя очередь бутыль нести, не забудь.
2. Требуется написать вступление к ненаписанному призведению.
Это немного перекликается с предыдущим постом :)
Линда смотрела на себя в зеркало. В зеркале отражалось модельное личико с правильным римским носом и короткими пухлыми губами. "Старая, винтажная модель" - снисходительно улыбнулась самой себе Линда. - "Когда-то такие считались последним шиком." Линда внимательно всматривалась в собственные глаза. Нахмурила лоб. Затем опустила взгляд. Нет, не видно. Конечно, она и не ожидала ничего другого. Ведь так все специально устроено, чтобы было не видно.
У Карлоса тоже не видно. Карлос уже двести лет щеголяет этим смешным накачанным полуголым загорелым торсом, как у джинна в древнем диснеевском мультике.
И никакие уговоры,что сейчас в моде субтильная юношеская худоба и бледность, не помогают. Впрочем, нет, сейчас уже не худоба. Сейчас в моде седые длинные патлы, как у волшебника, и борода косичками, как у толкиеновских гномов. Или это не сейчас, а было в моде пятьдесят лет назад? Линда уже совсем запуталась.
Совсем недавно она говорила Карлосу, что не замечает течения времени. "Ты стала забывать?" - спросил Карлос. - "Нет, что ты?!" - удивилась Линда. - "Ты же знаешь, сейчас Альцгеймер полностью побежден. Мои ссылки в полном порядке, как и у тебя, и у всех нас."
Карлос смотрел на нее так, будто сомневался в этой непреложной истине.
"Просто," - сообщила Линда, - "вчера и сто лет назад для меня теперь вещи совершенно равноценные. Ведь правда же это странно. Думаешь, мне пора на гарантийный ремонт?"
"Не думаю." - спокойно ответил Карлос. - "Раз ссылки в порядке. И ты обещала меня подождать".
"Да, я помню", - согласилась Линда. - "Мы пойдем вместе, рука об руку..."
"Я обещаю помнить тебя после ремонта" - молитвенно произнес Карлос. - "Бог даст".
"Можно ли верить в Бога, сидя у Него в голове", - невесело усмехнулась Линда . - "А я верю, то есть надеюсь, что ты зашит у меня так глубоко, что никакая оптимизация не заберет тебя оттуда".
Линда снова посмотрела на себя в зеркало. Смотрела в самые черные зрачки, черные, как погасший экран. И сейчас почти было видно - на молодом, почти юном лице, в каком-то неуловимом движении глаз проглядывала пугающе усталая старость. Линда моргнула, и ощущение пропало. Как хорошо, что пропало, подумала она.
"Нам всего по три сотни лет", - не соглашался Карлос. - "Средняя продолжительность жизни попугая".
"Попугаи теперь живут столько же, сколько и мы" - не соглашалась Линда. - "Вечная жизнь в вечном раю"
"Что ж, раба божья" - хитро подмигнул Карлос. - "Ежели желаешь зарабатывать хлеб свои горбом - милости просим!"
"Знаю, " - парировала Линда. - "Тоже ведь установки! Коэффициент заработанных очков по отношению к сумме приложенных усилий. "
"Ну, как хочешь", - буднично сообщил Карлос. - Главное, не попадись людям в черном".
...
Линда заметила людей в черном еще три квартала назад. Сначала она шла, как ни в чем не бывало, в надежде, что они отстанут. Ведь не может же такого быть, чтобы они пришли именно за ней!? Да, ее чертовы ссылки опять стали пошаливать, но ни одна живая душа об этом не знала. Внешний экстерьер оставался все тем же молодым и подтянутым. Ну и что же,что она не меняла прически уже добрых полсотни лет - наоборот, у нее узнаваемый типаж. Костюмы, аксессуары...за триста лет их набралось столько, что Линда могла бы менять их каждые полчаса.
Честно говоря, она устала.
От этого постоянного мельтешения.
От этого обязательства перемен.
От этой бессмысленной вечной райской молодости.
Значит ли это, что люди в черном пришли именно за ней?
Линда пошла быстрее, оглядываясь украдкой. Люди в черном двигались не торопясь, то и дело останавливаясь и внимательно разглядывая прохожих. Может, все-таки не за ней?
Каким-то образом расстояние между ними продолжало сокращаться, хотя Линда шла совсем уже быстрым шагом, а люди в черном, казалось, почти не двигались.
И тогда она побежала...