Оживший гном
По дороге на будущую работу встретились птицы; они покачивались в воздухе, как стайка задумавшихся самолетов. Черно-белые, огромные - видимо, аисты, человек семь или десять. Аисты парили, распластав крылья - все, как один, перелетая вправо-влево, и так и не удосуживаясь хоть разочек взмахнуть крылом.
Может быть, у них там просто моторчик, подумала я.
Тем временем, к ним присоединилась стайка из других трех самолетов, вероятно, разведчиков.
Дальше наши пути разминулись, и каждый полетел в свою сторону. Я - в Герцлию.
А вокруг творится весна. Поздняя весна, раннее лето - склоны холмов выглядят как макушка гнома, наконец-то нашедшего действенное средство от облысения. Средство он, вестимо, выменял у зеленых троллей, и обширная гномья лысина теперь покрылась вся нежной изумрудной травкой: такими тонкой, такой чистой, такой детской, что ее хочется гладить, как спинку мохнатого пони.
А в Герцлии встретила Его - то ли Хранителя местного Атлантического Леса, то ли космонавта, вернувшегося на землю только вчера вечером, то ли бедолагу, триста лет простоявшего камнем и расколдованного только сегодня утром.
Худой парень с седоватой щетиной, одетый не по утренней дождливой свежести легко; на спине - черный рюкзак. Парень шел по улице, поднимал руку и трогал листья каждого из встреченных деревьев, а некоторые нежно гладил по стволу.
Затем подошел к развесистому
эвкалипту; поднял, растер на руках ворох опавших листьев и вдохнул терпкий эвкалиптовый запах; по-хозяйски подобрал спил дерева и сброшенную кору и, взвесив в руках, аккуратно положил обратно на землю.
Я прошла вперед - мне уже следовало спешить. Оглянулась раз - парень подкидывал валяющиеся на дороге апельсины-дички и ловил их за спиной. Оглянулась два - парня уже не было видно. Исчез, просто провалился сквозь землю - и ведь свернуть там было некуда, прямая улица, без поворотов.
Собственно, и появился он вроде бы ниоткуда, внезапно вспомнила я.
Вдруг возник рядом, пока я рассматривала незнакомый дворик какого-то скульптора, оказавшийся напротив свободного места для стоянки. Сотни раз здесь проезжала - но ни разу не удалось заглянуть в этот двор - ворота всегда оказывались закрыты. Да и в этот раз - ворота быстро опомнились и начали закрываться, скрывая странных глиняных человечков, рассевшихся на завалинке дома в глубине двора. Когда ворота совсем закрылись, я сказала парню, остановившемуся рядом: "Видишь, их открыли специально для нас".
А может, думаю я теперь, может, он и был одним из этих? Тех глиняных человечков на завалинке. Выпущенный на свободу, только сегодня, только сейчас, и, быть может, только на один день.
Просто потому, что пришла его очередь.
И ему всегда страстно хотелось дотянуться рукой до ближайших деревьев.
Может быть, у них там просто моторчик, подумала я.
Тем временем, к ним присоединилась стайка из других трех самолетов, вероятно, разведчиков.
Дальше наши пути разминулись, и каждый полетел в свою сторону. Я - в Герцлию.
А вокруг творится весна. Поздняя весна, раннее лето - склоны холмов выглядят как макушка гнома, наконец-то нашедшего действенное средство от облысения. Средство он, вестимо, выменял у зеленых троллей, и обширная гномья лысина теперь покрылась вся нежной изумрудной травкой: такими тонкой, такой чистой, такой детской, что ее хочется гладить, как спинку мохнатого пони.
А в Герцлии встретила Его - то ли Хранителя местного Атлантического Леса, то ли космонавта, вернувшегося на землю только вчера вечером, то ли бедолагу, триста лет простоявшего камнем и расколдованного только сегодня утром.
Худой парень с седоватой щетиной, одетый не по утренней дождливой свежести легко; на спине - черный рюкзак. Парень шел по улице, поднимал руку и трогал листья каждого из встреченных деревьев, а некоторые нежно гладил по стволу.
Затем подошел к развесистому
эвкалипту; поднял, растер на руках ворох опавших листьев и вдохнул терпкий эвкалиптовый запах; по-хозяйски подобрал спил дерева и сброшенную кору и, взвесив в руках, аккуратно положил обратно на землю.
Я прошла вперед - мне уже следовало спешить. Оглянулась раз - парень подкидывал валяющиеся на дороге апельсины-дички и ловил их за спиной. Оглянулась два - парня уже не было видно. Исчез, просто провалился сквозь землю - и ведь свернуть там было некуда, прямая улица, без поворотов.
Собственно, и появился он вроде бы ниоткуда, внезапно вспомнила я.
Вдруг возник рядом, пока я рассматривала незнакомый дворик какого-то скульптора, оказавшийся напротив свободного места для стоянки. Сотни раз здесь проезжала - но ни разу не удалось заглянуть в этот двор - ворота всегда оказывались закрыты. Да и в этот раз - ворота быстро опомнились и начали закрываться, скрывая странных глиняных человечков, рассевшихся на завалинке дома в глубине двора. Когда ворота совсем закрылись, я сказала парню, остановившемуся рядом: "Видишь, их открыли специально для нас".
А может, думаю я теперь, может, он и был одним из этих? Тех глиняных человечков на завалинке. Выпущенный на свободу, только сегодня, только сейчас, и, быть может, только на один день.
Просто потому, что пришла его очередь.
И ему всегда страстно хотелось дотянуться рукой до ближайших деревьев.