Пожарная застава квартала Одэнматё (Том 1 и 2) Дмитрий Богуцкий.
Должен признаться, что не испытываю благоговения от японской культуры. Ни в каком из ее многообразных проявлений. И даже полуторагодовое занятие дзюдо в подростковом возрасте, когда было очень популярно подводить под любое восточное единоборство всякую псевдофилософию в стиле "великий восточный сэнсэй в незапамятной древности во время изнурительной тренировки сказал/сделал следущее глубокомысленное"; не изменило ничего.
Все эти хокку и танка из популярных сборников, опадающие мягким шелестом лепестки сакуры на фоне заснеженной вершины Фудзиямы, тома манги и часы аниме (за исключением "Кота в сапогах" разумеется), культы всяку панцу и прочего изврата не нашли отклика в моей душе.
Разумеется были исключения, как эпичные и даже эпохальные "Семь самураев" и старый сериал "Сегун", но общей картины они не меняли. Все ощущалось слишком чуждым, слишком отходящим от нормы.
Однако мой скепсис был развеян этим "самурайским нуаром" как этот жанр определил сам автор. Разумеется, ну как я думаю, любой японец сказал бы что гайдзин играет в ниппонскую жизнь, но читатель в моем лице долго не мог поверить в иностранное происхождение творца. Уж очень роман казался скорее переводом представителя жанра самурайской прозы страны Восходящего Солнца, вариации "Десяти меченосцев", чем иностранным произведением.
И это несомненное достоинство.
Свмым же главным становится понимание самого мироустройства страны, в которой все время идет постапокалипсис, даже в самые благополучные годы. Япония того времени это именно периферия великой азиатской цивилизации, усвоившая письменность и буддистско-конфуцианскую культуру из Китая и применяющая их соотвестственно своей материальной скудости. Скудость и откровенная нищета окружающего мира обуславливает многое. Лишь князья могут себе позволить относительно сытую и обеспеченную жизнь, остальным же приходится просто выживать в мире где настоящий колобок из белого риса с кусочком маринованной репы является лакомством за которое надолго и упорно работать, мотыгой или мечом, неважно.
Дома из бумаги, оплата службы продовольственным пайком вместо денег как последствие мирного времени и отсуствия возможности получить часть военной добычи; словом картина предстает во всей ясности.
Стержнем книги становится жизнь господина Исавы, бывшего воина, а ныне слуги в доме северного дайме в ранге помошника садовника. Княжеский дом, которому он служит, переживает сложные времена усугубленные политическими интригами, одним из последствий которых является отсылка Исавы в столицу город Эдо, с важной миссией по пересылке финансовых средств в тамошнюю княжескую резиденцию.
Однако, успешное выполнение смертельно опасной миссии не приводит к победе, ибо судьба княжеского дома уже решена. Исава становится неприкаянным ронином в тогдашнем мегаполисе. Здесть он старается просто выжить, не скатываясь как некоторые его бывшие "сослуживцы" к ремеcлу наемного убийцы.
И так перед нами разворачиваются эпизоды нынешней и прошлой жизни героя, его предков, людей с кеми сводила судьба на службе и вне ее. Само действие происходит в первой половине 17 века, эпоху сегуната Токугавы, конца целой эпохи междусобных войн, хотя периодически описываются и более ранние времена.
Помимо всех видов привычных самураев, монахов, мы видим различные виды горожан, как честного образа жизни так и криминального, отверженных буракуминов, первых якудза, последних недобитых после мятежа японских христиан. Даже великий Миямото Мусаси предстает взору, пусть и поздний мирный отшельнический период жизни. Даже скандально известный афросамурай промелькнет опасной и роковой фигурой.
Призраки, оборотни и проклятия и прочие особенности японского фольклора также найдут свое отражение, но на удивление гармоничное.
Одной из самых ярких историй становятся знаменитые походы испанского конкистадора Бласа Руиса на завоевания королевства Камбоджа, которые мы видим глазами японского наемника. Исчерпывающе показано почему столь тяжелая и кровавая экспедиция, в ходе которой приходилось сражаться не только с полчищами туземцев на боевых слонах, но и одновременно с зарослями джунглей и разливами тропических рек с сонмами крокодилов, обошлась столь малыми потерями. Система подсчета боевых потерь описана хоть и коротко, но очень логично и правдоподобно, думаю вполне и обьясняет такие же результаты у Кортеса и Писсаро.
Отдельно заслуживает внимания показ чисто религиозного восприятия действительности католиком Руисом, его слегка, но искренне христианизированным японским соратником, и, собственно рассказчиком из выживших наемников, которому все эти пертурбации с предложением перехода то в католичество, то в ислам с целью улучшения собственной доли военнопленного кажутся по большому счету малосущественными. И что интересно, понять можно каждую из сторон.
Второй том уже несколько теряет в темпе, из-за определенной перенасыщенности самими условностями "шкатулочного романа", что например, лично меня в свое время заставила испытать дискомфорт в уже чистом добивании "Рукописи найденной в Сарагосе" Потоцкого.
Но затем идет рассказ об истории актера исполняющего женские роли в театре кабуки, на мой взгляд по накалу и мастерству раасказа равняющнеся всем историям первого тома вместе взятым.