(no subject)
Within the bowels of these elements,
Where we are tortur'd and remain for ever:
Hell hath no limits, nor is circumscrib'd
In one self-place; but where we are is hell,
And where hell is, there must we ever be:
And, to be short, when all the world dissolves,
And every creature shall be purified,
All places shall be hell that are not heaven.
Christopher Marlowe, The Tragical History of the Life and Death of Doctor Faustus, Act II, Scene 1
Он, Фауст, в недрах тех стихий вселенских,
Где вечно мы в терзаньях пребываем.
Единым местом ад не ограничен,
Пределов нет ему; где мы, там ад;
И там, где ад, должны мы вечно быть.
А потому, когда весь мир погибнет
И каждое очистится творенье,
Все, кроме неба, превратится в ад.
Where we are tortur'd and remain for ever:
Hell hath no limits, nor is circumscrib'd
In one self-place; but where we are is hell,
And where hell is, there must we ever be:
And, to be short, when all the world dissolves,
And every creature shall be purified,
All places shall be hell that are not heaven.
Christopher Marlowe, The Tragical History of the Life and Death of Doctor Faustus, Act II, Scene 1
Он, Фауст, в недрах тех стихий вселенских,
Где вечно мы в терзаньях пребываем.
Единым местом ад не ограничен,
Пределов нет ему; где мы, там ад;
И там, где ад, должны мы вечно быть.
А потому, когда весь мир погибнет
И каждое очистится творенье,
Все, кроме неба, превратится в ад.