Ноябрьский акын
Позавчера, кажется, ехал с ирландских танцев через весь город, только-только ощутивший прелести первого зимнего снега. Ехал с пересадками и думал о чем-то полосатом.
На остановках видел ругающихся людей моего возраста и младше, видел как они курили и бросали бычки рядом с урной, остервенело пили прямо из горла, дрались, пихали друг друга плечами, исподтишка наступали друг дружке на штанины. Парень прошел мимо, разговаривая по телефону на околотюремном жаргоне; за руку с ним была тащима девочка с лицом пэтэушницы, которая весело хохотала. Еще трое собирались на стрелку, почему-то на автобусе, отчего жутко комплексовали и подбадривали друг друга зуботычинами. В одном из автобусов ехала пьяная компания школьников(?), которые дружно обстебывали каждого, кто входил на очередной остановке, и плевались в окно, пока их не выгнал кондуктор. Другой кондуктор, собрав деньги, уходил смолить к водителю, и никотиновый запах ползал по салону, въедаясь в одежду. Автобусы бегали вперегонки, а иногда, напротив, зависали как игра 2010 года на моем ноутбуке.
Я думал о биомассе, о социальном стаде, об общем бескультурии и хамстве, и еще о том, что все это проистекает из человеческой неосторожности друг к другу - то, что можно было бы назвать социальной деликатностью. Потом я думал о каких-то вариантах общественной утопии, месте в ней интллигенции, о джентльменских манерах и о том, что этикет - все-таки не столь бесполезная штука, как кажется после чтения школьных учебников и Лотмана.
А потом, заходя в автобус, я подскользнулся и наотмашь ударил локтем по лбу женщину, которая двигалась следом.
Остаток поездки мне просто было стыдно еще о чем-то думать.
На остановках видел ругающихся людей моего возраста и младше, видел как они курили и бросали бычки рядом с урной, остервенело пили прямо из горла, дрались, пихали друг друга плечами, исподтишка наступали друг дружке на штанины. Парень прошел мимо, разговаривая по телефону на околотюремном жаргоне; за руку с ним была тащима девочка с лицом пэтэушницы, которая весело хохотала. Еще трое собирались на стрелку, почему-то на автобусе, отчего жутко комплексовали и подбадривали друг друга зуботычинами. В одном из автобусов ехала пьяная компания школьников(?), которые дружно обстебывали каждого, кто входил на очередной остановке, и плевались в окно, пока их не выгнал кондуктор. Другой кондуктор, собрав деньги, уходил смолить к водителю, и никотиновый запах ползал по салону, въедаясь в одежду. Автобусы бегали вперегонки, а иногда, напротив, зависали как игра 2010 года на моем ноутбуке.
Я думал о биомассе, о социальном стаде, об общем бескультурии и хамстве, и еще о том, что все это проистекает из человеческой неосторожности друг к другу - то, что можно было бы назвать социальной деликатностью. Потом я думал о каких-то вариантах общественной утопии, месте в ней интллигенции, о джентльменских манерах и о том, что этикет - все-таки не столь бесполезная штука, как кажется после чтения школьных учебников и Лотмана.
А потом, заходя в автобус, я подскользнулся и наотмашь ударил локтем по лбу женщину, которая двигалась следом.
Остаток поездки мне просто было стыдно еще о чем-то думать.