еще одна милая шаббатная история:)
Жила в Москве девочка Соня, девочка робкая и прилежная, хрупкая, тихая, да еще и на учителя выучилась, знала толк в истории древнего мира. Стали ее звать Соней Аароновной, но в этом была грустная засада - папы у Сони никогда не было и воспитывала ее мама - Арина Эдуардовна. мама тоже была скромной и тихой, тоже из гуманитариев, уже на пенсии. Все силы мамы уходили на заботу о бабушке, мы о ней подробно не будем, так как история у нас началась с того, что бабушка померла.
Погоревали Соня Аароновна и Арина Эдуардовна, да и стали оформлять бабушкино наследство. Наследством была комната в коммуналке, на Армянском переулке. Сначала все выглядело вполне прилично - прошло пол-года, сходила Соня к норариусу, пошла оформлять документы, в квартирку заглядывала, но никого не встречала - хозяин второй комнаты канул в неизвестность давно, третью сдавали невидимому днем айтишнику-украинцу, а дед из четвертой умер через месяц после сониной бабки.
Соня была уже девочкой взрослой, 26 лет, и мамина опека ее достала, но в приличной семье говорить об этом было неприлично и Соня решила от мамы съехать, даже для этого специально нашла себе вакансию в школе рядом.
И буквально через неделю начался ад.
Появился внезапно хозяин остальных трех комнат. Им был лысый развязанный наглый господин лет 35, потный, неотесанный, грубый и с вонью изо рта. Он представился знатным менеджером, хотя Соня точно знала, что образованные люди не могут быть такими мудаками. И он с первого дня начал выживать Соню из ее комнаты. Просто в лоб сказал, что лучше бы она сама ее ему подарила или продала за 30 тысяч долларов, пока он добрый. Наш маленький рассказ не может вместить всю последовательность изъебств и глумлений, которую перетерпела Соня за два месяца жизни в новой комнате, от блокады туалета до бухого быдла, вломившегося к ней в час ночи, но дело шло все хуже и хуже.
Сначала Соня боролась сама, потом рассказала маме, и мама умоляла ее продать комнату, пока чего не случилось, но Соня была гордая. Окончательная паника наступила когда она однажды обнаружила в квартире новую дверь с новым замком. Да она вызвала МЧС и вошла туда, а потом оказалась в обезьяннике и участковый, которому она пыталась написать заявление, сам порвал копию ее свидетельства на квартиру и кривляясь предложил уебывать в Израиль, где жыды.
Из отделения Соню забрала мама. И поехали они к маме домой. Соня попыталась продать комнату по нормальной цене через риэлторов, но покупатели убегали, риэлторы отказывались, цена падала. Когда Соня в очередной раз осталась за дверью с новыми замками, она из гордости к маме не поехала и заболела лютым бронхитом, тепмература 40, скорая, больница, капельница.
Мама пришла домой из больницы, поплакала и достала телефонную книжку.
В приемной московского нотариуса Аарона Львовича Голдберга зазвноил телефон, секретарша спросила будет ли он говорить с некой Ариной Мискерич, и значительный пожилой господин в золотых очках с зачесанными назад седыми волосами побледнел и взял трубку дрожащей рукой.
- ...Аарон! Я никогда тебя ни о чем не просила, и даже отвергала твою помощь... Но сейчас у нашей Сонечки действительно огромная проблема, умоляю, я возьму назад все слова и повинюсь во всем...
Нотариальная контора после обеда не открылась, на двери появилась надпись "Закрыто по техническим причинам". Не свежий, но солидный Ягуар остановился у подъезда пятиэтажки во дворах Татарской улицы, и внушительный бритый бугай в черном костюме и ярмолке открыл дверь, помогая выйти пожилому седому мужчине в старомодном пальто и шляпе.
Аарон Львович провел у Арины Эдуардовны весь вечер, а потом вышел мрачный и велел ехать в больницу. По дороге он сделал несколько звонков и нашел лично Георгия Павловича Зисмана, главврача. Когда Ягуар Аарона Львовича въехал без разговоров во двор больницы его уже встречали медсестры и примчавшийся зав-отделением. Аарон Львович уехал от Сони далеко за полночь. Он поехал не в свою квартиру в сталинке на Кутузовском, а в широко известный в узких кругах ресторан в глубине дворов на Чистых прудах. Если бы у ресторана была вывеска, то на ней бы было написано "реальное заведение. сайнс 1991...", но вывески не было. Необычность этого места выдавала только кагорта молча урчащих с выключенными фарами мерсов, бэх и бентли премиум-класса, припаркованных по обоим сторонам улицы.
В пять утра Аарон Львович приехал домой, отменил прием, выпил три кофе и начал листать записные книги.
Через несколько дней рано утром Соню забрал из больницы молчаливый двухметровый рязано-суздальский жлоб в ярмолке, и скупо отвечая на вопросы отвез в ее комнату. Во дворе тихо урча моторами стояли бэха-семерка и огромный лексус. Несмотря на наличие жлоба Соня возвращалась в квартиру с опаской. На кухне во главе стола сидел ее почти незнакомый отец - седой господин в консервативном костюме, бледный, спокойный и сосредоточенный. По обе стороны от него сидели два старичка в очках, один седой, с горбатым носом, в подвыцветшем темно-красном педжачке, с толстой цепью на шее, второй кучеряво-рыжеватый, в скромном костюме времен ссср и черных очках, на его высохших пальцах поблескивали перстни с разноцветными камушками.
В коридоре недовольно замычал трехкомнатный жлоб - Чозанахуй?! Кто вас пустилбля?!
Аарон Львович почти не шевелясь тихо прошептал - Молчи Сонечка, просто подписывай то что я даю и молчи, чего бы не происходило.
В середине стола находилась стопочка документов, а рядом стояла бутылка Хеннеси и маленькие хрустальные стаканчики.
Жлоб вошел на кухню.
- Здравствуйте. Я Нотариус, а это Рубен Альбертович и Адольф Суренович, из Мос-ком-недвижимости. Если наша сделка в силе, таки давайте подпишем документы... Соня уступает вам эту комнату на ваших условиях...
Жлоб пролистывал документы, поглядывал на старцев, а те молча, почти не шевелясь, выпили по рюмочке и разлили еще по одной. Жлоб расслабился и начал подписывать, Соня молча подписывала следом, ее руки дрожали, а глаза слезились. В какой-то момент старичек в красном педжачке еле заметно, вежливо отпихнул ее в сторону.
- Сделка завершена. Чаю, кофе, хеннеси? Жлоб улыбаясь и перебирая документы налил себе полную рюмку и сделал глоток, в этот же момент рыжий старик прикоснулся рукой к тыльной стороне его ладони... И трехкомнатный жлоб будто попал в замедленное кино: он медленно-медленно опустил стканчик на стол и завис, глядя в одну точку.
- Беня, включи пожалуйста воду в ванной, Сонечкин сосед купаться желает - обратился после паузы Аарон Львовчи к появившемуся в дверях жлобу в ярмолке.
- Аарон уведи свою мадам, ей надо успокоиться, пусть ребята ее домой отвезут - Улыбнулся старик в красном.
Аарон Львович вел Сонечку по коридору, вручая папку с бумагами. У нее за спиной жлоб и два почтенных старца вели под руки залипшего и остекленевшего соседа в ванну.
- Милая, вот завещание твоего соседа, через полгодика сходим к вашему местному нотариусу, Яков оформит твои документики на твою квартирку, не переживай, мы тут все уберем, там в машине букет для мамы, передай ей пожалуйста, а я позвоню вечером...
Сонечка все еще дрожала и кашляла после болезни, молчаливый бугай в ярмолке вез ее домой на машине папы, которого она видела второй раз в жизни.
Погоревали Соня Аароновна и Арина Эдуардовна, да и стали оформлять бабушкино наследство. Наследством была комната в коммуналке, на Армянском переулке. Сначала все выглядело вполне прилично - прошло пол-года, сходила Соня к норариусу, пошла оформлять документы, в квартирку заглядывала, но никого не встречала - хозяин второй комнаты канул в неизвестность давно, третью сдавали невидимому днем айтишнику-украинцу, а дед из четвертой умер через месяц после сониной бабки.
Соня была уже девочкой взрослой, 26 лет, и мамина опека ее достала, но в приличной семье говорить об этом было неприлично и Соня решила от мамы съехать, даже для этого специально нашла себе вакансию в школе рядом.
И буквально через неделю начался ад.
Появился внезапно хозяин остальных трех комнат. Им был лысый развязанный наглый господин лет 35, потный, неотесанный, грубый и с вонью изо рта. Он представился знатным менеджером, хотя Соня точно знала, что образованные люди не могут быть такими мудаками. И он с первого дня начал выживать Соню из ее комнаты. Просто в лоб сказал, что лучше бы она сама ее ему подарила или продала за 30 тысяч долларов, пока он добрый. Наш маленький рассказ не может вместить всю последовательность изъебств и глумлений, которую перетерпела Соня за два месяца жизни в новой комнате, от блокады туалета до бухого быдла, вломившегося к ней в час ночи, но дело шло все хуже и хуже.
Сначала Соня боролась сама, потом рассказала маме, и мама умоляла ее продать комнату, пока чего не случилось, но Соня была гордая. Окончательная паника наступила когда она однажды обнаружила в квартире новую дверь с новым замком. Да она вызвала МЧС и вошла туда, а потом оказалась в обезьяннике и участковый, которому она пыталась написать заявление, сам порвал копию ее свидетельства на квартиру и кривляясь предложил уебывать в Израиль, где жыды.
Из отделения Соню забрала мама. И поехали они к маме домой. Соня попыталась продать комнату по нормальной цене через риэлторов, но покупатели убегали, риэлторы отказывались, цена падала. Когда Соня в очередной раз осталась за дверью с новыми замками, она из гордости к маме не поехала и заболела лютым бронхитом, тепмература 40, скорая, больница, капельница.
Мама пришла домой из больницы, поплакала и достала телефонную книжку.
В приемной московского нотариуса Аарона Львовича Голдберга зазвноил телефон, секретарша спросила будет ли он говорить с некой Ариной Мискерич, и значительный пожилой господин в золотых очках с зачесанными назад седыми волосами побледнел и взял трубку дрожащей рукой.
- ...Аарон! Я никогда тебя ни о чем не просила, и даже отвергала твою помощь... Но сейчас у нашей Сонечки действительно огромная проблема, умоляю, я возьму назад все слова и повинюсь во всем...
Нотариальная контора после обеда не открылась, на двери появилась надпись "Закрыто по техническим причинам". Не свежий, но солидный Ягуар остановился у подъезда пятиэтажки во дворах Татарской улицы, и внушительный бритый бугай в черном костюме и ярмолке открыл дверь, помогая выйти пожилому седому мужчине в старомодном пальто и шляпе.
Аарон Львович провел у Арины Эдуардовны весь вечер, а потом вышел мрачный и велел ехать в больницу. По дороге он сделал несколько звонков и нашел лично Георгия Павловича Зисмана, главврача. Когда Ягуар Аарона Львовича въехал без разговоров во двор больницы его уже встречали медсестры и примчавшийся зав-отделением. Аарон Львович уехал от Сони далеко за полночь. Он поехал не в свою квартиру в сталинке на Кутузовском, а в широко известный в узких кругах ресторан в глубине дворов на Чистых прудах. Если бы у ресторана была вывеска, то на ней бы было написано "реальное заведение. сайнс 1991...", но вывески не было. Необычность этого места выдавала только кагорта молча урчащих с выключенными фарами мерсов, бэх и бентли премиум-класса, припаркованных по обоим сторонам улицы.
В пять утра Аарон Львович приехал домой, отменил прием, выпил три кофе и начал листать записные книги.
Через несколько дней рано утром Соню забрал из больницы молчаливый двухметровый рязано-суздальский жлоб в ярмолке, и скупо отвечая на вопросы отвез в ее комнату. Во дворе тихо урча моторами стояли бэха-семерка и огромный лексус. Несмотря на наличие жлоба Соня возвращалась в квартиру с опаской. На кухне во главе стола сидел ее почти незнакомый отец - седой господин в консервативном костюме, бледный, спокойный и сосредоточенный. По обе стороны от него сидели два старичка в очках, один седой, с горбатым носом, в подвыцветшем темно-красном педжачке, с толстой цепью на шее, второй кучеряво-рыжеватый, в скромном костюме времен ссср и черных очках, на его высохших пальцах поблескивали перстни с разноцветными камушками.
В коридоре недовольно замычал трехкомнатный жлоб - Чозанахуй?! Кто вас пустилбля?!
Аарон Львович почти не шевелясь тихо прошептал - Молчи Сонечка, просто подписывай то что я даю и молчи, чего бы не происходило.
В середине стола находилась стопочка документов, а рядом стояла бутылка Хеннеси и маленькие хрустальные стаканчики.
Жлоб вошел на кухню.
- Здравствуйте. Я Нотариус, а это Рубен Альбертович и Адольф Суренович, из Мос-ком-недвижимости. Если наша сделка в силе, таки давайте подпишем документы... Соня уступает вам эту комнату на ваших условиях...
Жлоб пролистывал документы, поглядывал на старцев, а те молча, почти не шевелясь, выпили по рюмочке и разлили еще по одной. Жлоб расслабился и начал подписывать, Соня молча подписывала следом, ее руки дрожали, а глаза слезились. В какой-то момент старичек в красном педжачке еле заметно, вежливо отпихнул ее в сторону.
- Сделка завершена. Чаю, кофе, хеннеси? Жлоб улыбаясь и перебирая документы налил себе полную рюмку и сделал глоток, в этот же момент рыжий старик прикоснулся рукой к тыльной стороне его ладони... И трехкомнатный жлоб будто попал в замедленное кино: он медленно-медленно опустил стканчик на стол и завис, глядя в одну точку.
- Беня, включи пожалуйста воду в ванной, Сонечкин сосед купаться желает - обратился после паузы Аарон Львовчи к появившемуся в дверях жлобу в ярмолке.
- Аарон уведи свою мадам, ей надо успокоиться, пусть ребята ее домой отвезут - Улыбнулся старик в красном.
Аарон Львович вел Сонечку по коридору, вручая папку с бумагами. У нее за спиной жлоб и два почтенных старца вели под руки залипшего и остекленевшего соседа в ванну.
- Милая, вот завещание твоего соседа, через полгодика сходим к вашему местному нотариусу, Яков оформит твои документики на твою квартирку, не переживай, мы тут все уберем, там в машине букет для мамы, передай ей пожалуйста, а я позвоню вечером...
Сонечка все еще дрожала и кашляла после болезни, молчаливый бугай в ярмолке вез ее домой на машине папы, которого она видела второй раз в жизни.