Еще о прошлом, или "Перемен! Мы ждем перемен!"
Продолжение. Начало здесь.
Как вы уже, возможно, догадались я был к тому времени порядочным англофилом. Уже в 12 лет моими любимыми книгами были, как замечено выше, «Айвенго», - рыцарский роман действие которого проходило в средневековой Англии, и «Человек, который смеется», хотя и написанный французом Гюго, но также описывавший Великобританию времен королевы Анны. Среди других можно отметить целый ворох работ Роберта Стивенсона, все эти Войны Белой и Алой розы и прочее подобное. Одновременно с этим я усиленно учил английский и пытался переводить названия песен различных англоязычных коллективов. До сих пор где-то лежит тетрадка с аккуратно приведенными и переведенными такими названиями.
С другой стороны мои отношения с отечественной литературой были сложными. По школьной программе я читал, конечно, и Пушкина и Гоголя и Толстого, но особого интереса они не вызывали, а Достоевский и вовсе наводил тоску. Хотелось чего-нибудь по-современнее. Поэтому из отечественных авторов в свободное от учебы время я читал только фантастов, да и то не много. В то же время с искренним удивлением я узнал, что, оказывается, многие книги как современных, так и классических авторов были в то время под запретом! Их читали по Голосу Америки, зачастую - сами авторы, если были еще живы. Так, Аксенов читал свой «Остров Крым», а Войнович - «Чонкина». Впрочем, слушать книги по радио не очень хотелось, тем более, что из-за регулярного глушения отдельные передачи приходилось пропускать. Книга же хороша в определенное время и в определенном настрое, а не как обрывки сквозь шум.
Как результат всего описанного в те годы у меня, как и у многих моих сверстников возник определенный культ Запада в душе. Это вызвано было и тем, что в Питере мы своими глазами видели всех этих интуристов, приезжавших на каких-то невероятных автобусах из соседних Финляндии и Швеции; и всеми этими магазинами «Березка», куда пускали только иностранцев, но иногда можно было проскочить и «простым смертным». И тем, что «за границу» очень мало кого пускали, но мы все же знали тех немногих счастливцев, которые сами смогли побывать «за бугром», и привезти оттуда какие-то невероятные сверкающие вещи, бывшие таким невероятным дефицитом и стоившие таких безумных денег.
Финляндия была рядом - до нее от Питера не более 160 км. В после-перестроечные годы туда будут ходить регулярные автобусы и даже маршрутные такси, и не побывает там только ленивый. А вот тогда, в начале 80-х, это была какая-то иная планета, попасть куда казалось практически невозможно. Ежедневно с Финляндского вокзала в Хельсинки отправлялся скорый поезд, из Пулково вылетали рейсы Аэрофлота и Финнэир, но для нас они были недоступны. Так же и попытки приблизиться к иностранцам и установить с ними какой-то контакт решительно пресекались «родной» милицией и КГБ.
В то же время финны ехали к нам свободно, кажется, даже визы им были то ли совсем не нужны, толи сильно облегчены, но уж во всяком случае у них - и это главное - не было проблем с выездом из своей страны. И вот это для меня был главный аргумент против "советской власти":
- Почему нас держат? Окей, думал я, допустим, они правы и на Западе «плохо». Дайте мне съездить и убедиться! Не надо далеко, не надо в Америку - в соседнюю Финляндию. На автобусе до Лаппeэнранты - там 184 км, часа за три можно доехать, не нужно даже отелей - в то же день обратно!
Ан нет, ты что, мальчик? Какая тебе пенранта? А автоматом в морду - не хочешь?!
Об этом же говорили и «Голоса», безусловно ловко и грамотно игравшие на этом факте по политическим мотивам, но, все же, не лгавшие, а указывавшие на действительно абсурдное положение дел. Из любой Западной страны выезд был свободный - даже контроль на выезде был не везде, а паспорта раздавали всем желающим. В любую Западную страну допускалась любая литература и музыка. А в СССР на въезде туристы обязаны были декларировать - ДЕКЛАРИРОВАТЬ! - каждый кусок печатной продукции, будь то книга или брошюра. Чего боялись? Было чего. Правды.
Да, примерно с осени 1983 я стал уже слушать не только музыкальную программу БиБиСи, но и другие «Голоса», политические программы, и они, безусловно, находили резонанс. Находили потому, что, хотя их регулярно обвиняли во лжи, но было очевидно, что факты, на которых они построены действительно имеют место. С юношеским максимализмом я не понимал, почему нужно терпеть эти бессмысленные ограничения, и почему меня лишают выбора, лишают свободы? Хотелось действия, хотелось порвать эти ограничения, отбросить тупых бюрократов, их придумавших. Все это нашло отражение и в музыке тех лет, не зря же пел Цой уже в 86 году:
Перемен требуют наши сердца.
Перемен требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
«Перемен! Мы ждем перемен!»
Еще более отчетливо выражалась другая музыкальная группа того периода, «Телевизор»:
Дети уходят - и никаких революций:
Просто уходят - они не хотят вам мешать.
Спите спокойно, они никогда не вернутся.
Только прошлое в ваших руках,
Ну а завтрашний день вам у них не отнять!
Дети, действительно, уходили, в отличии от более старшего поколения. Впрочем, без революций уйти было довольно трудно, хотя эта мысль и появилась у меня в те годы. Это сейчас ведь мы знаем, что через пару лет придет Горбачев и все изменится, все ограничения снимут. А тогда, в 83-84 годах, мы понятия не имели, что так будет. Наоборот, были все основания полагать, что система простоит еще многие десятилетия, если не столетия, и, уж во всяком случае, переживет нас самих. И вот передо мной встал вопрос - что дальше? Как жить? Приспособиться, подпеть? Кривить душой, повторяя заклинания партийных съездов? Или восстать, сделать хоть что-то, пробить дыру в этой гнили? Но как?
Выбор был не велик.
Я в 1986 году, на заднем фоне виден самодельный американский флаг. Поверите или нет, но за эту прическу меня забирали в милицию...
*продолжение здесь*
Как вы уже, возможно, догадались я был к тому времени порядочным англофилом. Уже в 12 лет моими любимыми книгами были, как замечено выше, «Айвенго», - рыцарский роман действие которого проходило в средневековой Англии, и «Человек, который смеется», хотя и написанный французом Гюго, но также описывавший Великобританию времен королевы Анны. Среди других можно отметить целый ворох работ Роберта Стивенсона, все эти Войны Белой и Алой розы и прочее подобное. Одновременно с этим я усиленно учил английский и пытался переводить названия песен различных англоязычных коллективов. До сих пор где-то лежит тетрадка с аккуратно приведенными и переведенными такими названиями.
С другой стороны мои отношения с отечественной литературой были сложными. По школьной программе я читал, конечно, и Пушкина и Гоголя и Толстого, но особого интереса они не вызывали, а Достоевский и вовсе наводил тоску. Хотелось чего-нибудь по-современнее. Поэтому из отечественных авторов в свободное от учебы время я читал только фантастов, да и то не много. В то же время с искренним удивлением я узнал, что, оказывается, многие книги как современных, так и классических авторов были в то время под запретом! Их читали по Голосу Америки, зачастую - сами авторы, если были еще живы. Так, Аксенов читал свой «Остров Крым», а Войнович - «Чонкина». Впрочем, слушать книги по радио не очень хотелось, тем более, что из-за регулярного глушения отдельные передачи приходилось пропускать. Книга же хороша в определенное время и в определенном настрое, а не как обрывки сквозь шум.
Как результат всего описанного в те годы у меня, как и у многих моих сверстников возник определенный культ Запада в душе. Это вызвано было и тем, что в Питере мы своими глазами видели всех этих интуристов, приезжавших на каких-то невероятных автобусах из соседних Финляндии и Швеции; и всеми этими магазинами «Березка», куда пускали только иностранцев, но иногда можно было проскочить и «простым смертным». И тем, что «за границу» очень мало кого пускали, но мы все же знали тех немногих счастливцев, которые сами смогли побывать «за бугром», и привезти оттуда какие-то невероятные сверкающие вещи, бывшие таким невероятным дефицитом и стоившие таких безумных денег.
Финляндия была рядом - до нее от Питера не более 160 км. В после-перестроечные годы туда будут ходить регулярные автобусы и даже маршрутные такси, и не побывает там только ленивый. А вот тогда, в начале 80-х, это была какая-то иная планета, попасть куда казалось практически невозможно. Ежедневно с Финляндского вокзала в Хельсинки отправлялся скорый поезд, из Пулково вылетали рейсы Аэрофлота и Финнэир, но для нас они были недоступны. Так же и попытки приблизиться к иностранцам и установить с ними какой-то контакт решительно пресекались «родной» милицией и КГБ.
В то же время финны ехали к нам свободно, кажется, даже визы им были то ли совсем не нужны, толи сильно облегчены, но уж во всяком случае у них - и это главное - не было проблем с выездом из своей страны. И вот это для меня был главный аргумент против "советской власти":
- Почему нас держат? Окей, думал я, допустим, они правы и на Западе «плохо». Дайте мне съездить и убедиться! Не надо далеко, не надо в Америку - в соседнюю Финляндию. На автобусе до Лаппeэнранты - там 184 км, часа за три можно доехать, не нужно даже отелей - в то же день обратно!
Ан нет, ты что, мальчик? Какая тебе пенранта? А автоматом в морду - не хочешь?!
Об этом же говорили и «Голоса», безусловно ловко и грамотно игравшие на этом факте по политическим мотивам, но, все же, не лгавшие, а указывавшие на действительно абсурдное положение дел. Из любой Западной страны выезд был свободный - даже контроль на выезде был не везде, а паспорта раздавали всем желающим. В любую Западную страну допускалась любая литература и музыка. А в СССР на въезде туристы обязаны были декларировать - ДЕКЛАРИРОВАТЬ! - каждый кусок печатной продукции, будь то книга или брошюра. Чего боялись? Было чего. Правды.
Да, примерно с осени 1983 я стал уже слушать не только музыкальную программу БиБиСи, но и другие «Голоса», политические программы, и они, безусловно, находили резонанс. Находили потому, что, хотя их регулярно обвиняли во лжи, но было очевидно, что факты, на которых они построены действительно имеют место. С юношеским максимализмом я не понимал, почему нужно терпеть эти бессмысленные ограничения, и почему меня лишают выбора, лишают свободы? Хотелось действия, хотелось порвать эти ограничения, отбросить тупых бюрократов, их придумавших. Все это нашло отражение и в музыке тех лет, не зря же пел Цой уже в 86 году:
Перемен требуют наши сердца.
Перемен требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
«Перемен! Мы ждем перемен!»
Еще более отчетливо выражалась другая музыкальная группа того периода, «Телевизор»:
Дети уходят - и никаких революций:
Просто уходят - они не хотят вам мешать.
Спите спокойно, они никогда не вернутся.
Только прошлое в ваших руках,
Ну а завтрашний день вам у них не отнять!
Дети, действительно, уходили, в отличии от более старшего поколения. Впрочем, без революций уйти было довольно трудно, хотя эта мысль и появилась у меня в те годы. Это сейчас ведь мы знаем, что через пару лет придет Горбачев и все изменится, все ограничения снимут. А тогда, в 83-84 годах, мы понятия не имели, что так будет. Наоборот, были все основания полагать, что система простоит еще многие десятилетия, если не столетия, и, уж во всяком случае, переживет нас самих. И вот передо мной встал вопрос - что дальше? Как жить? Приспособиться, подпеть? Кривить душой, повторяя заклинания партийных съездов? Или восстать, сделать хоть что-то, пробить дыру в этой гнили? Но как?
Выбор был не велик.
Я в 1986 году, на заднем фоне виден самодельный американский флаг. Поверите или нет, но за эту прическу меня забирали в милицию...
*продолжение здесь*