Аристотель и разрыв с Платоном: фундамент Возрождения
Категории, в греческом оригинале известные как Κατηγοριῶν, и переведенные на латынь под заголовком Categoriae Аристотеля традиционно считаются первой работой, открывающий доступ ко всему корпусу произведений древнегреческого философа. Именно с них начиналось изучение Аристотеля в средневековых университетах.
Это - заглавная книга первой группы трудов, или "Аристотелева корпуса" (лат. Corpus Aristotelicum), известной как Логика (Органон), и включающей в себя следующие произведения (наименования по-русски/гречески/латински):
Категории / Κατηγοριῶν / Categoriae
Об истолковании / Περὶ ἑρμηνείας / De interpretatione
Первая аналитика / ἀναλυτικά πρότερα / Analytica priora
Вторая аналитика / ἀναλυτικά ὑστερα / Analytica posteriora
Топика / Τοπικῶν / Topica
О софистических опровержениях / Περὶ τῶν σοφιστικῶν ἐλέγχων / De sophisticis elenchis
Книга Категории, само название которой, скорее всего, не принадлежит Аристотелю, а было добавлено одним из позднейших интерпретаторов, исполняет роль гида к его позднейшей Метафизике, в свою очередь послужившей основанием будущей онтологии. Схема категорий, изложенная в данной работе, имела огромный эффект не только на собственную мысль великого древнего философа, но и на всю историю Западноевропейской философии. В то же время сегодня среди исследователей имеют место существенные разногласия по вопросам о том, что же именно классифицируют категории, каковы взаимоотношения между ними и его теорией гилеморфи́змa (от др.-греч. ὕλη - вещество, материя и μορφή - форма) - концепции космогенеза как оформления исходного пассивного субстрата активной субстанцией, и каким образом к данной классификации относится материя, если для нее вообще есть определенное место.
В то же время, все исследователи согласны с тем, что доктрина категорий базируется на презумпции наличия или возможность некоторой схемы, или классификации определения всего, всех элементов сущности, сортируемых в результате данного процесса на ограниченное количество классов. При этом среди исследователей отсутствует согласие о характере и обосновании данной классификации, так же, как и об отношении между категориями и классами внутри самой классификации. В целом можно заключить, что основная цель, преследуемая Арестотелем в Категориях - установление взаимоотношений между вещами и классами вещей, или между частным и общим.
Категории условно длимы на три секции:
Пре-категории, или Antepraedicamenta, Cat.1-3
Теория Категорий, или Praedicamenta, Cat.4-9
Пост-категории, или Postpraedicamenta, Cat.10-15
Следует заметить, что все известные сегодня труды Аристотеля пришли к нам не в качестве оригиналов, а как многократно переработанные копии, самые древние из которых сделаны через несколько веков после смерти автора. Поэтому подлинность этих работ не безусловна. Так, в отношении Категорий аутентичность последней части вызывает некоторые сомнения, хотя первые две считаются среди исследователей подлинными.
Первая часть, Antepraedicamenta, исполняет основную работу в плане определения теории категоризации, хотя детали механизма данного определения и вызывают разногласия. Вторая часть, Praedicamenta, преподносит саму доктрину и дает детальное описание категорий, и, наконец, Postpraedicamenta дает общие указания о том, как следует воспринимать сами категории, и каковы отношения меж ними.
Вне зависимости от того, была ли данная работа написана Аристотелем в то время, когда, как считает большинство исследователей, он сам был еще учеником академии Платона, безо всяких сомнений коренным основополагающим принципом Категорий является отделение Аристотеля от идей своего учителя. Цель данной работы - детальное рассмотрение принципов и оснований данного отделения, суть которого можно выразить как отторжение платонической теории эйдоса, или идей.
Свое мнение о теории идей в платонической интерпретации Аристотель подробно высказывал несколько позднее, в частности в Метафизике. Напомню, что во многих сочинениях Платона проводится мысль, согласно которой бытием в подлинном смысле слова можно назвать только абсолютные сущности, сохраняющие свое существование безотносительно пространства и времени. Такие абсолютные сущности называются в его работах идеями, или эйдосами. В диалоге Платона «Тимей» главный рассказчик приходит к положению, согласно которому решение онтологического вопроса всецело зависит от того, как мы решаем вопросы теории познания. Если мы соглашаемся с тем, что истинное познание касается только вечного и неизменного бытия, а касательно изменяющегося и временного не может быть истинного знания, но только лишь мнение, то следует признать автономное существование идей.
Среди исследователей существуют противоречивые суждения насчёт того статуса, который Платон приписывает идеям. Однако мнение об идеях Аристотеля, исходя из его работ, достаточно однозначно: Аристотель отвергал платоническую теорию, обвиняя ее в инертности и неспособности объяснить феномен изменения. В частности в Метафизике он говорит о том затруднении, в которое ставит вопрос
"какое значение имеют эйдосы для чувственно воспринимаемых вещей - для вечных, либо для возникающих и преходящих. Дело в том, что они для этих вещей не причина движения или какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают ни для познания всех остальных вещей (они ведь и не сущности этих вещей, иначе они были бы в них), ни для их бытия (раз они не находятся в причастных им вещах)...
Вместе с тем все остальное не может происходить из эйдосов ни в одном из обычных значений "из". Говорить же, что они образцы и что все остальное им причастно, - значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями. В самом деле, что же это такое, что действует, взирая на идеи? Ведь можно и быть, и становиться сходным с чем угодно, не подражая образцу; так что, существует ли Сократ или нет, может появиться такой же человек, как Соркат; и ясно, что было бы то же самое, если бы существовал вечный Сократ. Или должно было бы быть множество образцов для одного и того же, а значит, и множество его эйдосов, например для "человека" - "живое существо" и "двуногое", а вместе с тем еще и сам-по-себе-человек. Далее, эйдосы должны были бы быть образцами не только для чувственно воспринимаемого, но и для самих себя, например род - как род для видов; так что одно и то же было бы и образцом, и уподоблением.
Далее, следует, по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то, сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущности вещей, существовать отдельно от них? Между тем в "Федоне" говорится таким образом, что эйдосы суть причины и бытия и возникновения [вещей]; и однако если эйдосы и существуют, то вещи, им причастные, все же не возникли бы, если бы не было того, что приводило бы их в движение. С другой стороны возникает многое другое, например дом и кольцо, для которых, как мы утверждаем, эйдосов не существует. Поэтому ясно, что и все остальное может и быть и возникать по таким же причинам, как и только что указанные вещи." (991а8 - 991b7)
(Аристотель, Сочинения в четырех томах, (Москва, 1978) Т.1, ст.87-88)
В Категориях Аристотель открывает атаку на положения Платона, перенеся центр сущности из сферы абстрактных универсальных идей в сферу конкретных единиц бытия. В частности, это можно увидеть уже в Antepraedicamenta, которая открывается с рассмотрения понятий одноименности, соименности и отыменности.
Одноименными, говорит нам Аристотель, называются те предметы, у которых общим является только имя, а сущность (logos tes oysias) при этом разнится. Определение понятия одноименности наносит удар по единообразности идей: идея понятия dzoon, или живое существо, может быть отнесена как к человеку, так и к его изображению. Что изображено на картине? Человек. Кто стоит рядом с ней? Человек. Формально и то и другое несет одно и то же наименование; следовательно, и тому, и другому должна соответствовать одна и та же идея. Но при рассмотрении сути понятий несложно заметить, что "человек" при сохранении своего названия имеет различную сущность, поскольку описание (logos) в этих случаях разнится.
Понятие одноименности и ее связи с определенным корнем, стоящим за каждым наименованием, получает свое развитие и далее в тексте Категорий. Аристотель предлагает четырехкратное деление основанное на двух формах принадлежности: сказываемое о предмете и находящееся в предмете. В результате возникает подразделение сущего на четыре основных группы:
- первичная, или основная, субстанция (отдельный человек, отдельная лошадь)
- вторая субстанция (вид субстанции - человек, живое существо)
- вне-субстанциональное общее (белый цвет, знание)
- вне-субстанциональное частное (конкретный белый цвет, конкретное знание, содержащиеся в конкретном предмете или человеке)
Последний элемент наиболее проблематичен, и вероятнее всего является результатом платонического наследия - комбинация платонического подразделения на общее и частное (идеи и их воплощение) пересекается с наследием собственно самого Аристотеля - введенными им понятиями субстанции и субстанциональных атрибутов.
Однако в любом случае результат достаточно очевиден - произошел перевод фокуса с абстрактной идеи к конкретному живому существу, ставшему основой бытия (первичная субстанция). Именно этот фокус на конкретного человека спустя две тысячи лет будет положен в основу как идеал эпохи Возрождения.
Это - заглавная книга первой группы трудов, или "Аристотелева корпуса" (лат. Corpus Aristotelicum), известной как Логика (Органон), и включающей в себя следующие произведения (наименования по-русски/гречески/латински):
Категории / Κατηγοριῶν / Categoriae
Об истолковании / Περὶ ἑρμηνείας / De interpretatione
Первая аналитика / ἀναλυτικά πρότερα / Analytica priora
Вторая аналитика / ἀναλυτικά ὑστερα / Analytica posteriora
Топика / Τοπικῶν / Topica
О софистических опровержениях / Περὶ τῶν σοφιστικῶν ἐλέγχων / De sophisticis elenchis
Книга Категории, само название которой, скорее всего, не принадлежит Аристотелю, а было добавлено одним из позднейших интерпретаторов, исполняет роль гида к его позднейшей Метафизике, в свою очередь послужившей основанием будущей онтологии. Схема категорий, изложенная в данной работе, имела огромный эффект не только на собственную мысль великого древнего философа, но и на всю историю Западноевропейской философии. В то же время сегодня среди исследователей имеют место существенные разногласия по вопросам о том, что же именно классифицируют категории, каковы взаимоотношения между ними и его теорией гилеморфи́змa (от др.-греч. ὕλη - вещество, материя и μορφή - форма) - концепции космогенеза как оформления исходного пассивного субстрата активной субстанцией, и каким образом к данной классификации относится материя, если для нее вообще есть определенное место.
В то же время, все исследователи согласны с тем, что доктрина категорий базируется на презумпции наличия или возможность некоторой схемы, или классификации определения всего, всех элементов сущности, сортируемых в результате данного процесса на ограниченное количество классов. При этом среди исследователей отсутствует согласие о характере и обосновании данной классификации, так же, как и об отношении между категориями и классами внутри самой классификации. В целом можно заключить, что основная цель, преследуемая Арестотелем в Категориях - установление взаимоотношений между вещами и классами вещей, или между частным и общим.
Категории условно длимы на три секции:
Пре-категории, или Antepraedicamenta, Cat.1-3
Теория Категорий, или Praedicamenta, Cat.4-9
Пост-категории, или Postpraedicamenta, Cat.10-15
Следует заметить, что все известные сегодня труды Аристотеля пришли к нам не в качестве оригиналов, а как многократно переработанные копии, самые древние из которых сделаны через несколько веков после смерти автора. Поэтому подлинность этих работ не безусловна. Так, в отношении Категорий аутентичность последней части вызывает некоторые сомнения, хотя первые две считаются среди исследователей подлинными.
Первая часть, Antepraedicamenta, исполняет основную работу в плане определения теории категоризации, хотя детали механизма данного определения и вызывают разногласия. Вторая часть, Praedicamenta, преподносит саму доктрину и дает детальное описание категорий, и, наконец, Postpraedicamenta дает общие указания о том, как следует воспринимать сами категории, и каковы отношения меж ними.
Вне зависимости от того, была ли данная работа написана Аристотелем в то время, когда, как считает большинство исследователей, он сам был еще учеником академии Платона, безо всяких сомнений коренным основополагающим принципом Категорий является отделение Аристотеля от идей своего учителя. Цель данной работы - детальное рассмотрение принципов и оснований данного отделения, суть которого можно выразить как отторжение платонической теории эйдоса, или идей.
Свое мнение о теории идей в платонической интерпретации Аристотель подробно высказывал несколько позднее, в частности в Метафизике. Напомню, что во многих сочинениях Платона проводится мысль, согласно которой бытием в подлинном смысле слова можно назвать только абсолютные сущности, сохраняющие свое существование безотносительно пространства и времени. Такие абсолютные сущности называются в его работах идеями, или эйдосами. В диалоге Платона «Тимей» главный рассказчик приходит к положению, согласно которому решение онтологического вопроса всецело зависит от того, как мы решаем вопросы теории познания. Если мы соглашаемся с тем, что истинное познание касается только вечного и неизменного бытия, а касательно изменяющегося и временного не может быть истинного знания, но только лишь мнение, то следует признать автономное существование идей.
Среди исследователей существуют противоречивые суждения насчёт того статуса, который Платон приписывает идеям. Однако мнение об идеях Аристотеля, исходя из его работ, достаточно однозначно: Аристотель отвергал платоническую теорию, обвиняя ее в инертности и неспособности объяснить феномен изменения. В частности в Метафизике он говорит о том затруднении, в которое ставит вопрос
"какое значение имеют эйдосы для чувственно воспринимаемых вещей - для вечных, либо для возникающих и преходящих. Дело в том, что они для этих вещей не причина движения или какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают ни для познания всех остальных вещей (они ведь и не сущности этих вещей, иначе они были бы в них), ни для их бытия (раз они не находятся в причастных им вещах)...
Вместе с тем все остальное не может происходить из эйдосов ни в одном из обычных значений "из". Говорить же, что они образцы и что все остальное им причастно, - значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями. В самом деле, что же это такое, что действует, взирая на идеи? Ведь можно и быть, и становиться сходным с чем угодно, не подражая образцу; так что, существует ли Сократ или нет, может появиться такой же человек, как Соркат; и ясно, что было бы то же самое, если бы существовал вечный Сократ. Или должно было бы быть множество образцов для одного и того же, а значит, и множество его эйдосов, например для "человека" - "живое существо" и "двуногое", а вместе с тем еще и сам-по-себе-человек. Далее, эйдосы должны были бы быть образцами не только для чувственно воспринимаемого, но и для самих себя, например род - как род для видов; так что одно и то же было бы и образцом, и уподоблением.
Далее, следует, по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то, сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущности вещей, существовать отдельно от них? Между тем в "Федоне" говорится таким образом, что эйдосы суть причины и бытия и возникновения [вещей]; и однако если эйдосы и существуют, то вещи, им причастные, все же не возникли бы, если бы не было того, что приводило бы их в движение. С другой стороны возникает многое другое, например дом и кольцо, для которых, как мы утверждаем, эйдосов не существует. Поэтому ясно, что и все остальное может и быть и возникать по таким же причинам, как и только что указанные вещи." (991а8 - 991b7)
(Аристотель, Сочинения в четырех томах, (Москва, 1978) Т.1, ст.87-88)
В Категориях Аристотель открывает атаку на положения Платона, перенеся центр сущности из сферы абстрактных универсальных идей в сферу конкретных единиц бытия. В частности, это можно увидеть уже в Antepraedicamenta, которая открывается с рассмотрения понятий одноименности, соименности и отыменности.
Одноименными, говорит нам Аристотель, называются те предметы, у которых общим является только имя, а сущность (logos tes oysias) при этом разнится. Определение понятия одноименности наносит удар по единообразности идей: идея понятия dzoon, или живое существо, может быть отнесена как к человеку, так и к его изображению. Что изображено на картине? Человек. Кто стоит рядом с ней? Человек. Формально и то и другое несет одно и то же наименование; следовательно, и тому, и другому должна соответствовать одна и та же идея. Но при рассмотрении сути понятий несложно заметить, что "человек" при сохранении своего названия имеет различную сущность, поскольку описание (logos) в этих случаях разнится.
Понятие одноименности и ее связи с определенным корнем, стоящим за каждым наименованием, получает свое развитие и далее в тексте Категорий. Аристотель предлагает четырехкратное деление основанное на двух формах принадлежности: сказываемое о предмете и находящееся в предмете. В результате возникает подразделение сущего на четыре основных группы:
- первичная, или основная, субстанция (отдельный человек, отдельная лошадь)
- вторая субстанция (вид субстанции - человек, живое существо)
- вне-субстанциональное общее (белый цвет, знание)
- вне-субстанциональное частное (конкретный белый цвет, конкретное знание, содержащиеся в конкретном предмете или человеке)
Последний элемент наиболее проблематичен, и вероятнее всего является результатом платонического наследия - комбинация платонического подразделения на общее и частное (идеи и их воплощение) пересекается с наследием собственно самого Аристотеля - введенными им понятиями субстанции и субстанциональных атрибутов.
Однако в любом случае результат достаточно очевиден - произошел перевод фокуса с абстрактной идеи к конкретному живому существу, ставшему основой бытия (первичная субстанция). Именно этот фокус на конкретного человека спустя две тысячи лет будет положен в основу как идеал эпохи Возрождения.