(no subject)
Я в другом городе. Я два часа как из поезда и хочу спать. Черная волга везет меня в Пулково, и скоро - за работу. Я съежилась на заднем сидении в полудреме, в предвкушении сна. Только глаза закрыть мне мешает это мое вечное желание смотреть. Ведь там белый город, сквозь который меня везут, белый, новый для меня и скрывающийся от меня город. Он зачем-то заслоняется от меня сугробами и белыми хлопьями, он показывает мне только отрывки себя. Или скрывающий что-то от меня город?..
В отрывках изображения вижу знакомую фигуру. Это мой дед. В бобровой шапке, цвета хаки куртке, с сумкой на перевес. Это дед Валя! Я не останавливаю машину и не выбегаю, не лечу к нему. Я его уже семь лет не видела. А запомнила именно таким - зимним. Он все равно скроется за поворотом или в арке, и я не догоню его. Так обычно в фильмах... Теперь я просто знаю, где он живет. В Питере. Может, это от меня и пытались скрыть.
Бабушку Асю я не видела девять лет. Ее я сама поселила на курорты Советского Союза - те самые, что можно видеть на черно-белых фотографиях с белыми надписями «Сухуми 1949 г» или «Гагры 1954 г», фотографиях с группами отдыхающих, стоящих на скалах или перед очередной курортной достопримечательностью. У них там лица по-особому светятся. Бабуля там отдыхает и крутит романы. Гуляет в большой белой панаме вдоль аллей акаций, окруженная мужчинами, ведет с ними политические беседы. Она теперь навсегда там.
Просто они живут теперь в других городах. И не звонят.
В отрывках изображения вижу знакомую фигуру. Это мой дед. В бобровой шапке, цвета хаки куртке, с сумкой на перевес. Это дед Валя! Я не останавливаю машину и не выбегаю, не лечу к нему. Я его уже семь лет не видела. А запомнила именно таким - зимним. Он все равно скроется за поворотом или в арке, и я не догоню его. Так обычно в фильмах... Теперь я просто знаю, где он живет. В Питере. Может, это от меня и пытались скрыть.
Бабушку Асю я не видела девять лет. Ее я сама поселила на курорты Советского Союза - те самые, что можно видеть на черно-белых фотографиях с белыми надписями «Сухуми 1949 г» или «Гагры 1954 г», фотографиях с группами отдыхающих, стоящих на скалах или перед очередной курортной достопримечательностью. У них там лица по-особому светятся. Бабуля там отдыхает и крутит романы. Гуляет в большой белой панаме вдоль аллей акаций, окруженная мужчинами, ведет с ними политические беседы. Она теперь навсегда там.
Просто они живут теперь в других городах. И не звонят.