Magnum 357
Часть III
Я сидел на полу в большой комнате, опершись спиной о стену. По разным сторонам здесь стояли кожаные диваны и кресла, на которых сидели уже многочисленные гости. В углу горел ярким пламенем камин. На стенах весели не плохие, в общем, картины. Гости пили, курили и радостно шумели. Играла музыка, - кажется, Клэш. Дженнифер сидела поодаль, на одном из диванов, и неподалеку от нее проявился наконец потерянный бойфренд. Он явно пытался восстановить упущенный баланс сил, и активно вешался ей на шею. Дженнифер встречала его энтузиазм с безразличной улыбкой.
Вдруг дверь в комнату неожиданно раскрылась. Вошли несколько человек; впереди была эффектная высокая девушка, одетая в черное, облегающее платье. Выглядела она потрясающе - в ее стиле просматриваясь приглушенная дань панку, но едва заметная, и при этом аккуратно наложенная на ярко выраженный индивидуальный вкус. Кажется, я видел уже эту девушку где-то раньше. Впрочем, не она привлекла мое основное внимание. Внимание мое привлекло то, что рядом с ней была еще одна ; та, которую я, абсолютно точно видел раньше. Я видел ее в «Инсомнии». Я сразу же вспомнил, как она показалась мне невероятно привлекательной. Как я хотел подойти к ней, но не нашел в себе смелости, и потом долго ругал себя за это. А теперь она была здесь...
Высокая девушка неожиданно посмотрела в мою сторону, и сразу же направилась через всю комнату прямо ко мне. Приблизив лицо на расстояние всего нескольких сантиметров от моих глаз, и пристально глядя куда-то прямо мне в душу, она отчетливо произнесла:
- Я - Дебби. А ты? Ты что за чудо?
- А я - Ян, - пробормотал я.
- Очень интересно, Ян. Будем знакомы - улыбнулась Дебби. - хочешь гашиш? У меня есть - подмигнула она. - Пошли, сейчас забьем трубочку.
Она увлекла меня за собой куда-то в другую комнату, и сразу рядом с нами оказалась Дженнифер. Появился маленький кальянчик, из которых американцы курят гашиш, забивая его туда, как в маленькую трубку. Я затянулся. Комната поплыла. В добавку к алкоголю гашиш возымел сногсшибательный эффект. Сквозь пелену я видел обоих девушек, тоже радостно затягивающихся веселящим дымом. Непонятно каким образом я оказался в ванной комнате, в огромной, горячей, бурлящей пузырями ванне-джакузи. По углам стояли свечи, и кто-то предлагал мне разложенный на серебряном подносике белый порошок. Я мотал головой, и пытался вылезти из джакузи, но кто-то меня удерживал. Кажется, это была Дженнифер. Потом все расплылось, растворилось, и больше я ничего не помнил. Мне показалось, что я утонул…
**
С самого начала взаимоотношения в роте сложились по национальному признаку. Из 250 человек значительное большинство составляли узбеки и таджики - их была примерно половина. Из оставшихся 120-130 человек не более двух десятков было русских; еще примерно по столько же грузинов и армян, и примерно дюжина азербайджанцев. Остальные 50 человек представляли собой калейдоскоп всех народов и народностей бывшего СССР, представленных по одному-два человека: были тут и ингуши, и дагестанцы, и белорусы, и украинцы, и всевозможные киргизы с татарами. Не было лишь прибалтов, хотя они, насколько я знал, имелись в других ротах.
«Горцы» с первых дней встали в особое положение. «Этот армия ваш, нам он пофиг, мы ничего делать не будем» - заявили они. Тут же начались попытки принуждения к заправке их постелей и подшиванию их подворотничков, проходившие по одному и тому же сценарию - с десяток горцев гурьбой окружали русского или украинца, и требовали, что бы он заправлял их постели. Русский отказывался, после чего его били. Никто из других русских при этом не вмешивался.
Для меня все это было неожиданностью и шоком. Я рос в Ленинграде, и никаких национальных проблем за всю свою жизнь не наблюдал. В классе у нас была одна девочка из Узбекистана, Зульфия, но никто не выделял ее национальность, и мы привыкли смотреть на нее точно так же, как и на других девчонок. Откровенная ненависть, выраженная по отношению к русских, производила поистине жуткое впечатление. Ни о какой «дружбе народов» здесь не было и речи: грузины отказывались говорить по-русски, а армяне прямо заявляли, что «у них настоящая Америка, а русские их только угнетают». Не удивительно, что оказавшись в последствии на боевом корабле, я видел там только одного таджика и одного азербайджанца из 150 человек экипажа - все остальные были русские. Представителям других национальностей боевую службу просто не доверяли - их оставляли на берегу, в береговых командах, где они принимали потом новобранцев и вдоволь издевались над ними, отводя душу за «национальное унижение». Вся «дедовщина» при этом четко делилась по этническому уровню - били не старослужащие молодых, а нацмены - русских. Впрочем, справедливости ради, узбекам и таджикам тоже доставалось, хотя и значительно меньше. Правили балом так называемые «горцы».
***
Проснулся я от резкого щелчка, и холодного прикосновения к виску. Открыв глаза, я обнаружил себя на полу, возле кровати, голым, хотя и обернутым в одеяло; рядом сидела Дженнифер. В руках у нее был блестящий серебристый револьвер. Дженни направляла его мне в голову, и весело смеялась. Потом она еще раз нажала курок.
- Бах! Русская рулетка! - весело закричала она. - ты русский, значит, должен любить свою рулетку?
- Ты с ума сошла?? - поняв, наконец, что происходит, я перехватил ствол и выдернул его у нее из рук.
- Ой, не волнуйся, я просто шучу! Он не заряжен! Видишь? - она разжала кулачек, где лежали несколько длинных патронов с втиснутыми в них разрывными пулями. У пуль были тупые, рваные концы. - Все здесь! Барабан пустой!
- Все равно не смешно - раздраженно отозвался я.
- У тебя нет чувства юмора! - огрызнулась Дженни, и выбежала из комнаты. С удовлетворением убедившись, что трусы находятся на месте, я занялся поисками остальной своей одежды. Ее нигде не было.
По-прежнему завернутый в одеяло, я вышел из спальни в гостиную. У камина сидел Владимир, также полуголый и покрытый какой-то накидкой.
- А, проснулся, герой! Посмотрите на него! Ты хоть помнишь, что вчера было?
- А что было? - осторожно спросил я.
- Он еще спрашивает! Правда, ничего не помнишь, что ли?
Я отрицательно помотал головой.
- Ты сосался с этой, как ее, Дебби. А Дженнифер увидела, и совсем с ума сошла! Притащила откуда-то пистолет, и кричала, что обоих вас пристрелит. Дебби ели ноги унесла, а ты вырубился где-то.
Внезапно меня словно бы пронизал сверху вниз электрический заряд. Я забежал обратно в спальню, и схватил с кровати вырванный у Дженнифер револьвер. Судорожно оттянув большими пальцами обоих рук отбойник, я сдвинул в сторону барабан. Среди восьми ячеек, открывшихся моему взгляду, пустыми были только семь. В одной ячейке нетронутым пистоном мутно отсвечивал задник разрывного патрона. На нем легко можно было разобрать буквы и цифры - Magnum 357…
*продолжение здесь*
Я сидел на полу в большой комнате, опершись спиной о стену. По разным сторонам здесь стояли кожаные диваны и кресла, на которых сидели уже многочисленные гости. В углу горел ярким пламенем камин. На стенах весели не плохие, в общем, картины. Гости пили, курили и радостно шумели. Играла музыка, - кажется, Клэш. Дженнифер сидела поодаль, на одном из диванов, и неподалеку от нее проявился наконец потерянный бойфренд. Он явно пытался восстановить упущенный баланс сил, и активно вешался ей на шею. Дженнифер встречала его энтузиазм с безразличной улыбкой.
Вдруг дверь в комнату неожиданно раскрылась. Вошли несколько человек; впереди была эффектная высокая девушка, одетая в черное, облегающее платье. Выглядела она потрясающе - в ее стиле просматриваясь приглушенная дань панку, но едва заметная, и при этом аккуратно наложенная на ярко выраженный индивидуальный вкус. Кажется, я видел уже эту девушку где-то раньше. Впрочем, не она привлекла мое основное внимание. Внимание мое привлекло то, что рядом с ней была еще одна ; та, которую я, абсолютно точно видел раньше. Я видел ее в «Инсомнии». Я сразу же вспомнил, как она показалась мне невероятно привлекательной. Как я хотел подойти к ней, но не нашел в себе смелости, и потом долго ругал себя за это. А теперь она была здесь...
Высокая девушка неожиданно посмотрела в мою сторону, и сразу же направилась через всю комнату прямо ко мне. Приблизив лицо на расстояние всего нескольких сантиметров от моих глаз, и пристально глядя куда-то прямо мне в душу, она отчетливо произнесла:
- Я - Дебби. А ты? Ты что за чудо?
- А я - Ян, - пробормотал я.
- Очень интересно, Ян. Будем знакомы - улыбнулась Дебби. - хочешь гашиш? У меня есть - подмигнула она. - Пошли, сейчас забьем трубочку.
Она увлекла меня за собой куда-то в другую комнату, и сразу рядом с нами оказалась Дженнифер. Появился маленький кальянчик, из которых американцы курят гашиш, забивая его туда, как в маленькую трубку. Я затянулся. Комната поплыла. В добавку к алкоголю гашиш возымел сногсшибательный эффект. Сквозь пелену я видел обоих девушек, тоже радостно затягивающихся веселящим дымом. Непонятно каким образом я оказался в ванной комнате, в огромной, горячей, бурлящей пузырями ванне-джакузи. По углам стояли свечи, и кто-то предлагал мне разложенный на серебряном подносике белый порошок. Я мотал головой, и пытался вылезти из джакузи, но кто-то меня удерживал. Кажется, это была Дженнифер. Потом все расплылось, растворилось, и больше я ничего не помнил. Мне показалось, что я утонул…
**
С самого начала взаимоотношения в роте сложились по национальному признаку. Из 250 человек значительное большинство составляли узбеки и таджики - их была примерно половина. Из оставшихся 120-130 человек не более двух десятков было русских; еще примерно по столько же грузинов и армян, и примерно дюжина азербайджанцев. Остальные 50 человек представляли собой калейдоскоп всех народов и народностей бывшего СССР, представленных по одному-два человека: были тут и ингуши, и дагестанцы, и белорусы, и украинцы, и всевозможные киргизы с татарами. Не было лишь прибалтов, хотя они, насколько я знал, имелись в других ротах.
«Горцы» с первых дней встали в особое положение. «Этот армия ваш, нам он пофиг, мы ничего делать не будем» - заявили они. Тут же начались попытки принуждения к заправке их постелей и подшиванию их подворотничков, проходившие по одному и тому же сценарию - с десяток горцев гурьбой окружали русского или украинца, и требовали, что бы он заправлял их постели. Русский отказывался, после чего его били. Никто из других русских при этом не вмешивался.
Для меня все это было неожиданностью и шоком. Я рос в Ленинграде, и никаких национальных проблем за всю свою жизнь не наблюдал. В классе у нас была одна девочка из Узбекистана, Зульфия, но никто не выделял ее национальность, и мы привыкли смотреть на нее точно так же, как и на других девчонок. Откровенная ненависть, выраженная по отношению к русских, производила поистине жуткое впечатление. Ни о какой «дружбе народов» здесь не было и речи: грузины отказывались говорить по-русски, а армяне прямо заявляли, что «у них настоящая Америка, а русские их только угнетают». Не удивительно, что оказавшись в последствии на боевом корабле, я видел там только одного таджика и одного азербайджанца из 150 человек экипажа - все остальные были русские. Представителям других национальностей боевую службу просто не доверяли - их оставляли на берегу, в береговых командах, где они принимали потом новобранцев и вдоволь издевались над ними, отводя душу за «национальное унижение». Вся «дедовщина» при этом четко делилась по этническому уровню - били не старослужащие молодых, а нацмены - русских. Впрочем, справедливости ради, узбекам и таджикам тоже доставалось, хотя и значительно меньше. Правили балом так называемые «горцы».
***
Проснулся я от резкого щелчка, и холодного прикосновения к виску. Открыв глаза, я обнаружил себя на полу, возле кровати, голым, хотя и обернутым в одеяло; рядом сидела Дженнифер. В руках у нее был блестящий серебристый револьвер. Дженни направляла его мне в голову, и весело смеялась. Потом она еще раз нажала курок.
- Бах! Русская рулетка! - весело закричала она. - ты русский, значит, должен любить свою рулетку?
- Ты с ума сошла?? - поняв, наконец, что происходит, я перехватил ствол и выдернул его у нее из рук.
- Ой, не волнуйся, я просто шучу! Он не заряжен! Видишь? - она разжала кулачек, где лежали несколько длинных патронов с втиснутыми в них разрывными пулями. У пуль были тупые, рваные концы. - Все здесь! Барабан пустой!
- Все равно не смешно - раздраженно отозвался я.
- У тебя нет чувства юмора! - огрызнулась Дженни, и выбежала из комнаты. С удовлетворением убедившись, что трусы находятся на месте, я занялся поисками остальной своей одежды. Ее нигде не было.
По-прежнему завернутый в одеяло, я вышел из спальни в гостиную. У камина сидел Владимир, также полуголый и покрытый какой-то накидкой.
- А, проснулся, герой! Посмотрите на него! Ты хоть помнишь, что вчера было?
- А что было? - осторожно спросил я.
- Он еще спрашивает! Правда, ничего не помнишь, что ли?
Я отрицательно помотал головой.
- Ты сосался с этой, как ее, Дебби. А Дженнифер увидела, и совсем с ума сошла! Притащила откуда-то пистолет, и кричала, что обоих вас пристрелит. Дебби ели ноги унесла, а ты вырубился где-то.
Внезапно меня словно бы пронизал сверху вниз электрический заряд. Я забежал обратно в спальню, и схватил с кровати вырванный у Дженнифер револьвер. Судорожно оттянув большими пальцами обоих рук отбойник, я сдвинул в сторону барабан. Среди восьми ячеек, открывшихся моему взгляду, пустыми были только семь. В одной ячейке нетронутым пистоном мутно отсвечивал задник разрывного патрона. На нем легко можно было разобрать буквы и цифры - Magnum 357…
*продолжение здесь*