Философия просыпается, когда выходные заканчиваются
Несколько дней назад я поставила финальную точку в дипломной работе, три дня назад мне подарили крем от первых морщин, а сегодня моя подруга, богемная девица, проповедовавшая freelove и freedrugs, увлеченно рассказывала о разнице в подгузниках так, будто это не прокладки для младенцев, а затерянная картина Уорхолла с фантой вместо колы.
Неизбежное взросление меня пугает, хотя это у меня случилось раньше, чем у тех, кто вместе со мной появился на свет в далеком 89. И нет ничего хуже, чем об этом задумываться, что я уже делаю несколько часов подряд.
Это только кажется, что ничего не меняется, когда тебе торжественно вручают диплом. На самом деле, меняется все. Тебе говорят: «Эй, чувак, ты теперь взрослый, мы не будем платить тебе стипендию и ставить тройки вместо неудов. Делай что хочешь».
Принудительное социальное расписание - вот о чем я думаю. Как только ты появляешься на свет, все вокруг сразу знают лучше, что нужно именно тебе: все начинается с обязательной манной каши на завтрак, а продолжается каучуковым диваном и именем Катя для твоей дочери энное количество лет спустя. Отказать трудно - бдительность усыпляют грамотная формулировка «так надо и так правильно»: остается давиться кашей, сидеть на каучуке и нянчить Катю.
В итоге ты подписываешься отдавать бесконечный кредит - социальную дань: садик, школа, университет, кружок кройки и шитья, фраза «I live in Russia» без акцента, брак, дети, внуки, дерево на даче. Главное запомнить, что все начинается с безобидной каши. И не упустить момент.
Мне никогда не нравилась каша, я делала то, что не хочу в исключительных случаях. А сейчас как никто нуждаюсь в том, чтобы у меня появился жизненный навигатор, который бы не предвзято решал бы за меня все - от цвета занавесок до записей в трудовой. Большинство моих однокурсников знают, чего хотят дальше, потому что их научили «дальше» - стать главным редактором, женой одного из русской сотки фобрс, например, или уехать снимать документалку о шаманах в Венесуэле. Меня же штормит: я не хочу быть главным редактором, прекрасно справляюсь с ролью «сбежавшей невесты» и не мечтаю о форбсе, потому что деньги не превращают заскорузлых топ-менеджеров в Майклов Питтов с искрометным чувством юмора. Я не знаю, чего хочу и что надо хотеть. И чем дольше я продолжаю не знать, тем больше мне хотят дать, от этого я схожу с ума.
Все взрослеют, перестают есть картошку фри из макдональдса и требуют у овощей паспорт, визу и анализ на гмо, прежде чем отправить их в рот, думают о круговых подтяжках, и в 12 ночи уже мечтают о подушке. А те, кто не взрослеют, скитаются по барам сутками напролет и все ждут свою лучшую тусовку. Это две крайности, от которых надо держаться подальше. Никогда не думала, что взросление - болезненная процедура и так изматывает.
Напоминаю себе Винсента из моего любимого мультика Тима Бертона. Он так заблудился в лабиринте своих мрачных мыслях, что они стали реальностью. В конце он, умирая, цитирует «Ворона» Эдгара По:
His voice was soft and very slow,
As he quoted The Raven from Edgar Allen Poe,
"And my soul from out that shadow floating on the floor,
Shall be lifted - Nevermore!"
В жж получается писать только, когда меня съедает тоска. Это случается крайне редко, как вы заметили, но чтобы идти дальше, мне необходимо быть чуточку съеденной. Наверное, поэтому птицам иногда подрезают крылья.
Среди всех моих «не хочу» все же есть очевидные «хочу»: небо Манхэттена, которое невозможно увидеть целиком из-за небоскребов, примитивной романтики на двоих, чтобы голова кружилась, пробежка по набережной Барселоны под только что проснувшимся солнцем, и бирюзовое платье Vionnet, надетое не для себя, а для кого-то особенного. И забыть про телефон. Побыть в тишине. Только недолго.
Выкинуть этот крем от морщин что ли.
На фото: Хайкин, я, но больше всего мне нравится парниша на заднем плане. Он круто удивился.