в продолжение
Но как представишь, что смерть - это далеко не конец, становится тошно. Устала. И телом, и душой. Наслаждения приедаются, особенно, когда они однообразны. А они однообразны у основной массы человечества: еда, секс, наркотики, общение с себе подобными. Эти виды наслаждения взаимозаменяются, перетекают одно в другое, а то и мирно сосуществуют одновременно. И вся жизнь человечества вращается вокруг них: или в зарабатывании денег на них, или в выкраивании времени на них, или в поиске их, или в предвкушении, или в огорчении, что нет возможности отдаться наслаждениям в силу отсутствия времени, денег или в силу возраста; или в сожалении о том, что наслаждение закончилось, или даже в постнаслажденческих муках стыда. Да и то, стыд после чрезмерных наслаждений мучает нас с оглядкой на трёп священников.
Да, этот первобытный подкожный страх, вбитый в спирали ДНК за десятки прожитых жизней, страх за то, что после смерти придётся ответить за каждую минуту, проведённую в наслаждении. Ответить не перед самим собой, не перед людским судом, а перед Всевышним, который сидит, как билетёр в будочке, и раздаёт пришедшим билеты: кому вверх, кому вниз.
Да, этот первобытный подкожный страх, вбитый в спирали ДНК за десятки прожитых жизней, страх за то, что после смерти придётся ответить за каждую минуту, проведённую в наслаждении. Ответить не перед самим собой, не перед людским судом, а перед Всевышним, который сидит, как билетёр в будочке, и раздаёт пришедшим билеты: кому вверх, кому вниз.