Лимонов
Казалось, что зал (уважительно) воспринимал его как ивана денисыча (недавно прослушали оперу) новой (не- великой) эпохи. Но только такого, который "в Paris в поисках свободы..", а потом, повернувшись к четвертому сословию, во внутреннюю Сибирь. Стихи зачитывал скорее как митинговый 70-й опыт, не pm говорение. Тe, кто этот перемещенный опыт франс-а, потерянной женщины, винтовки и окопов не понимал, уходили. Энергетика человека, снявшего военную куртку и спрятавшего где-то три пистолета (штатский, с книжечкой в руке) оказалась неожиданно сильной (за пределами диктатуры перформативной речи). Стихи почти всегда (когда невозможность любви и жизни и simplicite солдата, и ножик отца) были как заступ =память, выходящая за лининю времени.
