черновик №N
Знаю я, как это было, знаю, вижу, погляжу,
На вчерашние могилы скорбным воем повизжу,
Скрою лоб чужим платочком, возложу на гроб цветы,
Промолю до крайней точки, до рассветов до святых.
Ах как боженька шептал нам, жил мол жил а вот помрёшь,
Что имел, грехи и тайны так спровадишь ни за грош
Хоть супружеские узы, хоть торжественный мотив
заголённым мёртвым пузом не успеешь, не простишь.
я крестилась и взлетало на покровском вороньё
Будто льётся в снеге талом тело бедное моё
Будто угольные черти нам качают головой,
Будто так легко нам в смерти, как ни разу до того.
Разлюли моя малина встану рано поутру,
Тени вечером так длинны не замечу как умру
И пойду гулять по небу вся в платочке и серьгах
Ничего на свете нету лучше золота в снегах,
Поцелуй меня, мой ангел, ты хранитель или кто
Нету правды ни в ногах, ни в этой выси золотой
Я согрелась на поминках, очутилась в небесах,
В удивительных ботинках и в жемчужных поясах.
Веселись, братва, гуляем, бог сегодня выходной,
Накрывай скорей поляну, что там стоит - всё за мной,
Я ни разу не видала, чтобы вдоволь от души,
Без презренного металла все на свете хороши.
Кто там умер, умер-шмумер, чёрт бы с ним и будь здоров,
Приходи ко мне покурим за здоровье докторов,
Пусть сидят они на грани, нерве, горести, игле,
Пусть несутся на буране, на машине, на метле
А кого мы провожаем никому не говори,
Лучше сядь и вместе жахнем, лучше рядом покури
Как зовут его - не знаю, кто по должности - никто,
Жил и жил, а после замер, и теперь не занятой.
Мы стоим перед вратами, криком разбудив Петра,
Выходи давай, мы сами ждём тут с самого утра.
Он выходит, голый, толстый, ключ привязан на груди.
Надоели, хватит тостов, кто тут умер - заходи.
Ключ холодный отблеск ловит, жажды неба не тая.
Ну давай, одним лишь словом. Кто тут умер? Вроде я.
Ворон чёрный в небе шарит, проседь инея чиста.
И шумит вокруг большая неземная пустота.
На вчерашние могилы скорбным воем повизжу,
Скрою лоб чужим платочком, возложу на гроб цветы,
Промолю до крайней точки, до рассветов до святых.
Ах как боженька шептал нам, жил мол жил а вот помрёшь,
Что имел, грехи и тайны так спровадишь ни за грош
Хоть супружеские узы, хоть торжественный мотив
заголённым мёртвым пузом не успеешь, не простишь.
я крестилась и взлетало на покровском вороньё
Будто льётся в снеге талом тело бедное моё
Будто угольные черти нам качают головой,
Будто так легко нам в смерти, как ни разу до того.
Разлюли моя малина встану рано поутру,
Тени вечером так длинны не замечу как умру
И пойду гулять по небу вся в платочке и серьгах
Ничего на свете нету лучше золота в снегах,
Поцелуй меня, мой ангел, ты хранитель или кто
Нету правды ни в ногах, ни в этой выси золотой
Я согрелась на поминках, очутилась в небесах,
В удивительных ботинках и в жемчужных поясах.
Веселись, братва, гуляем, бог сегодня выходной,
Накрывай скорей поляну, что там стоит - всё за мной,
Я ни разу не видала, чтобы вдоволь от души,
Без презренного металла все на свете хороши.
Кто там умер, умер-шмумер, чёрт бы с ним и будь здоров,
Приходи ко мне покурим за здоровье докторов,
Пусть сидят они на грани, нерве, горести, игле,
Пусть несутся на буране, на машине, на метле
А кого мы провожаем никому не говори,
Лучше сядь и вместе жахнем, лучше рядом покури
Как зовут его - не знаю, кто по должности - никто,
Жил и жил, а после замер, и теперь не занятой.
Мы стоим перед вратами, криком разбудив Петра,
Выходи давай, мы сами ждём тут с самого утра.
Он выходит, голый, толстый, ключ привязан на груди.
Надоели, хватит тостов, кто тут умер - заходи.
Ключ холодный отблеск ловит, жажды неба не тая.
Ну давай, одним лишь словом. Кто тут умер? Вроде я.
Ворон чёрный в небе шарит, проседь инея чиста.
И шумит вокруг большая неземная пустота.