Чистый подарок от Рильке.
Я долго не спала, читала книгу, потом почему-то решила спать со светом. И только закрыла глаза, как Аля (спим вместе, иногда еще и Мур третьим): «Между нами серебряная голова». Не серебряная - седая, а серебряная, - металл, так поняла. И зал. На полу светильники, подсвечники со свечами, весь пол утыкан. Платье длинное, надо пробежать, не задевши. Танец свеч. Бегу, овевая и не задевая - много людей в черном, узнаю Р. Штейнера (видела раз в Праге) и догадываюсь, что собрание посвященных. Подхожу к господину, сидящему в кресле, несколько поодаль. Взглядываю. И он с улыбкой: «Rainer Maria Rilke». И я, не без задора и укора: «Ich weiss *!» Отхожу, вновь подхожу, оглядываюсь: уже танцуют. Даю досказать ему что-то кому-то, вернее дослушать что-то от кого-то (помню, пожилая дама в коричневом платье, восторженная) и за руку увожу. Еще о зале: полный свет, никакой мрачности и все присутствующие - самые живые, хотя серьезные. Мужчины по-старинному в сюртуках, дамы - больше пожилые - в темном. Мужчин больше. Несколько неопределенных священников.
Другая комната, бытовая. Знакомые, близкие. Общий разговор. Один в углу, далеко от меня, молодой, другой рядом - нынешний. У меня на коленях кипящий чугун, бросаю в него щепку (наглядные корабль и море). - «Поглядите, и люди смеют после этого пускаться в плавание!» - «Я люблю море: мое: Женевское». (Я, мысленно: как точно, как лично, как по-рильковски): - «Женевское - да. А настоящее, особенно Океан, ненавижу. В St. Gill'e...» И он mit Nachdruck **: «В St. Gill'e все хорошо», - явно отождествляя St. Gilles - с жизнью. (Что впрочем и раньше сделал, в одном из писем: «St. Gilles-sur-Vie (survit))». «Как Вы могли не понимать моих стихов, раз так чудесно говорите по-русски?» - «Теперь». (Точность этого ответа и наивность этого вопроса оценишь, когда прочтешь Письмо). Все говоря с ним - в пол-оборота ко мне: «Ваш знакомый...» не называя, не выдавая. Словом, я побывала у него в гостях, а он у меня.
_____________________________
* Знаю (нем.).
** Подчеркнуто (нем.).
Другая комната, бытовая. Знакомые, близкие. Общий разговор. Один в углу, далеко от меня, молодой, другой рядом - нынешний. У меня на коленях кипящий чугун, бросаю в него щепку (наглядные корабль и море). - «Поглядите, и люди смеют после этого пускаться в плавание!» - «Я люблю море: мое: Женевское». (Я, мысленно: как точно, как лично, как по-рильковски): - «Женевское - да. А настоящее, особенно Океан, ненавижу. В St. Gill'e...» И он mit Nachdruck **: «В St. Gill'e все хорошо», - явно отождествляя St. Gilles - с жизнью. (Что впрочем и раньше сделал, в одном из писем: «St. Gilles-sur-Vie (survit))». «Как Вы могли не понимать моих стихов, раз так чудесно говорите по-русски?» - «Теперь». (Точность этого ответа и наивность этого вопроса оценишь, когда прочтешь Письмо). Все говоря с ним - в пол-оборота ко мне: «Ваш знакомый...» не называя, не выдавая. Словом, я побывала у него в гостях, а он у меня.
_____________________________
* Знаю (нем.).
** Подчеркнуто (нем.).