Ноябрь
У субботней Москвы туман в голове - "после вчерашнего". Ноябрь без цвета и вкуса, но парен марту, как перчатка с другой руки.
В Простых вещах смешная пара: девочка, с ней мальчик в квадратных очках и сине-красной бабочке, серьезный, как Гарри Поттер пятидесятых. Пьют розовое шампанское, ловлю обрывок разговора, он объясняет ей:
- Понимаешь, нельзя строить всю жизнь на том, какая у тебя машина, и в какой клуб ты ходишь. Должно быть что-то духовное.
В лунгинском "Царе" самые прекрасные - первые кадры, когда безумный Мамонов мечется по келье в рубище, с босыми ногами, молится о спасении, а потом идет по коридорам, на него надевают одну одежду за другой: платья, шуба, шапка, кресты, вся тяжесть власти, лицо его становится жестче и жестче, перед народом появляется царь.
Вспомнила, что в "Макбете" Някрошюса, когда король наделяет Макбета новыми землями - он кладет ему на колени кирпичи, и каждый новый дар - тяжесть для того, кто хочет владеть королевством.
"Идиота", кстати, смотреть сложнее: пять с половиной часов, больше текста, всё на повышенных тонах, под конец спектакля Мышкин - самый нормальный из всех.
В Простых вещах смешная пара: девочка, с ней мальчик в квадратных очках и сине-красной бабочке, серьезный, как Гарри Поттер пятидесятых. Пьют розовое шампанское, ловлю обрывок разговора, он объясняет ей:
- Понимаешь, нельзя строить всю жизнь на том, какая у тебя машина, и в какой клуб ты ходишь. Должно быть что-то духовное.
В лунгинском "Царе" самые прекрасные - первые кадры, когда безумный Мамонов мечется по келье в рубище, с босыми ногами, молится о спасении, а потом идет по коридорам, на него надевают одну одежду за другой: платья, шуба, шапка, кресты, вся тяжесть власти, лицо его становится жестче и жестче, перед народом появляется царь.
Вспомнила, что в "Макбете" Някрошюса, когда король наделяет Макбета новыми землями - он кладет ему на колени кирпичи, и каждый новый дар - тяжесть для того, кто хочет владеть королевством.
"Идиота", кстати, смотреть сложнее: пять с половиной часов, больше текста, всё на повышенных тонах, под конец спектакля Мышкин - самый нормальный из всех.