Света
Наше со Светой путешествие было практически идеально: мы собирали альбомы с фресками, меню из тратторий и чеки для Duty Free. Иногда мы разделялись, в Венеции я пошла в Сан-Марко и Дожей, а Света на Биеналле, в итоге ощущение, что каждая из нас посмотрела раза в полтора больше.
В Париже вечером шли по кварталу Марэ, мимо бара «Кокс». Рядом с ним человек сорок геев, вечерний коктейль. Света замечает: «Ну в чем справедливость: такие мальчики и все друг с другом!». В том же Марэ, в магазине для местной публики, мы накупили совершенно безумных рубашек психоделических цветов, с квадратными пуговицами.
Светина привычка - постоянно разговаривать с предметами: с чемоданом, с ангорской кофточкой и балетками, с моцареллой. Наконец, лавочка рядом с Шильонским замком ответила ей взаимностью и прочитала вслух Байрона на чистом английском языке (на самом деле, лавочка умеет еще по-французски и по-немецки).
Утром мы уезжаем из Монтрё, и нам показывается гора со снежной вершиной, которую раньше не было видно за облаками. Света: «О, я видела ее на открытках за Шильонским замком, но решила, что это фотошоп!»
Какое-то время мы путешествовали втроем: Света, я и сыр бри. Сыр был куплен и не доеден в Монтрё, переехал с нами итальянскую границу, побывал в Милане и Мантуе. У меня никак не находилось времени его съесть, и в отместку сыр благоухал в холодильной сумке (кстати, она потом превратилась в сумку-термос, потому что холодильный элемент был забыт в морозилке, кажется, в Венеции). Так вот, сыр пах, и Света, у которой оказалось обостренное обоняние, старалась держаться от него подальше. Наконец, собираясь с утра в музей, я положила сыр в сумку, прошла с ним по всем залам дворца Гонзага и уничтожила за ланчем.
В Мантуе Света вывела формулу идеального мужчины: пятьдесят два года, бухгалтер, живет с мамой. Ходит дому в персиковых мокасинах на босу ногу. Клаудио живет в палаццо, которому пятьсот лет, с фресками и каминами, и это всего-навсего местный Bed and breakfast. Маме семьдесят четыре, она делает шелковые платки с рисунками старых мозаик и фресок. Это отдельная история, ее хочется всем рассказывать, но держать в секрете адреса-пароли-явки.
В Венеции непьющая подруга покупала мне Pinot Griggio, и была всерьез ошарашена вопросом, открыть ли ей бутылку на месте. Пока я потребляла Prosecco, Света распробовала прошютто. Когда в Парме я в очередной раз обнаружила Свету перед тарелкой ветчины, на мой вопрос «что ты делаешь?», она грустно ответила: «Юля, я с ней прощаюсь».
В Болонье известный трюк - whisper gallery, шепчешь что-то в стену, тебе отвечают с другого конца галереи. Света: «Знаешь, издательский дом Independent Media тоже так устроен: в журнале Men's Health слышат, о чем разговаривают в Популярной механике».
Незримо с нами путешествовал Андрюша, присыслал смс про цветы вишни в кляре с моцареллой (на самом деле, это были цветки цуккини), и вино Primitivo. И Андрюшины бесконечные друзья, Эмильяно и Джорджио, международный клуб холостяков.
В Милане останавливаемся у Эмильяно, квартира на южную сторону, кондиционера нет, только вентилятор. Света: «Ничего, зато будем жить по программе «худеем во сне».
Света улетает из Милана раньше меня, пишет с пересадки смс: "Европа сверху похожа на гитару Пикассо!" После всего увиденного квадратики полей сами собой складываются в картину кубизма.
За две недели, которые Света провела в Москве между Италией и Израилем, мы бесконечное количество раз выступали дуэтом с рассказами о нашей поездке. Да, еще мы пошли в Кремль, посетили чудесную экскурсию на колокольню Ивана Великого, и достали всех теток в Благовещенском соборе, пока искали на фресках обещанный путеводителем портрет Вергилия. Он, кстати, опознается по шапочке покроя «панамка» так же, как Данте - по длинному колпаку.