Кружевное бельё...
Очередной шедевр от моего друга Славы.
Оригинал взят у slava_ki в Кружевное бельё
- Ничего-то вы не умеете! - Приговаривал старый фельдшер Лёха, вливая из литровой кружки воду в запрокинутую голову молодой особы.
- Доктор, может быть, хватит!? - В промежутках между рвотными спазмами пыталась прервать нравоучительную лекцию девица. Так как промежутки эти были короткими, то фразу она произносила раздельно, тщательно рассчитывая вдох и выдох на каждое слово.
- Деточка моя, это же мы только начали! - Азартно произнёс Алексей, ловко отскакивая от жёлто-зелёного фонтана, внезапно хлынувшего из недр согнувшегося в пополам худосочного тельца. Его сухая, долговязая фигура, застыла с кружкой наперевес, как цапля на охоте.
- Какие таблетки жрала? Ну!? Признавайся, несчастная!
- Ыыыы… Я не знай-у-у-у… Я у мамы из аптечки вытащила-а-а-а. Вон там упаковки.
Лёха с интересом стал разглядывать поднятые с пола смятые разноцветные картонки.
- Ага…, агааа, понятно… Слабительное со снотворным… Хороший коктейльчик. - Буд- то бы сам себе произнёс задумчивый Лёха.
- Хоть бы пару витаминок добавила. Для вкуса. Не так обидно бы было. Кто ж этим травится!? Чему вас только в школах учат!? Ничего же не умеете толком. Троечники. Ещё и пивом запивала. Никакого понятия в голове. Бездари! У меня такая же королевна растёт. Хорошо, хоть, замуж успел спихнуть.
Ответить собеседница не может, ибо всё её существо сотрясается над пластиковым тазом.
Лёха, закатив глаза, снова наливает полную кружку и, сделав участливое лицо, протягивает девице.
- Ну, давай сама. Не зли дядю. Дядя всю ночь носился по вызовам, а под утро, вместо того что бы поменяться, шлёпнуть рюмаху и бабайки лечь, к тебе, красавица, примчался. Желудочек тебе промыть. А вечером ему на рыбалку. Ну, разве это не свинство с твоей стороны!?
- Да он уже чистый, правда-правда. - Не веря сама себе, пролепетала юная фея, пятясь к двери.
- Ага, чистый-лучистый. Вон, вокруг посмотри. Кто же так плотно ужинает перед суицидом!? Да ещё такой дрянью. - Жилистая Лёхина рука ловко вклинивает конец зонда сквозь плотно сжатые зубы.
- Давай за Папу…, за Маму…, за дядю Лёшу…, за парня твоего балбеса… - Кружка методично склоняется над воронкой.
- Он не ббб…, бббалбес…, мы просто пос… пос… ссорились... Доктор, я больше так не бу…, не бы…, не ббб… бббуду, честно! - Содрогаясь в спазмах, раздельно пролепетала измученная Лёхиным леченьем жертва.
- А бельё- то кружевное, зачем напялила, дурочка? - спросил добрый доктор, щедро выливая остатки в раструб воронки. - На том свете всё равно, какое у тебя бельё!
-Ддд…, дддааааа… Вам не понять!!! - Сквозь бульканье донеслось из недр принцессы.
-Ну, уж, куда нам. Мы люди грубые, неотёсанные. Тонким манерам не обучены. На, вот, полотенчик, вытрись.
Слёзы из девичьих глаз хлещут, как два ручья, увлекая вниз по щекам килограммы туши и теней. В следующий миг вода, так настойчиво вливаемая в молодой организм, устремляется наружу из всех существующих в организме отверстий разом.
- А вот и слабительное подействовало. - Подытожил грубый Лёха театральным басом.
Кружевное бельё мгновенно утратило свой вид и прелесть.
- Ээээх… Бабы, вы, бабы. Драть вас некому, и мне некогда. - Укоризненно ворчит старый фельдшер, и его лицо, на котором за 27 лет работы на «скорой» отпечаталась вся «винная карта мира» в мельчайших деталях, на мгновенье светлеет и разглаживается.
Всё это действо происходит утром, в середине зимы, в старой хрущёвке. Центр комнаты, аккуратно застеленной полиэтиленом, занимает огромный таз, наполовину заполненный содержимым принцессы. Несмотря на эту предосторожность, вся комната, начиная с мягкой мебели и заканчивая стенами, покрыта брызгами сине-зелёно-красного винегрета. Окна распахнуты настежь, иначе без противогаза в комнате находиться было бы не возможно. В углу аккуратно стоит распахнутый рыжий чемодан, охраняемый бдительным котом. Кот ошарашено смотрит на происходящее и пытается сквозь витающие в помещении миазмы различить валерьянку, источаемую чемоданом.
В самом разгаре представленья в дверях появляется хорошенькая Наталья. Лёхина напарница. Под уздцы она ведёт за собой здоровенного дворника туркмена, одетого в оранжевый фартук и кирзовые сапоги. Туркмен упирается и громоздится над ней, как скала.
- Вот, привела! Будет нам помогать тащить. - Выпалила Наталья и сходу оценила фигуру Лёхиной жертвы на вес и комплекцию, не обойдя взглядом и то, что ещё недавно было кружевным бельём.
- Кого тащить!? Куда тащить!? Меня!? - Слёзы у девчонки мгновенно высыхают, и глаза превращаются в два чайных блюдца.
- Куда-куда. Куда место дадут. Скорей всего, в Склиф.
- Ой, а я не хочу.
- Милка, а тебе не всё равно!? Ты уже час, как на том свете должна быть.
Наталья удостаивается кинжального взгляда принцессы. Происходит безмолвный обмен магическими ударами. Возрастом, комплекцией и проблемами, они приблизительно равны, и поэтому взаимопонимание происходит на астральном уровне. В таком возрасте у молодых девушек мысли и проблемы приблизительно одинаковые. Только решают они их по-разному. Одна, чуть-что не по ней, травится мамиными таблетками, чтобы раскрыть всему свету свой сложный внутренний мир, другая же, приезжает её спасать, хотя сама из последних сил барахтается по жизни, тащит престарелых мать с отцом, раздолбая брата с кредитами, учится на дневном в меде, а по ночам вкалывает на «скорой». И парни у обеих приблизительно такого же, не простого, российского шаблона. А где их, других-то, взять!? Вот и смотрят они друг на друга, как мир и антимир, материя и антиматерия.
От входной двери начинает нарастать шум опрокидываемой мебели и брань. По коридору продирается обезумевший от горя и пива молодой кавалер.
- Где она!? - Страшным, патетическим фальцетом вопрошает парень и картинно заламывает руки.
- Она умерла!? Вы её спасёте!? - в этот момент он достигает комнаты и видит всю картину целиком. Девица, в остатках нижнего белья, готовая провалиться от стыда под землю, стоит, склонившись над тазом, в ожидании очередного спазма, и боится пошевелиться.
Следующим в проёме показывается нелепая фигура водителя. Он так же прибыл помогать нести тело.
- Ну, и кого выносить!? О, какая хорошенькая. Господи! Что вы тут с ней сотворили!?
- Сама себе геморрой устроила. Наглоталась таблеток и давай всех обзванивать: Скорую, парня своего, сейчас, вон, родители с дачи примчатся. - Лёха неторопливо складывает пожитки, ногой отгоняя от чемодана нанюхавшегося валерьянки кота. Его длинная, сухопарая фигура с зондом в деснице, восклицательным знаком возвышается над сценой, как триумфатор над полем боя.
Хорошенькая Наталья, тем временем, ни чуть не смущаясь обстановки и обилия зевак, по-девичьи встряхнула чёлку, послала укоризненный взгляд напарнику «не мог, мол, помягче», потрепала кота и стала раскладывать волокуши.
- Давай, красавица, ложись.
- Куда!? Сюдааа!? - Показывает пальцем на волокуши, и носик брезгливо морщится.
- Сюда, сюда. На руках тебя понесём, как принцессу! - Басит Лёха, ласковым подзатыльником помогая девушке улечься.
В волокуши впрягаются четверо мужиков и, матерясь и спотыкаясь в узких коридорах, проносят принцессу сквозь строй зевак к выходу из подъезда. Процесс ускоряется, так как бдительная Натка заметила, что девица начинает медленно залипать.
- Снотворное начинает действовать. - Басом констатирует премудрый Лёха.
Волокуши выносятся на мёрзлую улицу сквозь обе подъездные двери, стукаясь об каждый косяк. У подъезда уже разложены нормальные носилки, которые, приняв груз, катятся к распахнутым дверям скорой. Все устремляются туда, ибо за этими дверьми, тепло и спасение от стыда и зевак.
Край носилок плотно, колёсами упирается в подиум, передние ножки складываются, остаётся осуществить лишь последний толчок, чтобы преодолеть небольшую металлическую взлётку, о-о-о-п… И не тут-то было… В ответ на давление носилок, ничем не зафиксированный мерседес так же подаётся вперёд, не позволяя носилкам скользнуть внутрь. Оказывается, балбес водила, уходя не поставил машину на ручник, или хотя бы на передачу. Теперь, конечно, об этом думать поздно, ибо передние ножки сложились и, как только головной части носилок, не на что будет опереться, вся конструкция рухнет на грешную землю. Чтобы спасти положение, водитель, собрав всю мощь, ещё резче толкает носилки внутрь, в надежде ещё успеть добежать до кабины и дёрнуть ручник. От нового толчка карета начинает двигаться ещё быстрей, и за ней приходится уже бежать. Собственно, через пару секунд все самые мрачные прогнозы сбываются. Машина, утыкается в сугроб, а носилки со звоном и грохотом рушатся. Бедная девушка кубарем скатывается на асфальт, сверкая коленками, от чего, конечно, мгновенно просыпается. В колодце двора мечутся обрывки звонких, матерных фраз. Собравшаяся публика рукоплещет. Мигом подскочившие Леха и туркмен, как могут пытаются исправить положение.
Как затрещины, одна за другой хлопают многочисленные двери, и укомплектованная карета скорой помощи, сверкающей стрелой уносится сквозь утреннюю пробку в институт им. Склифосовского. Парень держит принцессу за руку. Принцесса сияет от счастья. Наша часть представления отыграна, и мы передаём эстафету токсикологам и психиатрам.
Занавес.
Оригинал взят у slava_ki в Кружевное бельё
- Ничего-то вы не умеете! - Приговаривал старый фельдшер Лёха, вливая из литровой кружки воду в запрокинутую голову молодой особы.
- Доктор, может быть, хватит!? - В промежутках между рвотными спазмами пыталась прервать нравоучительную лекцию девица. Так как промежутки эти были короткими, то фразу она произносила раздельно, тщательно рассчитывая вдох и выдох на каждое слово.
- Деточка моя, это же мы только начали! - Азартно произнёс Алексей, ловко отскакивая от жёлто-зелёного фонтана, внезапно хлынувшего из недр согнувшегося в пополам худосочного тельца. Его сухая, долговязая фигура, застыла с кружкой наперевес, как цапля на охоте.
- Какие таблетки жрала? Ну!? Признавайся, несчастная!
- Ыыыы… Я не знай-у-у-у… Я у мамы из аптечки вытащила-а-а-а. Вон там упаковки.
Лёха с интересом стал разглядывать поднятые с пола смятые разноцветные картонки.
- Ага…, агааа, понятно… Слабительное со снотворным… Хороший коктейльчик. - Буд- то бы сам себе произнёс задумчивый Лёха.
- Хоть бы пару витаминок добавила. Для вкуса. Не так обидно бы было. Кто ж этим травится!? Чему вас только в школах учат!? Ничего же не умеете толком. Троечники. Ещё и пивом запивала. Никакого понятия в голове. Бездари! У меня такая же королевна растёт. Хорошо, хоть, замуж успел спихнуть.
Ответить собеседница не может, ибо всё её существо сотрясается над пластиковым тазом.
Лёха, закатив глаза, снова наливает полную кружку и, сделав участливое лицо, протягивает девице.
- Ну, давай сама. Не зли дядю. Дядя всю ночь носился по вызовам, а под утро, вместо того что бы поменяться, шлёпнуть рюмаху и бабайки лечь, к тебе, красавица, примчался. Желудочек тебе промыть. А вечером ему на рыбалку. Ну, разве это не свинство с твоей стороны!?
- Да он уже чистый, правда-правда. - Не веря сама себе, пролепетала юная фея, пятясь к двери.
- Ага, чистый-лучистый. Вон, вокруг посмотри. Кто же так плотно ужинает перед суицидом!? Да ещё такой дрянью. - Жилистая Лёхина рука ловко вклинивает конец зонда сквозь плотно сжатые зубы.
- Давай за Папу…, за Маму…, за дядю Лёшу…, за парня твоего балбеса… - Кружка методично склоняется над воронкой.
- Он не ббб…, бббалбес…, мы просто пос… пос… ссорились... Доктор, я больше так не бу…, не бы…, не ббб… бббуду, честно! - Содрогаясь в спазмах, раздельно пролепетала измученная Лёхиным леченьем жертва.
- А бельё- то кружевное, зачем напялила, дурочка? - спросил добрый доктор, щедро выливая остатки в раструб воронки. - На том свете всё равно, какое у тебя бельё!
-Ддд…, дддааааа… Вам не понять!!! - Сквозь бульканье донеслось из недр принцессы.
-Ну, уж, куда нам. Мы люди грубые, неотёсанные. Тонким манерам не обучены. На, вот, полотенчик, вытрись.
Слёзы из девичьих глаз хлещут, как два ручья, увлекая вниз по щекам килограммы туши и теней. В следующий миг вода, так настойчиво вливаемая в молодой организм, устремляется наружу из всех существующих в организме отверстий разом.
- А вот и слабительное подействовало. - Подытожил грубый Лёха театральным басом.
Кружевное бельё мгновенно утратило свой вид и прелесть.
- Ээээх… Бабы, вы, бабы. Драть вас некому, и мне некогда. - Укоризненно ворчит старый фельдшер, и его лицо, на котором за 27 лет работы на «скорой» отпечаталась вся «винная карта мира» в мельчайших деталях, на мгновенье светлеет и разглаживается.
Всё это действо происходит утром, в середине зимы, в старой хрущёвке. Центр комнаты, аккуратно застеленной полиэтиленом, занимает огромный таз, наполовину заполненный содержимым принцессы. Несмотря на эту предосторожность, вся комната, начиная с мягкой мебели и заканчивая стенами, покрыта брызгами сине-зелёно-красного винегрета. Окна распахнуты настежь, иначе без противогаза в комнате находиться было бы не возможно. В углу аккуратно стоит распахнутый рыжий чемодан, охраняемый бдительным котом. Кот ошарашено смотрит на происходящее и пытается сквозь витающие в помещении миазмы различить валерьянку, источаемую чемоданом.
В самом разгаре представленья в дверях появляется хорошенькая Наталья. Лёхина напарница. Под уздцы она ведёт за собой здоровенного дворника туркмена, одетого в оранжевый фартук и кирзовые сапоги. Туркмен упирается и громоздится над ней, как скала.
- Вот, привела! Будет нам помогать тащить. - Выпалила Наталья и сходу оценила фигуру Лёхиной жертвы на вес и комплекцию, не обойдя взглядом и то, что ещё недавно было кружевным бельём.
- Кого тащить!? Куда тащить!? Меня!? - Слёзы у девчонки мгновенно высыхают, и глаза превращаются в два чайных блюдца.
- Куда-куда. Куда место дадут. Скорей всего, в Склиф.
- Ой, а я не хочу.
- Милка, а тебе не всё равно!? Ты уже час, как на том свете должна быть.
Наталья удостаивается кинжального взгляда принцессы. Происходит безмолвный обмен магическими ударами. Возрастом, комплекцией и проблемами, они приблизительно равны, и поэтому взаимопонимание происходит на астральном уровне. В таком возрасте у молодых девушек мысли и проблемы приблизительно одинаковые. Только решают они их по-разному. Одна, чуть-что не по ней, травится мамиными таблетками, чтобы раскрыть всему свету свой сложный внутренний мир, другая же, приезжает её спасать, хотя сама из последних сил барахтается по жизни, тащит престарелых мать с отцом, раздолбая брата с кредитами, учится на дневном в меде, а по ночам вкалывает на «скорой». И парни у обеих приблизительно такого же, не простого, российского шаблона. А где их, других-то, взять!? Вот и смотрят они друг на друга, как мир и антимир, материя и антиматерия.
От входной двери начинает нарастать шум опрокидываемой мебели и брань. По коридору продирается обезумевший от горя и пива молодой кавалер.
- Где она!? - Страшным, патетическим фальцетом вопрошает парень и картинно заламывает руки.
- Она умерла!? Вы её спасёте!? - в этот момент он достигает комнаты и видит всю картину целиком. Девица, в остатках нижнего белья, готовая провалиться от стыда под землю, стоит, склонившись над тазом, в ожидании очередного спазма, и боится пошевелиться.
Следующим в проёме показывается нелепая фигура водителя. Он так же прибыл помогать нести тело.
- Ну, и кого выносить!? О, какая хорошенькая. Господи! Что вы тут с ней сотворили!?
- Сама себе геморрой устроила. Наглоталась таблеток и давай всех обзванивать: Скорую, парня своего, сейчас, вон, родители с дачи примчатся. - Лёха неторопливо складывает пожитки, ногой отгоняя от чемодана нанюхавшегося валерьянки кота. Его длинная, сухопарая фигура с зондом в деснице, восклицательным знаком возвышается над сценой, как триумфатор над полем боя.
Хорошенькая Наталья, тем временем, ни чуть не смущаясь обстановки и обилия зевак, по-девичьи встряхнула чёлку, послала укоризненный взгляд напарнику «не мог, мол, помягче», потрепала кота и стала раскладывать волокуши.
- Давай, красавица, ложись.
- Куда!? Сюдааа!? - Показывает пальцем на волокуши, и носик брезгливо морщится.
- Сюда, сюда. На руках тебя понесём, как принцессу! - Басит Лёха, ласковым подзатыльником помогая девушке улечься.
В волокуши впрягаются четверо мужиков и, матерясь и спотыкаясь в узких коридорах, проносят принцессу сквозь строй зевак к выходу из подъезда. Процесс ускоряется, так как бдительная Натка заметила, что девица начинает медленно залипать.
- Снотворное начинает действовать. - Басом констатирует премудрый Лёха.
Волокуши выносятся на мёрзлую улицу сквозь обе подъездные двери, стукаясь об каждый косяк. У подъезда уже разложены нормальные носилки, которые, приняв груз, катятся к распахнутым дверям скорой. Все устремляются туда, ибо за этими дверьми, тепло и спасение от стыда и зевак.
Край носилок плотно, колёсами упирается в подиум, передние ножки складываются, остаётся осуществить лишь последний толчок, чтобы преодолеть небольшую металлическую взлётку, о-о-о-п… И не тут-то было… В ответ на давление носилок, ничем не зафиксированный мерседес так же подаётся вперёд, не позволяя носилкам скользнуть внутрь. Оказывается, балбес водила, уходя не поставил машину на ручник, или хотя бы на передачу. Теперь, конечно, об этом думать поздно, ибо передние ножки сложились и, как только головной части носилок, не на что будет опереться, вся конструкция рухнет на грешную землю. Чтобы спасти положение, водитель, собрав всю мощь, ещё резче толкает носилки внутрь, в надежде ещё успеть добежать до кабины и дёрнуть ручник. От нового толчка карета начинает двигаться ещё быстрей, и за ней приходится уже бежать. Собственно, через пару секунд все самые мрачные прогнозы сбываются. Машина, утыкается в сугроб, а носилки со звоном и грохотом рушатся. Бедная девушка кубарем скатывается на асфальт, сверкая коленками, от чего, конечно, мгновенно просыпается. В колодце двора мечутся обрывки звонких, матерных фраз. Собравшаяся публика рукоплещет. Мигом подскочившие Леха и туркмен, как могут пытаются исправить положение.
Как затрещины, одна за другой хлопают многочисленные двери, и укомплектованная карета скорой помощи, сверкающей стрелой уносится сквозь утреннюю пробку в институт им. Склифосовского. Парень держит принцессу за руку. Принцесса сияет от счастья. Наша часть представления отыграна, и мы передаём эстафету токсикологам и психиатрам.
Занавес.