а ля гер ком а ля гер
А после “Боинга” как отрезало. Отказал себе в праве эмоционально реагировать. Да, массовые убийства, необъявленная война, бездна раненых, лишённых крова, потерянных людей. Но для меня они стали картинкой в телевизоре, потому что иначе это было бы слишком. Наверное, так случается на войне, когда твоего соседа по окопу накрывает миномётным огнём. Ты тупо смотришь на кровавое месиво из мозгов и сырого мяса, бывшего живым человеком секунды назад. И что-то в тебе необратимо меняется, выключается из жизни, тоже умирает. Я не был на войне, но могу представить себе, насколько это страшно - из другого, смежного опыта. И, как выжившие почти не говорят о ней, скупо цедят слова, я не вправе говорить о жертвах. Я закрылся от неё, перестал о ней думать, не читаю новостей, не смотрю сюжеты, не воспринимаю пропаганду. Паскудство и мерзость, третье дно чемодана с нечеловеческой этикой; ещё прошлой весной не верилось, что его можно достигнуть. Вернее, что оно покажется на свет, пока торговые войны оставляют круги на воде, а в омуте живут чёрные хищники с кислотой вместо крови. Нарезают круги, делят сферы влияния, трескучие фразы меняют знак и градус, и тысячи живых теперь как фонарики на празднике Бон. Что бы ты ни делал, любой твой ход ведёт к проигрышу в шахматной партии, в которой джентльмены меняют правила, а нефтяные котировки не значат ничего, но решают всё. И невозможен иной мир, кроме того, что идёт изнутри, никакие марши не смогут его приблизить. Для этого нужно остановиться и отказать себе в ещё одном праве - на ненависть, на этот чудесный тяжёлый наркотик. И оттого не менее больно, потому что сам не знаешь, сможешь ли пройти испытание, в том случае, если