the death is out there
В августе, на каникулах смотрел много кино. Отмечу, пожалуй, два фильма, которые оставили - каждый из них - глубокий след. Абсолютно разные, что жанрово, что по манере съёмки, и тем не менее. Смотрел с перерывом в несколько дней, вполне понятно почему (да и вы сейчас поймёте, если видели)
Первым шёл Under the Skin с неземной, буквально, Йоханссон, жёсткий артхаус про Чужого, разглядевшего в себе человека. Прекрасный, холодный и тёмный видеоряд, и на его фоне - такой же холодный кадавр, выучивший с полсотни нужных реакций. А это чёрное озеро, в котором тонут и пропадают мотыльки, прилетевшие на чёрный огонь изнутри, на красную свадьбу... Волшебно сделано, и нагоняет такую жуть, что и сэру Говарду впору. Я не читал оригинал, но фильм выигрывает именно своей недосказанностью, отстранённостью, оборванные сюжетные линии звучат в унисон тайне - а будет ли новый эмиссар, чью шкуру он натянет на себя в другой раз. И ещё одна параллель, с Триером, его трилогией про хищное женское начало, vagina dentata, хотя в данном случае оно терпит крах, причём двукратно - то есть налицо некий баланс сил. Вообще, Скарлетт в последнее время везёт на хорошие роли, и я за неё очень рад, но если бы она больше ни в чём не снялась, это была бы такая точка, да что там - жирная чёрная клякса в белом поле артхауса, что просто ух
Второй фильм был - Calvary, и здесь мы заходим на иное поле. Несложная вроде бы драма, да и сюжет, в принципе, такой же несложный. Но ключевая фигура отца, в финальной точке своей отождествлённая с Сыном, как же она хороша; и не надо всех этих хитросплетений, игры с камерой, тасовки временных пластов. Простое движения из точки А в точку В, за которой вечность, отражённая в хмуром небе, а в промежутке - пригоршня земных дел, каждому немного по вере его, и любовь тем, кому её так не хватало. Я до последнего момента не верил, что оно случится, так он меня задел, этот крупный мужчина в сутане, с лицом пьянчуги. И страсти его, и гнев, и отчаяние - человеческое, слишком человеческое - и при том ни капли фарисейства, ни на йоту лжи. Две сцены, за которые можно смело дать что Ветвь, что Льва - в баре, где стрельба по бутылкам и пьяная драка за кадром, и на морском берегу, с дочерью, над фьордом, солнце и ветер. Я очень эмоционально его воспринял, и герой теперь в пантеоне; если такое кино уйдёт, мир станет беднее. Потому что - как просто бы это ни звучало - оно напоминает нам, как оставаться людьми перед лицом неизбежного, как помнить про трёх сестёр, одна из которых больше двух других
Первым шёл Under the Skin с неземной, буквально, Йоханссон, жёсткий артхаус про Чужого, разглядевшего в себе человека. Прекрасный, холодный и тёмный видеоряд, и на его фоне - такой же холодный кадавр, выучивший с полсотни нужных реакций. А это чёрное озеро, в котором тонут и пропадают мотыльки, прилетевшие на чёрный огонь изнутри, на красную свадьбу... Волшебно сделано, и нагоняет такую жуть, что и сэру Говарду впору. Я не читал оригинал, но фильм выигрывает именно своей недосказанностью, отстранённостью, оборванные сюжетные линии звучат в унисон тайне - а будет ли новый эмиссар, чью шкуру он натянет на себя в другой раз. И ещё одна параллель, с Триером, его трилогией про хищное женское начало, vagina dentata, хотя в данном случае оно терпит крах, причём двукратно - то есть налицо некий баланс сил. Вообще, Скарлетт в последнее время везёт на хорошие роли, и я за неё очень рад, но если бы она больше ни в чём не снялась, это была бы такая точка, да что там - жирная чёрная клякса в белом поле артхауса, что просто ух
Второй фильм был - Calvary, и здесь мы заходим на иное поле. Несложная вроде бы драма, да и сюжет, в принципе, такой же несложный. Но ключевая фигура отца, в финальной точке своей отождествлённая с Сыном, как же она хороша; и не надо всех этих хитросплетений, игры с камерой, тасовки временных пластов. Простое движения из точки А в точку В, за которой вечность, отражённая в хмуром небе, а в промежутке - пригоршня земных дел, каждому немного по вере его, и любовь тем, кому её так не хватало. Я до последнего момента не верил, что оно случится, так он меня задел, этот крупный мужчина в сутане, с лицом пьянчуги. И страсти его, и гнев, и отчаяние - человеческое, слишком человеческое - и при том ни капли фарисейства, ни на йоту лжи. Две сцены, за которые можно смело дать что Ветвь, что Льва - в баре, где стрельба по бутылкам и пьяная драка за кадром, и на морском берегу, с дочерью, над фьордом, солнце и ветер. Я очень эмоционально его воспринял, и герой теперь в пантеоне; если такое кино уйдёт, мир станет беднее. Потому что - как просто бы это ни звучало - оно напоминает нам, как оставаться людьми перед лицом неизбежного, как помнить про трёх сестёр, одна из которых больше двух других