(no subject)
Очень много знаковых смертей в этом году. Как будто эпоха решила не просто уйти, а хлопнуть на прощание дверью. Вот и Сергей Соловьев. А я сразу вспомнил «Ассу».
Не потому, что другие его фильмы хуже - может быть, даже - лучше: тоньше, проникновеннее.
Но именно «Асса» вошла в эпоху, как живая.
И не только благодаря вплавленным в нее мотивам русского рока, хотя, конечно, «Старик Козлодоев» Гребенщикова как нельзя лучше выражал презрение тогдашней молодежи к властвующим старцам, а «Перемен!» Цоя и вовсе была откровенным политическим манифестом.
Но не этим (или не только этим) покоряла «Асса»: в ее воздухе был разлит аромат шальной, немного бунтарской свободы, к которой многие из нас тогда стремились. Или думали, что стремились.
Свободы не только от опостылевшей идеологии, но и от внепартийного конформизма, не только от условностей позднесоветского общества, но и от безусловных требований вечного здравого смысла. Потому, что какая же свобода без любви, и какая же любовь со здравым смыслом?
Мы искали не свободы, а Свободы, не понимая, что в пределе своем такая Свобода разрушительна и почти смертельна, как смертельна Любовь, если она уже не просто любовь, и Вера, если она уже не просто вера.
Но Соловьев-то это, по-видимому, понимал, или чувствовал нутром художника, и потому так убедительно выглядит в этой его ленте нерасторжимый союз банальной парочки: «любовь - кровь».
Конечно, сегодня мы совсем другие: опытные, мудрые, в меру циничные, и яростные эмоции юности вызывают у нас лишь снисходительную улыбку. И кровь у нас льется не от избытка гормонов, а от изношенности сосудов, и свободу мы понимаем, не как гордую независимость автономной личности, а как право войти в автобус без куар-кода.
Впрочем, и такую «свободу» у нас того гляди отнимут.