Об элитах и безнадежном положении
http://smirnoff-v.livejournal.com/140444.html
Итак, поговорим о том, почему все плохо и будет еще хуже. А для этого для начала разберемся с элитами: что они такое, из кого состоят, как формируются и чьи интересы выражают. Говорить мы будем об элитах политических, а не о культурных или научных, кроме того, ограничимся общегосударственными элитами, не углубляясь сейчас в анализ региональных и муниципальных элит.
Предложу следующее определение: «Политические элиты - это индивиды, чьи стратегические позиции в важных и властных организациях и движениях дают им возможность непосредственно, устойчиво и регулярно влиять на принятие политических решений» (J.Higley). А теперь разберемся, о чем идет речь. Как я писал раньше, общество имеет институциональную основу, то есть состоит из различных социальных институтов, каждый из которых выполняет ту или иную функцию в обществе. Социальные институты можно определить как типичные системы взаимоотношений людей в процессе их деятельности. Это так сказать матрицы или макеты взаимоотношений, ролей и статусов. Вроде как «типовой устав Общества с Ограниченной Ответственностью» (хе-хе). В нашей жизни социальные институты проявляются в виде организаций. Сами организации бывают формальными или неформальными. Например, «выпить на троих» в определенную эпоху сложилось как социальный институт. А в нашей жизни он выражался в создании кратковременных (на пару часиков) организаций, а именно конкретных компаний, которые это дело осуществляли. Понятное дело, что это неформальная организация, ибо она не имела писанных и зафиксированных норм и правил функционирования. Или, например такой социальный институт, как «демократическое государство», который выражается в конкретных государствах с конституциями и законами. Это формальные организации. Некоторые институты имеют только одну организацию, как одну единственную форму, в которой они выражаются, но чаще один институт выражается во многих организациях.
Понятное дело, что организации в обществе по своему значению не равны друг другу. Например, организация выпивальщиков на троих ничтожна по сравнению с такой организацией как система вооруженных сил государства. У каждой организации имеется руководство, так сказать «предэлита». Даже у тех, кто выпивает, есть инициатор и заводила. Но вот станет ли эта предэлита элитою, зависит от общественного веса организации. Понятное дело, что предэлитарий выпивох с большой долей вероятности в элиту не войдет (если конечно на троих не собрались вмазать Березовский, Абрамович и Путин). А вот тот, кто возглавляет организацию вооруженных сил, или там системы образования, крупнейших промышленных объединений и т.д. в элиту войдут и получат «возможность непосредственно, устойчиво и регулярно влиять на принятие политических решений».
Теперь нам понятно, что за зверь такой - элита! Но, отталкиваясь от этого понимания, мы можем что-то в этой элите увидеть. Дело в том, что представители элиты (которая сама по себе является определенной организацией, совмещающей формальные и неформальные черты) разрываются между двумя разнонаправленными интересами. С одной стороны эти люди принадлежат к элите и блюдут общеэлитный интерес, который, как правило, состоит в том, что бы сохранить себя любимых этой самой элитой. Обычно это консервативный интерес, «что бы ничего ни менялось», однако не всегда. Например, в СССР дальнейшее развитие Советского Союза было возможно при ликвидации такой элитной группы как номенклатура, и она предпочла разрушить СССР ради своего самосохранения.
Но интерес элиты, это не единственный интерес элитариев! Дело в том, что как мы видели, в элиты попадают, возглавляя те или иные значимые для общества организации. И внутриэлитный вес того или иного элитария зависит от общественного веса возглавляемой им организации. Таким образом, внутреэлитному интересу противостоит интерес организации, благодаря которой элитарий стал элитарием. Элитарий заинтересован в том, что бы его организация набиралась важности, мощи (бюджет делят, ага), тем самым увеличивая собственный вес. Например, элитарий от ВПК кричит, - дайте мне от бюджета бабла, мы ракету новую сделаем, а иначе все умрут. Ему дают и ракету делают, довольны и инженеры и рабочие и даже тетя Маня уборщица. И авторитет элитария во внутриэлитных балансах растет. А потом элитарий от образования кричит, что де давайте бабла мне, не то ваши дети дураками помрут и ракету некому делать будет… так все и идет.
Итак, первый вывод. В нормальном обществе у элиты существует баланс между его общеэлитным интересом и интересов той организации, которую он представляет.
Хочу сделать еще одно важное замечание. Сейчас я излагаю, как работает система в нормальном, здоровом обществе, а в России сейчас общество не нормальное и не здоровое, так что к России переедем позже!!!
Но вернемся к элитам, институтам и организациям. Поговорим, каким образом элиты связаны с народом. Дело в том, что ранние теоретики элит (а зачастую и современные) такой связи не замечают. Как правило, они рассуждают о противостоянии элитного меньшинства и безгласного большинства, управляющих и управляемых. Но не все так просто. Дело в том, что элитарий не только имеет интерес общий с той организацией, которую он возглавляет, он, в нормальном обществе еще и социализировался в рамках этой организации. Т.е. например человек закончил медицинский ВУЗ, был интерном, врачом, главврачом и стал министром здравоохранения. За годы своей карьеры он усвоил все свои основные деятельностные навыки (кроме тех, которые он получил в детстве). Нормы взаимоотношений, роли, мировоззренческую специфику, специфический язык. Ведь надо понимать, что двигаются вверх по карьерной лестнице именно те (в нормальном обществе), кто лучше усвоил все вышесказанное, а на самый верх поднимается практически живая «система здравоохранения». И будучи такой «системой здравоохранения» этот человек естественно, просто «потому, что он так видит» представляет и защищает интересы всей системы здравоохранения, всех ее «участников» от больных и нянечек, до профессоров медицины. Именно в этом заключается связь масс с элитами, а не во всяких демократических процедурах, которые есть профанация!
Еще раз повторюсь. Я представляю идеальный вариант системы. На самом деле все сложнее. В классовом обществе, где элиты рекрутируются главным образом из господствующих классов, представителю господствующего класса не нужно столь глубоко социализироваться в организации, ибо перед ним и так «зеленая дорожка». Кроме того ему не нужно начинать с низов, таким образом он уже начинает социализацию в среде управленцев, а не работяг, например (хотя капиталисты прошлых времен иногда заставляли своих сыновей начинать с самого низа, с подавальщика болванок, например). Тем самым его связь с народом куда слабее, и выражает он интересы управленческой страты в первую очередь, а не всей организации сверху донизу. Это и есть классовый характер элитообразования в классовом обществе. Ровно так же осложняет положение наследственность элиты, но сейчас не об этом. Так же в любой организации есть негласные и формально аморальные способы продвижения, как то лесть, подсиживание и т.д. Чем более в обществе утверждаются эти «допущения аморальности» тем ниже будет качество элиты, ибо элитарий может подняться не в результате освоения формальных и легитимных правил, норм и ролей, а в результате этих, аморальных и квазилегитимных. Но пока мы говорим об идеале.
Итак, вывод второй! В нормальном обществе элиты реально и непосредственно связаны с народом в форме представления и защиты интересов (образа жизни, мировоззрения и т.д.) членов организаций, которые эти элиты и представляют.
Какие же опасности лежат перед обществом в таком случае? С одной стороны есть риск т.н. ведомственных воин, когда организации воюют между собой, забыв про общие интересы, и тем немало зряшно расходуют ресурсы и ослабляют общую мощь. Но по сути это ерунда. Более серьезная опасность для общества заключается в том, что элиты могут оторваться от народа и происходит это различными способами. Вот о способах мы сейчас и поговорим.
Во-первых, это «номенклатурный» способ. Суть его в том, что устанавливается система перетасовок кандидатов в элитарии. Вот он поработал в промышленности, а потом его «кинули» на сельское хозяйство. А затем и в медицину можно, почему бы и нет. Следствием такой системы становится разрыв связи этого кандидата с какой-либо конкретной организацией. Он уже не может (даже если хочет) полноценно выражать интересы организации, ибо «все смешалось в доме Облонских». У него нет конкретной социализации в рамках той или иной конкретной организации, а появляется социализация новая, номенклатурная, с нормами и правилами совсем другого толка, как то личная преданность и одновременно готовность к предательству и т.д. в рамках этой номенклатурной системы. В отличие от понятных и явных правил социализации в формальных организациях, номенклатурная организация неформальна, а нормы, роли и правила не только не записаны, но еще и скрываются, как тайна за семью печатями. Как следствие элита отрывается от народа. Лицам посторонним, без папы начальника в систему войти сложно. Баланс интересов решительно смещается в сторону общеэлитного интереса перед интересами представляемых элитариями организаций и в конечном счете интересами народа как такового. Это и произошло в СССР. Я лично полагаю появление номенклатуры одной из важнейших причин гибели Советского Союза. С одной стороны в годы войны на ее создание пришлось пойти, а после войны сломать ее было уже очень сложно. Нужны были репрессии, аналогичные 37-му году (о чем я еще напишу), а Сталин на это не решился.
Впрочем, это не только советская беда. На западе такая номенклатуризация элит произошла в 70 годы и в дальнейшем лишь усиливалась. Еще в 1942 г. (если не ошибаюсь), вышла книга Джеймса Беркхема «Революция менеджеров». Речь в ней шла о том, что вместо владельцев предприятий ими стали управлять управленцы менеджеры. К 70-м годам, может быть 80-м, произошло их превращение в номенклатуру. Они растут в карьере именно и только как управленцы, слабо связанные с конкретикой того, чем управляют. Сегодня стало нормой, когда топ-менеджер, из нефтегазовой компании переходит, например, в парфюмерную промышленность или авиационную, а потом становится чиновником высокого уровня. С этим процессом можно связать появление «новых кочевников», «номадов» термином Ж. Аттали, то есть элит и предэлитарных слоев, не связанных ни с национальными государствами, ни с любыми другими устойчивыми сообществами, кроме своего собственного. Они ту же Америку сотрут с политической карты, если им это покажется выгодным.
Это был первый способ, каким происходит разрыв связи элиты и народа, но есть и второй. Второй способ, можно условно назвать «революционным». Суть его заключается в том, что в результате общественных потрясений устанавливается диктатура одного доминирующего института (и базирующихся на нем организаций), который становится почти единственным местом рекрутирования элит. Понятно, что они усваивают нормы, роли и ценности именно этого института. Они и движутся вверх только потому и настолько, насколько усвоили эти нормы, роли и ценности. В результате они никак не связаны с народом, ибо не связаны с организациями, в которых народ осуществляет свою социальную жизнь. Кроме того в управлении конкретными организациями они как правило малокомпетентны, ибо «не тому учились».
Такая ситуация в СССР сложилась после победы красных в гражданской войне. Элиты рекрутировались только из тех, кто преуспел в революцию и гражданскую войну, а тем, кто входили в систему уже позже, для достижения высоких статусов (т.е. карьерного роста) приходилось усваивать эти же навыки. А навыки, которые были полезны в гражданскую войну, те нормы, роли и ценности, которые позволили красным победить, а определенным людям стать руководителями этой победы, были весьма специфическими и не очень подходили для мирного строительства. Оттуда и беда коллективизации. Т.е. нужное дело было осуществлено методом совершенно неподходящим. Проблема в том, что те элиты не знали других методов, не умели иначе. Их мировоззрение было таким и иным быть не могло. Но то, что приносило плоды «на колчаковских фронтах», оказалось неприменимым в отношениях со своим народом. С этой точки зрения 37-й год - это смена элит и способов их рекрутирования, а, следовательно, и способов управления, но об этом позже.
Похожая ситуация сложилась в современной России после распада СССР. Если в 20-х годах XX века матрицей элитообразования стала гражданская война, то сегодня таким доминирующим институтом, матрицей, по которой отбирались и отбираются элиты, стала приватизация 90-х. Именно через организации, формальные и неформальные (помните, что воровская шайка тоже организация), основанные на этой матрице, почти исключительно отбираются и выращиваются элиты. И в процессе социализации и статусного роста в рамках этих организаций потенциальные элитарии усваивают поколение за поколением все те мерзейшие способы (термин не научный, но справедливый), с помощью которых производилась приватизация тогда, в 90-е. Все нормы и ценности, роли и правила той приватизации тиражируются и закрепляются в сознании новых элитариев, и первая из этих норм - презрение народу, ибо невозможно успешно и душеспокойно красть и не презирать свою жертву. Эта система, как я писал, неформальна и более того, входы в нее скрываются (хотя и не большой это секрет). Вообще официально скрывается ее существование, и как я писал выше, элитарии рекрутируются почти исключительно через эту систему. Оттуда мебельщик попадает в руководители вооруженных сил, а нелепый придурок руководит мирным атомом. Мне возразят, что тот или иной, например руководитель образования и науки Фурсенко таки имел отношение к фундаментальной науке, но вот в чем дело. В руководство он попал не как блестящий ученый или научный администратор. В 1991 г. его занесло в АО "Центр перспективных технологий и разработок" в Санкт-Петербурге на должность вице-президента. Например из того же центра вышел генеральный директор ООО «Газпром трансгаз Санкт-Петербург» Фокин. А если президентом и вице-президентом этого «Центра перспективных технологий и разработок» был Юрий Ковальчук, (совладелец банка Россия, медиамагнат, миллиардер и по слухам друг Путина)… ага, ага, - заметим мы.
Затем Фурсенко дальше швыряло по различным интересным организациям, основной деятельностью которых были попилы и другие наукообразные откаты (там тоже такие интересные фамилии попадаются!) после чего он и заскакивает сначала на должность зам.минстра, а потом и министром стал. Так какие же интересы защищает и выражает Фурсенко? Науки и образования? Или все же, условно говоря, «Центра перспективных технологий и разработок».
Вообще любопытно, куда смотрят российские социологи? Тут ведь непочатый край работы! Можно, по биографиям российских элит, по перекрестным ссылкам легко определить круг организаций, созданных на матрице «приватизации 90-х» и поставляющих нам элиту. Я-то ленив до крайности, и живу в Минске, а вам бы, друзья российские социологи стоило бы покопать. Или может уже сделано и прошло мимо меня?
Ну да ладно. Вот я и пришел к тому, что бы объяснить, почему я считаю положение России безнадежным. Длинное было предисловие, но иначе нельзя. Для этого я сравню ситуацию 30-х годов, когда выход был найден, и ситуацию сегодняшнего дня.
После того, как в результате победы в гражданской войне определенный тип элит как продукт нового доминирующего института пришел к власти, перед ним встала проблема безопасности и самосохранения. Приходилось восстанавливать страну, хозяйство, проводить индустриализацию и т.д. Да и прогрессистская идеология марксизма этому способствовала. В результате стали расти и пухнуть новые и восстановленные социальные организации, как то промышленность тех или иных групп, ВПК, образование, медицина и т.д. Соответственно эти организации в своих недрах генерировали собственную потенциальную элиту, и вес этой предэлиты с успехами СССР все рос. И ведь как обидно! Представьте себе, что вы отличный специалист, работаете 24 часа в сутки, а на самый верх никак. В потолок замов упираетесь, ибо на самый верх присылают старого большевика, героя гражданской войны, ни черта не компетентного, однако весьма заслуженного. Или, того хуже, мальчишку, который вырос непонятно где, гений трескучей фразы и агитации. Еще как обидно. И тогда эти новые потенциальные элиты нашли себе Сталина, а Сталин нашел их, и они свернули старые революционные элиты и стали элитами сами. Вот тогда у нас появилась удивительно эффективная система управления в высших эшелонах, которые распространяли эту эффективность вниз. Удивительно эффективная элита.
Мне возразят, что сам Сталин и многие его сподвижники сами были из старых большевиков и замечены в годы гражданской войны. Во-первых, то, о чем я писал, статистически значимый процесс, и его нельзя применят совсем уж индивидуально. Конкретный старый большевик вовсе не обязательно будет некомпетентен, и не готов принять новые принципы формирования элиты. Другое дело, что элита в целом так измениться не может и ее приходится более или менее жестоко спихивать.
Как бы то ни было, тут мы и наблюдаем отличие ситуации 30-х годов от современной ситуации. Элиты гражданской войны, как бы мало они не подходили к новому положению, были настроены на развитие, и тем самым сами создавали «своего могильщика». Современные российские элиты в этом плане действуют диаметрально противоположно. Они уничтожают социальные организации российского общества, как то же образование, армию, промышленность и т.д. Таким образом, с каждым годом возможности к сопротивлению, к смене элит не растут, а падают. Слабо связанные с социальными организациями, теми, интересы которых они как бы представляют, но зато крепко повязанные системой, основанной на приватизации 90-х, современные российские элиты находятся в твердом антинациональном консенсусе. Более того, в некотором смысле эти элиты уже нельзя назвать российскими элитами, поскольку все более они встраиваются в систему мировых «номадических» элит, наоборот все более отрываются от народа. Ведь нельзя же было назвать гаулейтера Белоруссии в 1942г. представителем белорусской элиты. Кстати, о том же нам говорит и специфика так называемой либеральной оппозиции. Их медийная, да и не только значимость, несопоставимо велика относительно доли поддерживающего их населения России. Почему? Как это получается?
А просто потому, что либеральная оппозиция тоже не в системе русского общества. Она, вместе с элитами давно в другой системе, системе тех номадических оппозиций тем номадическим элитам. Это как если бы у гаулейтера Беларуси появилась оппозиция в лице чистых арийцев, Фрица с Ганцем, которые требуют у гаулейтера, что бы он разрешил им печатать газету «Deutsches Bobrujsk».
У белорусов, как вы помните, была другая оппозиция, - партизанские отряды, - экстремисты, если говорить современным языком.
Еще недавно я делал ставку на те предэлитные социальные группы, которые уничтожались вместе с социальными организациями. А они оставались, ибо управлять сложнейшими комплексами жизнеустройства, которые остались от СССР новые элиты попросту не в состоянии, ибо «не тому учились» и им просто приходится терпеть в лице замов и т.д. старых профессионалов. Дело в том, что социальные группы вступают в борьбу не только тогда, когда рвутся наверх, но и когда появляется угроза их стабильному положению. Я рассчитывал, что они поддержат какого-либо лидера (в некоторой степени они так и сделали, поддержав Путина), но последний решил усидеть одной жопой на всех стульях, а для удобства и жопу клонировал. В результате мы имеем то, что имеем - безнадегу. Боюсь, шанс, связанный с Путиным и профессиональными предэлитными слоями был профукан, и русский народ проиграл. Нас ждет лишь сползание в архаику и хаос.
http://smirnoff-v.livejournal.com/140444.html
Итак, поговорим о том, почему все плохо и будет еще хуже. А для этого для начала разберемся с элитами: что они такое, из кого состоят, как формируются и чьи интересы выражают. Говорить мы будем об элитах политических, а не о культурных или научных, кроме того, ограничимся общегосударственными элитами, не углубляясь сейчас в анализ региональных и муниципальных элит.
Предложу следующее определение: «Политические элиты - это индивиды, чьи стратегические позиции в важных и властных организациях и движениях дают им возможность непосредственно, устойчиво и регулярно влиять на принятие политических решений» (J.Higley). А теперь разберемся, о чем идет речь. Как я писал раньше, общество имеет институциональную основу, то есть состоит из различных социальных институтов, каждый из которых выполняет ту или иную функцию в обществе. Социальные институты можно определить как типичные системы взаимоотношений людей в процессе их деятельности. Это так сказать матрицы или макеты взаимоотношений, ролей и статусов. Вроде как «типовой устав Общества с Ограниченной Ответственностью» (хе-хе). В нашей жизни социальные институты проявляются в виде организаций. Сами организации бывают формальными или неформальными. Например, «выпить на троих» в определенную эпоху сложилось как социальный институт. А в нашей жизни он выражался в создании кратковременных (на пару часиков) организаций, а именно конкретных компаний, которые это дело осуществляли. Понятное дело, что это неформальная организация, ибо она не имела писанных и зафиксированных норм и правил функционирования. Или, например такой социальный институт, как «демократическое государство», который выражается в конкретных государствах с конституциями и законами. Это формальные организации. Некоторые институты имеют только одну организацию, как одну единственную форму, в которой они выражаются, но чаще один институт выражается во многих организациях.
Понятное дело, что организации в обществе по своему значению не равны друг другу. Например, организация выпивальщиков на троих ничтожна по сравнению с такой организацией как система вооруженных сил государства. У каждой организации имеется руководство, так сказать «предэлита». Даже у тех, кто выпивает, есть инициатор и заводила. Но вот станет ли эта предэлита элитою, зависит от общественного веса организации. Понятное дело, что предэлитарий выпивох с большой долей вероятности в элиту не войдет (если конечно на троих не собрались вмазать Березовский, Абрамович и Путин). А вот тот, кто возглавляет организацию вооруженных сил, или там системы образования, крупнейших промышленных объединений и т.д. в элиту войдут и получат «возможность непосредственно, устойчиво и регулярно влиять на принятие политических решений».
Теперь нам понятно, что за зверь такой - элита! Но, отталкиваясь от этого понимания, мы можем что-то в этой элите увидеть. Дело в том, что представители элиты (которая сама по себе является определенной организацией, совмещающей формальные и неформальные черты) разрываются между двумя разнонаправленными интересами. С одной стороны эти люди принадлежат к элите и блюдут общеэлитный интерес, который, как правило, состоит в том, что бы сохранить себя любимых этой самой элитой. Обычно это консервативный интерес, «что бы ничего ни менялось», однако не всегда. Например, в СССР дальнейшее развитие Советского Союза было возможно при ликвидации такой элитной группы как номенклатура, и она предпочла разрушить СССР ради своего самосохранения.
Но интерес элиты, это не единственный интерес элитариев! Дело в том, что как мы видели, в элиты попадают, возглавляя те или иные значимые для общества организации. И внутриэлитный вес того или иного элитария зависит от общественного веса возглавляемой им организации. Таким образом, внутреэлитному интересу противостоит интерес организации, благодаря которой элитарий стал элитарием. Элитарий заинтересован в том, что бы его организация набиралась важности, мощи (бюджет делят, ага), тем самым увеличивая собственный вес. Например, элитарий от ВПК кричит, - дайте мне от бюджета бабла, мы ракету новую сделаем, а иначе все умрут. Ему дают и ракету делают, довольны и инженеры и рабочие и даже тетя Маня уборщица. И авторитет элитария во внутриэлитных балансах растет. А потом элитарий от образования кричит, что де давайте бабла мне, не то ваши дети дураками помрут и ракету некому делать будет… так все и идет.
Итак, первый вывод. В нормальном обществе у элиты существует баланс между его общеэлитным интересом и интересов той организации, которую он представляет.
Хочу сделать еще одно важное замечание. Сейчас я излагаю, как работает система в нормальном, здоровом обществе, а в России сейчас общество не нормальное и не здоровое, так что к России переедем позже!!!
Но вернемся к элитам, институтам и организациям. Поговорим, каким образом элиты связаны с народом. Дело в том, что ранние теоретики элит (а зачастую и современные) такой связи не замечают. Как правило, они рассуждают о противостоянии элитного меньшинства и безгласного большинства, управляющих и управляемых. Но не все так просто. Дело в том, что элитарий не только имеет интерес общий с той организацией, которую он возглавляет, он, в нормальном обществе еще и социализировался в рамках этой организации. Т.е. например человек закончил медицинский ВУЗ, был интерном, врачом, главврачом и стал министром здравоохранения. За годы своей карьеры он усвоил все свои основные деятельностные навыки (кроме тех, которые он получил в детстве). Нормы взаимоотношений, роли, мировоззренческую специфику, специфический язык. Ведь надо понимать, что двигаются вверх по карьерной лестнице именно те (в нормальном обществе), кто лучше усвоил все вышесказанное, а на самый верх поднимается практически живая «система здравоохранения». И будучи такой «системой здравоохранения» этот человек естественно, просто «потому, что он так видит» представляет и защищает интересы всей системы здравоохранения, всех ее «участников» от больных и нянечек, до профессоров медицины. Именно в этом заключается связь масс с элитами, а не во всяких демократических процедурах, которые есть профанация!
Еще раз повторюсь. Я представляю идеальный вариант системы. На самом деле все сложнее. В классовом обществе, где элиты рекрутируются главным образом из господствующих классов, представителю господствующего класса не нужно столь глубоко социализироваться в организации, ибо перед ним и так «зеленая дорожка». Кроме того ему не нужно начинать с низов, таким образом он уже начинает социализацию в среде управленцев, а не работяг, например (хотя капиталисты прошлых времен иногда заставляли своих сыновей начинать с самого низа, с подавальщика болванок, например). Тем самым его связь с народом куда слабее, и выражает он интересы управленческой страты в первую очередь, а не всей организации сверху донизу. Это и есть классовый характер элитообразования в классовом обществе. Ровно так же осложняет положение наследственность элиты, но сейчас не об этом. Так же в любой организации есть негласные и формально аморальные способы продвижения, как то лесть, подсиживание и т.д. Чем более в обществе утверждаются эти «допущения аморальности» тем ниже будет качество элиты, ибо элитарий может подняться не в результате освоения формальных и легитимных правил, норм и ролей, а в результате этих, аморальных и квазилегитимных. Но пока мы говорим об идеале.
Итак, вывод второй! В нормальном обществе элиты реально и непосредственно связаны с народом в форме представления и защиты интересов (образа жизни, мировоззрения и т.д.) членов организаций, которые эти элиты и представляют.
Какие же опасности лежат перед обществом в таком случае? С одной стороны есть риск т.н. ведомственных воин, когда организации воюют между собой, забыв про общие интересы, и тем немало зряшно расходуют ресурсы и ослабляют общую мощь. Но по сути это ерунда. Более серьезная опасность для общества заключается в том, что элиты могут оторваться от народа и происходит это различными способами. Вот о способах мы сейчас и поговорим.
Во-первых, это «номенклатурный» способ. Суть его в том, что устанавливается система перетасовок кандидатов в элитарии. Вот он поработал в промышленности, а потом его «кинули» на сельское хозяйство. А затем и в медицину можно, почему бы и нет. Следствием такой системы становится разрыв связи этого кандидата с какой-либо конкретной организацией. Он уже не может (даже если хочет) полноценно выражать интересы организации, ибо «все смешалось в доме Облонских». У него нет конкретной социализации в рамках той или иной конкретной организации, а появляется социализация новая, номенклатурная, с нормами и правилами совсем другого толка, как то личная преданность и одновременно готовность к предательству и т.д. в рамках этой номенклатурной системы. В отличие от понятных и явных правил социализации в формальных организациях, номенклатурная организация неформальна, а нормы, роли и правила не только не записаны, но еще и скрываются, как тайна за семью печатями. Как следствие элита отрывается от народа. Лицам посторонним, без папы начальника в систему войти сложно. Баланс интересов решительно смещается в сторону общеэлитного интереса перед интересами представляемых элитариями организаций и в конечном счете интересами народа как такового. Это и произошло в СССР. Я лично полагаю появление номенклатуры одной из важнейших причин гибели Советского Союза. С одной стороны в годы войны на ее создание пришлось пойти, а после войны сломать ее было уже очень сложно. Нужны были репрессии, аналогичные 37-му году (о чем я еще напишу), а Сталин на это не решился.
Впрочем, это не только советская беда. На западе такая номенклатуризация элит произошла в 70 годы и в дальнейшем лишь усиливалась. Еще в 1942 г. (если не ошибаюсь), вышла книга Джеймса Беркхема «Революция менеджеров». Речь в ней шла о том, что вместо владельцев предприятий ими стали управлять управленцы менеджеры. К 70-м годам, может быть 80-м, произошло их превращение в номенклатуру. Они растут в карьере именно и только как управленцы, слабо связанные с конкретикой того, чем управляют. Сегодня стало нормой, когда топ-менеджер, из нефтегазовой компании переходит, например, в парфюмерную промышленность или авиационную, а потом становится чиновником высокого уровня. С этим процессом можно связать появление «новых кочевников», «номадов» термином Ж. Аттали, то есть элит и предэлитарных слоев, не связанных ни с национальными государствами, ни с любыми другими устойчивыми сообществами, кроме своего собственного. Они ту же Америку сотрут с политической карты, если им это покажется выгодным.
Это был первый способ, каким происходит разрыв связи элиты и народа, но есть и второй. Второй способ, можно условно назвать «революционным». Суть его заключается в том, что в результате общественных потрясений устанавливается диктатура одного доминирующего института (и базирующихся на нем организаций), который становится почти единственным местом рекрутирования элит. Понятно, что они усваивают нормы, роли и ценности именно этого института. Они и движутся вверх только потому и настолько, насколько усвоили эти нормы, роли и ценности. В результате они никак не связаны с народом, ибо не связаны с организациями, в которых народ осуществляет свою социальную жизнь. Кроме того в управлении конкретными организациями они как правило малокомпетентны, ибо «не тому учились».
Такая ситуация в СССР сложилась после победы красных в гражданской войне. Элиты рекрутировались только из тех, кто преуспел в революцию и гражданскую войну, а тем, кто входили в систему уже позже, для достижения высоких статусов (т.е. карьерного роста) приходилось усваивать эти же навыки. А навыки, которые были полезны в гражданскую войну, те нормы, роли и ценности, которые позволили красным победить, а определенным людям стать руководителями этой победы, были весьма специфическими и не очень подходили для мирного строительства. Оттуда и беда коллективизации. Т.е. нужное дело было осуществлено методом совершенно неподходящим. Проблема в том, что те элиты не знали других методов, не умели иначе. Их мировоззрение было таким и иным быть не могло. Но то, что приносило плоды «на колчаковских фронтах», оказалось неприменимым в отношениях со своим народом. С этой точки зрения 37-й год - это смена элит и способов их рекрутирования, а, следовательно, и способов управления, но об этом позже.
Похожая ситуация сложилась в современной России после распада СССР. Если в 20-х годах XX века матрицей элитообразования стала гражданская война, то сегодня таким доминирующим институтом, матрицей, по которой отбирались и отбираются элиты, стала приватизация 90-х. Именно через организации, формальные и неформальные (помните, что воровская шайка тоже организация), основанные на этой матрице, почти исключительно отбираются и выращиваются элиты. И в процессе социализации и статусного роста в рамках этих организаций потенциальные элитарии усваивают поколение за поколением все те мерзейшие способы (термин не научный, но справедливый), с помощью которых производилась приватизация тогда, в 90-е. Все нормы и ценности, роли и правила той приватизации тиражируются и закрепляются в сознании новых элитариев, и первая из этих норм - презрение народу, ибо невозможно успешно и душеспокойно красть и не презирать свою жертву. Эта система, как я писал, неформальна и более того, входы в нее скрываются (хотя и не большой это секрет). Вообще официально скрывается ее существование, и как я писал выше, элитарии рекрутируются почти исключительно через эту систему. Оттуда мебельщик попадает в руководители вооруженных сил, а нелепый придурок руководит мирным атомом. Мне возразят, что тот или иной, например руководитель образования и науки Фурсенко таки имел отношение к фундаментальной науке, но вот в чем дело. В руководство он попал не как блестящий ученый или научный администратор. В 1991 г. его занесло в АО "Центр перспективных технологий и разработок" в Санкт-Петербурге на должность вице-президента. Например из того же центра вышел генеральный директор ООО «Газпром трансгаз Санкт-Петербург» Фокин. А если президентом и вице-президентом этого «Центра перспективных технологий и разработок» был Юрий Ковальчук, (совладелец банка Россия, медиамагнат, миллиардер и по слухам друг Путина)… ага, ага, - заметим мы.
Затем Фурсенко дальше швыряло по различным интересным организациям, основной деятельностью которых были попилы и другие наукообразные откаты (там тоже такие интересные фамилии попадаются!) после чего он и заскакивает сначала на должность зам.минстра, а потом и министром стал. Так какие же интересы защищает и выражает Фурсенко? Науки и образования? Или все же, условно говоря, «Центра перспективных технологий и разработок».
Вообще любопытно, куда смотрят российские социологи? Тут ведь непочатый край работы! Можно, по биографиям российских элит, по перекрестным ссылкам легко определить круг организаций, созданных на матрице «приватизации 90-х» и поставляющих нам элиту. Я-то ленив до крайности, и живу в Минске, а вам бы, друзья российские социологи стоило бы покопать. Или может уже сделано и прошло мимо меня?
Ну да ладно. Вот я и пришел к тому, что бы объяснить, почему я считаю положение России безнадежным. Длинное было предисловие, но иначе нельзя. Для этого я сравню ситуацию 30-х годов, когда выход был найден, и ситуацию сегодняшнего дня.
После того, как в результате победы в гражданской войне определенный тип элит как продукт нового доминирующего института пришел к власти, перед ним встала проблема безопасности и самосохранения. Приходилось восстанавливать страну, хозяйство, проводить индустриализацию и т.д. Да и прогрессистская идеология марксизма этому способствовала. В результате стали расти и пухнуть новые и восстановленные социальные организации, как то промышленность тех или иных групп, ВПК, образование, медицина и т.д. Соответственно эти организации в своих недрах генерировали собственную потенциальную элиту, и вес этой предэлиты с успехами СССР все рос. И ведь как обидно! Представьте себе, что вы отличный специалист, работаете 24 часа в сутки, а на самый верх никак. В потолок замов упираетесь, ибо на самый верх присылают старого большевика, героя гражданской войны, ни черта не компетентного, однако весьма заслуженного. Или, того хуже, мальчишку, который вырос непонятно где, гений трескучей фразы и агитации. Еще как обидно. И тогда эти новые потенциальные элиты нашли себе Сталина, а Сталин нашел их, и они свернули старые революционные элиты и стали элитами сами. Вот тогда у нас появилась удивительно эффективная система управления в высших эшелонах, которые распространяли эту эффективность вниз. Удивительно эффективная элита.
Мне возразят, что сам Сталин и многие его сподвижники сами были из старых большевиков и замечены в годы гражданской войны. Во-первых, то, о чем я писал, статистически значимый процесс, и его нельзя применят совсем уж индивидуально. Конкретный старый большевик вовсе не обязательно будет некомпетентен, и не готов принять новые принципы формирования элиты. Другое дело, что элита в целом так измениться не может и ее приходится более или менее жестоко спихивать.
Как бы то ни было, тут мы и наблюдаем отличие ситуации 30-х годов от современной ситуации. Элиты гражданской войны, как бы мало они не подходили к новому положению, были настроены на развитие, и тем самым сами создавали «своего могильщика». Современные российские элиты в этом плане действуют диаметрально противоположно. Они уничтожают социальные организации российского общества, как то же образование, армию, промышленность и т.д. Таким образом, с каждым годом возможности к сопротивлению, к смене элит не растут, а падают. Слабо связанные с социальными организациями, теми, интересы которых они как бы представляют, но зато крепко повязанные системой, основанной на приватизации 90-х, современные российские элиты находятся в твердом антинациональном консенсусе. Более того, в некотором смысле эти элиты уже нельзя назвать российскими элитами, поскольку все более они встраиваются в систему мировых «номадических» элит, наоборот все более отрываются от народа. Ведь нельзя же было назвать гаулейтера Белоруссии в 1942г. представителем белорусской элиты. Кстати, о том же нам говорит и специфика так называемой либеральной оппозиции. Их медийная, да и не только значимость, несопоставимо велика относительно доли поддерживающего их населения России. Почему? Как это получается?
А просто потому, что либеральная оппозиция тоже не в системе русского общества. Она, вместе с элитами давно в другой системе, системе тех номадических оппозиций тем номадическим элитам. Это как если бы у гаулейтера Беларуси появилась оппозиция в лице чистых арийцев, Фрица с Ганцем, которые требуют у гаулейтера, что бы он разрешил им печатать газету «Deutsches Bobrujsk».
У белорусов, как вы помните, была другая оппозиция, - партизанские отряды, - экстремисты, если говорить современным языком.
Еще недавно я делал ставку на те предэлитные социальные группы, которые уничтожались вместе с социальными организациями. А они оставались, ибо управлять сложнейшими комплексами жизнеустройства, которые остались от СССР новые элиты попросту не в состоянии, ибо «не тому учились» и им просто приходится терпеть в лице замов и т.д. старых профессионалов. Дело в том, что социальные группы вступают в борьбу не только тогда, когда рвутся наверх, но и когда появляется угроза их стабильному положению. Я рассчитывал, что они поддержат какого-либо лидера (в некоторой степени они так и сделали, поддержав Путина), но последний решил усидеть одной жопой на всех стульях, а для удобства и жопу клонировал. В результате мы имеем то, что имеем - безнадегу. Боюсь, шанс, связанный с Путиным и профессиональными предэлитными слоями был профукан, и русский народ проиграл. Нас ждет лишь сползание в архаику и хаос.
http://smirnoff-v.livejournal.com/140444.html