Каждому своё
Высоко в горах, там куда забираются только редкие охотники за льдистым жемчугом, окутанный шёпотом ветра и окружённый сверкающими сахарными пиками притаился Храм Совершенствования. Кому поклоняются в том храме, да и поклоняются ли кому-то вообще - мне неизвестно. Наверное, об этом стоит спросить того кто достиг совершенства, но пока никого из них я не встретил.
Рассказывают, что в том храме любят учить. Рассказывают, что учат ему самому - совершенствованию. Пришедший туда навсегда изменит свою жизнь и достигнет невероятных успехов. Стоит ли верить этим рассказам - решайте сами.
Блуждая в дальних краях, где сказки ещё не стали сказками, я услышал о Храме Совершенствования от маленького старика с лицом похожим на сушёное яблоко, промышлявшего байками на городской площади, окружённой одноэтажными, слепленными из красноватой глины домишками. Там, сидя в пыли среди корней старой смоковницы, мы обменялись историями. Я рассказал о сборщиках нектара, всю жизнь кочующих в своих плавучих домах среди гигантских кувшинок, о громадных ленивых озёрных зверях, которых сборщики седлают на манер лошадей, добираясь по водной глади от дома к дому. Старик в свою очередь поведал мне о храме, притаившемся там где горы подпирают небо. Так ярок был рассказ, так явно я, прячась в тени от палящего солнца, почувствовал прохладу горного воздуха и ледяную свежесть горной воды, так чётко расслышал шуршание ветра в старой черепичной крыше, что понял - вот новая цель, вот куда понесут меня ноги.
На следующий день я уже был в дороге. Путешествие вышло непростое и небыстрое, само по себе заслуживающее отдельной истории, но о нём как-нибудь в другой раз. Зимний вечер короток, а завтра утром снова надо в путь. Так что позвольте опустить не относящиеся к этой истории подробности. Так или иначе, спустя почти три сотни ночей, я сидел в небольшой, хорошенько закопченной таверне на тракте у подножия высоченных гор, чьи верхушки и правда, казалось, подпирали небо. Открытый, вечно чадящий очаг, грубые скамьи, отполированные локтями столы, насквозь пропитанные местной жгучей приправой, небольшие окошки, прорезанные в бревенчатых стенах лишь для того, чтобы посетители не задохнулись от дыма... Этой таверне было далеко до роскошных постоялых дворов, процветающих на оживлённых трактах.
Для ночлега предлагалась лишь единственная задняя комната, разделённая перегородками на крохотные клетушки, не имевшие даже дверей. Жарко, смрадно, душно, зато весело и душевно. Высокородным, пожалуй, никогда не оценить прелести таких вот придорожных таверн, спрятавшихся в дикой, мало посещаемой чужаками местности. Простая, грубая еда, хмель из ближайшей, скрытой в чаще леса деревушки, грубые лесовики, хмурые и необщительные охотники за льдистым жемчугом, нечастые путники да ещё более редкие бродячие менестрели - вот обычная компания, собирающаяся вечерами вокруг очага.
Да, в этих местах слышали о храме, а некоторые даже видели его, забираясь высоко в горы за льдистым жемчугом... Как, мастер не знает что такое льдистый жемчуг? Вы наверняка должны были не раз видеть его в ожерельях знатных дам - округлые минералы, холодного синего цвета. Его собирают в гнёздах птиц, живущих высоко в горах на границе снегов. Птицы глотают камни, перемалывая с их помощью панцири улиток, а после сплёвывают обратно в гнездо, используя многократно. Со временем камень из самого обыкновенного становится драгоценным льдистым жемчугом. Как вы говорите?... Да, за такое платят, причём немало.
Так вот, я сидел в таверне, почти как эта, у подножия гор и ждал погоды. Таверна стояла удачно - дорога в этом месте спускалась с перевала и расходилась в разных направлениях. Или наоборот, несколько дорог сливались в одну, чтобы вместе, собравшись с силами, перемахнуть через перевел - это уж с какой стороны смотреть. А чуть выше, в часе пути от таверны, от дороги в сторону ближайшего пика ответвлялась еле заметная тропка, по которой и можно было добраться к Храму Совершенствования.
Но погода третий день стояла неудачная - в горах шёл дождь и в таверне собиралось всё больше желающих пересечь перевал. Мне нравилось представлять, что с той стороны перевала есть такая же таверна, где так же собираются путники и торговцы. А потом, как позволит капризная природа, они одновременно с двух сторон отправятся в путь и разом встретятся где-то на перевале. Там, наверное, ещё сыро, промозгло. Вокруг плавают густые влажные облака, солнца не видно. Вот кто-то первый поднимается наверх и видит как ему навстречу взбирается такой же путник. Тогда он устало ухмыляется, поднимает в приветствии руку и спрашивает как там дальше дорога. А вслед за первыми наверх с обеих сторон взбираются следующие, и все друг у друга спрашивают что там дальше...
Да-да, я помню, простите, мастер. Когда приблизилась четвёртая ночь ожидания, в нашу таверну прибыли новые постояльцы. О, это были любопытные гости! Не нам, бродягам чета. Первым, откинув в сторону занавешивавшую проход коровью шкуру, внутрь шагнул мужчина лет пятидесяти. Суровый, подчёркнуто хмурый, с изрезанным старыми шрамами лицом. В лёгкой, удобной в дальней дороге кольчуге, остроконечном шлеме... Похож на старого вояку, знаете, из тех что тренируют новобранцев, гоняя их вокруг городской площади. Надёжный, опытный боец, никогда не улыбающийся на людях. За ним вошёл молодой парень в дорогой одежде. С перстнями, с украшениями на одежде... Так одеваются отпрыски благородных родов самого высокого полёта. Юный баронет, не меньше. А с ним - пожилой воспитатель. Чопорный и надменный, но наверняка знающий своё дело. Обучает манерам, этикету и чему-нибудь совершенно ненужному, приглядывает чтобы сын не опорочил имя отца.
Да-да, совершенно верно. Они, как и я, искали Храм. Погода в горах, по их словам, улучшилась, посему почтенным путникам не терпелось найти проводника чтобы утром, не теряя времени, отправиться в путь. А пока им хотелось горячего мяса и свободную клетушку в задней комнате.
Видимо услышав о поисках проводника, к путникам за стол подсела девушка. Судя по одежде, из местных. Признаюсь вам честно, мастер, я по началу не обратил на неё внимания, будучи занят, вот как сейчас, каким-то повествованием. Ведь мне надо было платить за кров и пищу, для чего приходилось развлекать посетителей таверны, рассказывая по много историй за день.
Только спустя какое-то время, отдыхая с кружкой горячего мёда, я стал прислушиваться к происходящему неподалёку. А там, судя по всему, шёл диспут, и очень обидно было что я упустил его начало. Спорили девушка и воспитатель, молодой господин с интересом наблюдал за спором, а их охраннику, кажется, совершенно не было дела до происходящего.
"Человека можно научить тому что он не умел, - говорила девушка, - но нельзя изменить его суть. Обезьяна не сможет научить орла и дельфина лазать по деревьям, сколько бы она не пыталась и как бы сильно им самим этого не хотелось. Однако орёл когда-нибудь научится летать и доберётся до вершины дерева сам, своим путём. А дельфину там и вовсе нечего делать, он никогда не окажется на вершине дерева, зато достигнет неведомых другим морских глубин". После она обратилась напрямую юноше: "Хочешь ли ты учиться лазать по деревьям, зная что не приспособлен к этому?"
Да, так и сказала. Гневался воспитатель изрядно, это точно. Приказал прогнать девчонку. Впрочем, она и сама не собиралась задерживаться. Кажется, она и в таверну зашла просто так, из любопытства. Возможно, жила где-то неподалёку, вещей-то у неё никаких с собой не было. Как появилась, так и пропала.
Что? О, это мне неизвестно, ведь утром я всё-таки пошёл искать храм. Он стоял там, на самой границе снегов, окружённый белыми вершинами. Мимо проплывали облака, и стояла абсолютная, удивительная тишина. Старые, сложенные из крупных валунов стены, увитые редкими нитями плюща, растрескавшиеся но плотно закрытые деревянные ворота, несколько виднеющихся черепичных крыш - вот что я увидел.
Рядом с тропой, извиваясь меж камней, бежал ручей. Я глотнул из него хрустальной воды и сел прямо под стеной, на склоне, глядя на зеленеющую далеко внизу долину. А когда поднялся ветер, когда я услышал о чём он рассказывает, касаясь древних камней, то встал и отправился в обратный путь.
Внутрь? Нет, мастер, не пытался. Да и ни к чему мне это, я шёл вовсе не за тем.
Рассказывают, что в том храме любят учить. Рассказывают, что учат ему самому - совершенствованию. Пришедший туда навсегда изменит свою жизнь и достигнет невероятных успехов. Стоит ли верить этим рассказам - решайте сами.
Блуждая в дальних краях, где сказки ещё не стали сказками, я услышал о Храме Совершенствования от маленького старика с лицом похожим на сушёное яблоко, промышлявшего байками на городской площади, окружённой одноэтажными, слепленными из красноватой глины домишками. Там, сидя в пыли среди корней старой смоковницы, мы обменялись историями. Я рассказал о сборщиках нектара, всю жизнь кочующих в своих плавучих домах среди гигантских кувшинок, о громадных ленивых озёрных зверях, которых сборщики седлают на манер лошадей, добираясь по водной глади от дома к дому. Старик в свою очередь поведал мне о храме, притаившемся там где горы подпирают небо. Так ярок был рассказ, так явно я, прячась в тени от палящего солнца, почувствовал прохладу горного воздуха и ледяную свежесть горной воды, так чётко расслышал шуршание ветра в старой черепичной крыше, что понял - вот новая цель, вот куда понесут меня ноги.
На следующий день я уже был в дороге. Путешествие вышло непростое и небыстрое, само по себе заслуживающее отдельной истории, но о нём как-нибудь в другой раз. Зимний вечер короток, а завтра утром снова надо в путь. Так что позвольте опустить не относящиеся к этой истории подробности. Так или иначе, спустя почти три сотни ночей, я сидел в небольшой, хорошенько закопченной таверне на тракте у подножия высоченных гор, чьи верхушки и правда, казалось, подпирали небо. Открытый, вечно чадящий очаг, грубые скамьи, отполированные локтями столы, насквозь пропитанные местной жгучей приправой, небольшие окошки, прорезанные в бревенчатых стенах лишь для того, чтобы посетители не задохнулись от дыма... Этой таверне было далеко до роскошных постоялых дворов, процветающих на оживлённых трактах.
Для ночлега предлагалась лишь единственная задняя комната, разделённая перегородками на крохотные клетушки, не имевшие даже дверей. Жарко, смрадно, душно, зато весело и душевно. Высокородным, пожалуй, никогда не оценить прелести таких вот придорожных таверн, спрятавшихся в дикой, мало посещаемой чужаками местности. Простая, грубая еда, хмель из ближайшей, скрытой в чаще леса деревушки, грубые лесовики, хмурые и необщительные охотники за льдистым жемчугом, нечастые путники да ещё более редкие бродячие менестрели - вот обычная компания, собирающаяся вечерами вокруг очага.
Да, в этих местах слышали о храме, а некоторые даже видели его, забираясь высоко в горы за льдистым жемчугом... Как, мастер не знает что такое льдистый жемчуг? Вы наверняка должны были не раз видеть его в ожерельях знатных дам - округлые минералы, холодного синего цвета. Его собирают в гнёздах птиц, живущих высоко в горах на границе снегов. Птицы глотают камни, перемалывая с их помощью панцири улиток, а после сплёвывают обратно в гнездо, используя многократно. Со временем камень из самого обыкновенного становится драгоценным льдистым жемчугом. Как вы говорите?... Да, за такое платят, причём немало.
Так вот, я сидел в таверне, почти как эта, у подножия гор и ждал погоды. Таверна стояла удачно - дорога в этом месте спускалась с перевала и расходилась в разных направлениях. Или наоборот, несколько дорог сливались в одну, чтобы вместе, собравшись с силами, перемахнуть через перевел - это уж с какой стороны смотреть. А чуть выше, в часе пути от таверны, от дороги в сторону ближайшего пика ответвлялась еле заметная тропка, по которой и можно было добраться к Храму Совершенствования.
Но погода третий день стояла неудачная - в горах шёл дождь и в таверне собиралось всё больше желающих пересечь перевал. Мне нравилось представлять, что с той стороны перевала есть такая же таверна, где так же собираются путники и торговцы. А потом, как позволит капризная природа, они одновременно с двух сторон отправятся в путь и разом встретятся где-то на перевале. Там, наверное, ещё сыро, промозгло. Вокруг плавают густые влажные облака, солнца не видно. Вот кто-то первый поднимается наверх и видит как ему навстречу взбирается такой же путник. Тогда он устало ухмыляется, поднимает в приветствии руку и спрашивает как там дальше дорога. А вслед за первыми наверх с обеих сторон взбираются следующие, и все друг у друга спрашивают что там дальше...
Да-да, я помню, простите, мастер. Когда приблизилась четвёртая ночь ожидания, в нашу таверну прибыли новые постояльцы. О, это были любопытные гости! Не нам, бродягам чета. Первым, откинув в сторону занавешивавшую проход коровью шкуру, внутрь шагнул мужчина лет пятидесяти. Суровый, подчёркнуто хмурый, с изрезанным старыми шрамами лицом. В лёгкой, удобной в дальней дороге кольчуге, остроконечном шлеме... Похож на старого вояку, знаете, из тех что тренируют новобранцев, гоняя их вокруг городской площади. Надёжный, опытный боец, никогда не улыбающийся на людях. За ним вошёл молодой парень в дорогой одежде. С перстнями, с украшениями на одежде... Так одеваются отпрыски благородных родов самого высокого полёта. Юный баронет, не меньше. А с ним - пожилой воспитатель. Чопорный и надменный, но наверняка знающий своё дело. Обучает манерам, этикету и чему-нибудь совершенно ненужному, приглядывает чтобы сын не опорочил имя отца.
Да-да, совершенно верно. Они, как и я, искали Храм. Погода в горах, по их словам, улучшилась, посему почтенным путникам не терпелось найти проводника чтобы утром, не теряя времени, отправиться в путь. А пока им хотелось горячего мяса и свободную клетушку в задней комнате.
Видимо услышав о поисках проводника, к путникам за стол подсела девушка. Судя по одежде, из местных. Признаюсь вам честно, мастер, я по началу не обратил на неё внимания, будучи занят, вот как сейчас, каким-то повествованием. Ведь мне надо было платить за кров и пищу, для чего приходилось развлекать посетителей таверны, рассказывая по много историй за день.
Только спустя какое-то время, отдыхая с кружкой горячего мёда, я стал прислушиваться к происходящему неподалёку. А там, судя по всему, шёл диспут, и очень обидно было что я упустил его начало. Спорили девушка и воспитатель, молодой господин с интересом наблюдал за спором, а их охраннику, кажется, совершенно не было дела до происходящего.
"Человека можно научить тому что он не умел, - говорила девушка, - но нельзя изменить его суть. Обезьяна не сможет научить орла и дельфина лазать по деревьям, сколько бы она не пыталась и как бы сильно им самим этого не хотелось. Однако орёл когда-нибудь научится летать и доберётся до вершины дерева сам, своим путём. А дельфину там и вовсе нечего делать, он никогда не окажется на вершине дерева, зато достигнет неведомых другим морских глубин". После она обратилась напрямую юноше: "Хочешь ли ты учиться лазать по деревьям, зная что не приспособлен к этому?"
Да, так и сказала. Гневался воспитатель изрядно, это точно. Приказал прогнать девчонку. Впрочем, она и сама не собиралась задерживаться. Кажется, она и в таверну зашла просто так, из любопытства. Возможно, жила где-то неподалёку, вещей-то у неё никаких с собой не было. Как появилась, так и пропала.
Что? О, это мне неизвестно, ведь утром я всё-таки пошёл искать храм. Он стоял там, на самой границе снегов, окружённый белыми вершинами. Мимо проплывали облака, и стояла абсолютная, удивительная тишина. Старые, сложенные из крупных валунов стены, увитые редкими нитями плюща, растрескавшиеся но плотно закрытые деревянные ворота, несколько виднеющихся черепичных крыш - вот что я увидел.
Рядом с тропой, извиваясь меж камней, бежал ручей. Я глотнул из него хрустальной воды и сел прямо под стеной, на склоне, глядя на зеленеющую далеко внизу долину. А когда поднялся ветер, когда я услышал о чём он рассказывает, касаясь древних камней, то встал и отправился в обратный путь.
Внутрь? Нет, мастер, не пытался. Да и ни к чему мне это, я шёл вовсе не за тем.