Когда «низы не хотят»…
Что Людовик XVI мог бы подсказать сегодняшней российской власти
«Благодарность - привилегия высших сословий. История учит: низшие умеют лишь хотеть, брать и снова желать - большего. Но не приведи Господь последовать за желаниями низших», - писал французский экономист и философ Тюрго, предостерегая своего правителя. Но этот правитель пошёл по другому пути. Он создавал новые органы управления, соглашался с реформами, назначал новых министров, преследовал проворовавшихся, терпел армию обнаглевших писак, оскорбляющих его и его близких…
Он показывал пример трудолюбия и воздержания, а если требовалось, то твёрдости и воли. Всегда сам проводил важные заседания, встречи с министрами и генералами, внимательно слушал, последнее слово оставляя за собой.
Он являл собою пример неприхотливости и не строил для себя новых дворцов, не отделывал покоев, не скупал драгоценности и произведения искусства.
Он умел и много работал руками, и всегда сам убирал за собой в мастерских, сам трудился с садовниками, косил траву, подстригал кусты.
Он умел говорить с людьми разных слоев и сословий, и никогда не чуждался такого общения. И строго наказывал тех министров и даже членов своей семьи, кто позволял себе небрежные, непродуманные высказывания по отношению к простолюдинам, - особенно если это были слова лица, наделённого властью, и если задевали они то, что он называл «честью простолюдина».
Было у него два серьезных недостатка. Первый - некая внешняя податливость. Однако при близком знакомстве становилось очевидно: он, скорее, играет в эту «мягкость», да и то лишь в мелочах. Второй недостаток, который он сам признавал за собой - отсутствие глубокого, разностороннего образования. Но он был умён, и знал, как справиться с тем, что не в состоянии исправить. Он изживал из управления государством людей, которые, подобно ему самому, не получили должного образования и воспитания, и заменял их профессионалами или же личностями самобытными, оригинальными, способными на неординарные решения. Он словно предчувствовал, что такие решения грядут, потому что иначе - конец всему. Государству. Ему. Его семье. Конец тому миру, который он ещё надеялся сохранить.
...Я решила написать о личности и главной ошибке, совершённой королем Людовиком XVI, в связи с недавней новостью: российская власть что-то пробормотала о грядущей коренной реформе ЖКХ в плане снижения тарифов в два раза. Перед этим появлялись и другие заявления о различных «послаблениях» для народа. Видимо, власть надеется, что массы это оценят. Людовик XVI в конце своего правления делал то же самое. Под напором народного негодования он постепенно ослаблял тиски, в которые зажал Францию король-солнце Людовик XIV, сказавший о себе: «Государство - это я».
Но власть вечно прогуливает уроки истории…
Началом Великой французской революции почти единодушно признан не хрестоматийный штурм Бастилии 14 июля 1789-го, а цепочка событий 1788 года - от засухи и чудовищного града, убившего остатки урожая и мелкую крестьянскую живность, до нерешительности одного человека. Нет, не короля, а финансиста - Жака Неккера, королевского контролёра финансов, которому ещё доверяли в народе, но люто ненавидели в среде аристократии и духовенства.
Именно Неккер в паре с Людовиком XVI и начал цепочку послаблений. Одно из них - согласие созвать Генеральные штаты - было для монархии просто губительным. Хотя Генеральные штаты созывались и в прежние века, но тогда централизованное государство во Франции только крепло. В состоянии же Франции на конец XVIII века это было, как если бы сейчас российская власть согласилась провести референдум о согласии или несогласии народа с современным общественным строем.
Неккер ещё и настоял на том, чтобы «третье сословие» было представлено в двойном числе против двух первых - духовенства и дворянства.
Разжав тиски абсолютизма даже таким половинчатым способом, монарх и его министр сделали то, что сам Неккер назвал «пробуждением джина». Теперь оставалось последнее: проснувшегося мятежного духа нужно было выпустить на свет Божий, то есть, согласиться на последнее «послабление» - сделать голосование не сословным, а поголовным. В ситуации 1788-1789 годов во Франции это было, как если бы сейчас провести общероссийский референдум без «посредников» в виде непрозрачных избирательных структур, а устроить голосование на заводах, фабриках, научных институтах и шахтах. Напрямую, без участия власти. Результат предсказуем.
Предсказуемым и очевидным был результат согласия на поголовное голосование и Людовику XVI, и самому Неккеру. Это был бы последний шаг к революции, который сама же власть и совершит...
«Ваше величество, зажать в железный кулак всё, что ещё Вам предано или отпустить всё. Самый худший путь - уступки и послабления... Но мы пошли по нему… И мы зашли слишком далеко. Дальше тишина», - эти слова Жака Неккера объясняют не только его понимание революционной ситуации, но и решение не соглашаться на поголовное голосование. Для Неккера, как и для Людовика XVI, перемена общественного строя означала бы личный крах. В новом мире места им не было…
«Вы лучший из королей, которых знала Франция. Вы слишком хороши для этой всбесившейся толпы, именуемой народом и заслуживающей лишь картечи», - писал герцог Брауншвейгский Людовику XVI весной 1792 года.
Ответ Людовика был следующим:
«Вопрос уже не в том, хорош я или плох, и хотят ли они другого короля… Если бы народ хотел другого короля, то помогла бы картечь. Но народ не хочет другого короля - народ не хочет короля. Этого положения пушками не исправить…»
Ленинское «низы не хотят, а верхи не могут» в предреволюционной Франции очень напоминает наши дни в России.
Но власть вечно прогуливает уроки истории...
Елена Съянова