Бокль
Удивительно архетипичен для нового времени, английского нового времени. Холодно-добродетельная жизнь, отданная ученым занятиям. Никогда не работал - всю жизнь посвятил написанию своего труда. Неустанное самообразование - и спокойная жизнь рантье. Полагал необходимым изучать историю, как и прочие науки, познавая твердо установленные факты, а не метафизические домыслы. Однако отдельными фактами не интересовался - факты ему нужны для статистики, позволяющей вскрыть истинные законы истории (сейчас бы сказали - скорее, социологии). Тут у него следует обязательный пассаж по поводу мощи математических методов. Однако фактов для статистики не хватает, и вместо подтвержденных закономерностей, под теми же лозунгами эмпиризма и математизации, выступают гипотезы - а попросту предрассудки, ходячие идеи, свойственные ближнему кругу, месту, времени.
И на этом сером фоне - удивительная тяга на восток. Мечта - Дамаск, далекий, романтичный, таинственный. Все, чего не хватало в чувстве и мировоззрении - выбрасывается в пространство, далеко на восток, в мечту о Дамаске. И он, уже больной, отправился в путешествие - и умер в 41 год в Дамаске.
Просто песня, как четко читается, а ведь, считай, едва не первая история цивилизации - после Гердера. Потом Данилевский, Шпенглер, Тойнби, Мак-Нил...
Леонтьев о Герцене: "Герцену... претил самый образ этой средней европейской фигуры в цилиндре и сюртучной паре, мелкодостойной, настойчивой, трудолюбивой, самодовольной, по-своему, пожалуй, и стоической и во многих случаях несомненно честной, но не носящей в себе другого идеала, кроме претворения всех и вся в нечто себе подобное"
Конечно, не о Бокле, а о среднем европейце, но...
Кстати - портрет очень удачный. Это ведь еще лучший cлучай. А что надо добавить, чтобы получился сегодняшний? Разумеется, можно сказать, что нет уже той точки зрения - нет герценов и леонтьевых... а те, что есть, даже не однофамильцы. Но если представить себе, что на современность смотрят теми глазами - добавить, кажется, надо немногое. Разве что к характеристикам трудолюбия и мелкодостойности, "рабочим добродетелям", надо прибавить еще то, как этот господин развлекается. Без образа развлечения сегодняшний средний немыслим. Что уж там - горные лыжи, или осмотр Луксора, или еще какая радость - это другое дело. То есть эта стоическая мелкодостойная фигура еще и пожить любит. Что, конечно, замечательно.
И на этом сером фоне - удивительная тяга на восток. Мечта - Дамаск, далекий, романтичный, таинственный. Все, чего не хватало в чувстве и мировоззрении - выбрасывается в пространство, далеко на восток, в мечту о Дамаске. И он, уже больной, отправился в путешествие - и умер в 41 год в Дамаске.
Просто песня, как четко читается, а ведь, считай, едва не первая история цивилизации - после Гердера. Потом Данилевский, Шпенглер, Тойнби, Мак-Нил...
Леонтьев о Герцене: "Герцену... претил самый образ этой средней европейской фигуры в цилиндре и сюртучной паре, мелкодостойной, настойчивой, трудолюбивой, самодовольной, по-своему, пожалуй, и стоической и во многих случаях несомненно честной, но не носящей в себе другого идеала, кроме претворения всех и вся в нечто себе подобное"
Конечно, не о Бокле, а о среднем европейце, но...
Кстати - портрет очень удачный. Это ведь еще лучший cлучай. А что надо добавить, чтобы получился сегодняшний? Разумеется, можно сказать, что нет уже той точки зрения - нет герценов и леонтьевых... а те, что есть, даже не однофамильцы. Но если представить себе, что на современность смотрят теми глазами - добавить, кажется, надо немногое. Разве что к характеристикам трудолюбия и мелкодостойности, "рабочим добродетелям", надо прибавить еще то, как этот господин развлекается. Без образа развлечения сегодняшний средний немыслим. Что уж там - горные лыжи, или осмотр Луксора, или еще какая радость - это другое дело. То есть эта стоическая мелкодостойная фигура еще и пожить любит. Что, конечно, замечательно.