Герберт Хан. Оружейный мастер (5)
"Это к лучшему", сказала на другой день женщина, стоя у тела своего мужа, сказала и выпрямилась. "Да, это к лучшему", - ответил оружейный мастер, - "и ты поистине будешь утешена". И он вышел посмотреть на озеро, оно стало почти прозрачно-голубым. На берегу его нога наткнулась на какую-то странную вещь. Он поднял ее: это был молоток без ручки. Он был изготовлен из железа, незнакомого оружейному мастеру. "В каком горне его прокалили?" - удивленно спрашивал он себя. Он стал сейчас же подыскивать ручку. И вот оказалось, что последняя сломанная удочка рыбака как раз подходила к отверстию. Он взял этот странный молоток, сказал жене рыбака, что она должна все только приготовить к погребению рыбака, а уплатит за все он сам, и затем он поспешно пошел по дороге к королевскому замку. Час уже настал.
С раннего утра распространилась весть о странном превращении озера. Но когда об этом известии доложили королевской дочери, она только кивнула. Она всю ночь стояла у окна и смотрела в небо. Она надела свое самое простое платье и не захотела никаких украшений. Она была бледна и порывисто дышала, но все же твердым шагом прошла в залу. Там собрались все царедворцы, а во главе их самые знатные вельможи. Торжественная тишина была в зале. Едва дышали. Некоторые даже закрыли глаза. И не только из-за необычайного блеска алмазов. А во дворе замка и перед ним были шум и волнение. Тысячи людей пришли, чтобы сразу узнать об исходе третьего испытания.
Когда оружейный мастер появился, то весь народ в смущении отступил назад. Образовалась широкая улица. И стало совсем тихо, хотя каждый перегибался через другого, чтобы посмотреть, и когда оружейный мастер проходил, вокруг были шум и волнение. А он шел как бы в сопровождении невидимой свиты, не отрывая взора от замк. Молот он спрятал под платье.
Его торжественно встретили у дверей алмазной залы. Он сказал: "У меня нет алмазов. Я пришел так, как я есть". Хотя он говорил не громко, его услышали все, бывшие в зале. У всех подкосились ноги. А королевская дочь подперла рукой голову.
Спокойно вышел оружейный мастер и встал посреди залы. Он вынул свой молот и легонько ударил им об пол. И раскололся алмаз по имени "Колун" и треснул наследственный перстень королевства. А все другие камни изменились. Темные стали прозрачными, светлые начали светиться из глубины.
Все встали. Самый старый вельможа скрестил руки на груди и сказал: "Наследственный перстень раскололся. Отныне королевство уже не будет переходить по наследству". И он приветствовал нового короля, посланного небом. Один за другим приветствовали и царедворцы, а потом они радостно покидали залу. Но старейший вельможа, прежде чем уйти, взял за руку оружейного мастера, подвел его к королевской дочери и сказал: "Она - твоя. Он - твой".
И снова стало в зале совсем тихо.
А на дворе поднялось ликование. Оно пошло, побежало по всей стране и далеко за пределы королевства.
Двое остались в зале. Много могли они сказать друг другу. Но всего этого нельзя было выговорить. Они долго молчали. А оружейный мастер еще хорошенько не знал, кем он был: кузнецом или уже королем. Кроме того, его заботило все, пережитое вчера. Он не понимал еще, как ему растить почку, распустившуюся для него на дереве судьбы. Наконец он нежно взял королевскую дочь за руку и сказал: "Моя. Нет, не моя. Кто посмеет обладать другим человеком. Я люблю тебя и потому ты будешь свободной. Позволь мне быть спутником, тебя охраняющим. И я разобью камни, которые положит мрак на твоей дороге". Она ответила только: "Спасибо". Но в этом слове была несказанная святость. Это был вздох трех горьких ночей. Потом нежно повела она его в угол зала. Там в искусной деревянной раме висел портрет молодой женщины, похожей на ангела. При виде ее ему захотелось молиться. И она сказала: "Это портрет моей матери. Такой я храню ее в моем сердце. Посмотри, я говорила с этим портретом немыми словами, произнесенные вслух они были бы осквернены. Мне много надо было спрашивать в последнее время". "Перед этим портретом я хочу тебя о чем-то попросить. Исполнишь ли ты мою просьбу?" "да, - ответил он, - каждую, в духе тобой произнесенную просьбу". "Тогда, - и голос ее задрожал, - пусть наша свадьба будет еще не сейчас. Если ты меня любишь, позволь мне подождать еще короткое время. Может быть, только до полнолуния".
Он стиснул губы. Он почувствовал боль. Но словно она была не его собственной. Но все же он бодро сказал: "Хорошо. Но помолвку-то мы можем отпраздновать?" Она опять вздохнула: "Да", - и ласково и тихо сказала она, - "Помолвку мы можем отпраздновать". "Так, - опять сказал он, - а в промежутке я займусь моим ремеслом. Мне хочется поколотить новым молотком". Она улыбнулась. "Только, - сказал он, - раньше мне надо выполнить один долг." И он расказал ей о том, что вчера случилось с ним у будных рыбаков и о том, что он должен позаботиться о погребении. "У меня не хватает благодарности. Я не знаю, что со мной происходит со вчерашнего дня. Я смотрю иными глазами. Я слышу иными ушами. В моем сердце бьется новое сердце. Я думаю, что я теперь начинаю делаться настоящим человеком".
_________________
потом, потом...
С раннего утра распространилась весть о странном превращении озера. Но когда об этом известии доложили королевской дочери, она только кивнула. Она всю ночь стояла у окна и смотрела в небо. Она надела свое самое простое платье и не захотела никаких украшений. Она была бледна и порывисто дышала, но все же твердым шагом прошла в залу. Там собрались все царедворцы, а во главе их самые знатные вельможи. Торжественная тишина была в зале. Едва дышали. Некоторые даже закрыли глаза. И не только из-за необычайного блеска алмазов. А во дворе замка и перед ним были шум и волнение. Тысячи людей пришли, чтобы сразу узнать об исходе третьего испытания.
Когда оружейный мастер появился, то весь народ в смущении отступил назад. Образовалась широкая улица. И стало совсем тихо, хотя каждый перегибался через другого, чтобы посмотреть, и когда оружейный мастер проходил, вокруг были шум и волнение. А он шел как бы в сопровождении невидимой свиты, не отрывая взора от замк. Молот он спрятал под платье.
Его торжественно встретили у дверей алмазной залы. Он сказал: "У меня нет алмазов. Я пришел так, как я есть". Хотя он говорил не громко, его услышали все, бывшие в зале. У всех подкосились ноги. А королевская дочь подперла рукой голову.
Спокойно вышел оружейный мастер и встал посреди залы. Он вынул свой молот и легонько ударил им об пол. И раскололся алмаз по имени "Колун" и треснул наследственный перстень королевства. А все другие камни изменились. Темные стали прозрачными, светлые начали светиться из глубины.
Все встали. Самый старый вельможа скрестил руки на груди и сказал: "Наследственный перстень раскололся. Отныне королевство уже не будет переходить по наследству". И он приветствовал нового короля, посланного небом. Один за другим приветствовали и царедворцы, а потом они радостно покидали залу. Но старейший вельможа, прежде чем уйти, взял за руку оружейного мастера, подвел его к королевской дочери и сказал: "Она - твоя. Он - твой".
И снова стало в зале совсем тихо.
А на дворе поднялось ликование. Оно пошло, побежало по всей стране и далеко за пределы королевства.
Двое остались в зале. Много могли они сказать друг другу. Но всего этого нельзя было выговорить. Они долго молчали. А оружейный мастер еще хорошенько не знал, кем он был: кузнецом или уже королем. Кроме того, его заботило все, пережитое вчера. Он не понимал еще, как ему растить почку, распустившуюся для него на дереве судьбы. Наконец он нежно взял королевскую дочь за руку и сказал: "Моя. Нет, не моя. Кто посмеет обладать другим человеком. Я люблю тебя и потому ты будешь свободной. Позволь мне быть спутником, тебя охраняющим. И я разобью камни, которые положит мрак на твоей дороге". Она ответила только: "Спасибо". Но в этом слове была несказанная святость. Это был вздох трех горьких ночей. Потом нежно повела она его в угол зала. Там в искусной деревянной раме висел портрет молодой женщины, похожей на ангела. При виде ее ему захотелось молиться. И она сказала: "Это портрет моей матери. Такой я храню ее в моем сердце. Посмотри, я говорила с этим портретом немыми словами, произнесенные вслух они были бы осквернены. Мне много надо было спрашивать в последнее время". "Перед этим портретом я хочу тебя о чем-то попросить. Исполнишь ли ты мою просьбу?" "да, - ответил он, - каждую, в духе тобой произнесенную просьбу". "Тогда, - и голос ее задрожал, - пусть наша свадьба будет еще не сейчас. Если ты меня любишь, позволь мне подождать еще короткое время. Может быть, только до полнолуния".
Он стиснул губы. Он почувствовал боль. Но словно она была не его собственной. Но все же он бодро сказал: "Хорошо. Но помолвку-то мы можем отпраздновать?" Она опять вздохнула: "Да", - и ласково и тихо сказала она, - "Помолвку мы можем отпраздновать". "Так, - опять сказал он, - а в промежутке я займусь моим ремеслом. Мне хочется поколотить новым молотком". Она улыбнулась. "Только, - сказал он, - раньше мне надо выполнить один долг." И он расказал ей о том, что вчера случилось с ним у будных рыбаков и о том, что он должен позаботиться о погребении. "У меня не хватает благодарности. Я не знаю, что со мной происходит со вчерашнего дня. Я смотрю иными глазами. Я слышу иными ушами. В моем сердце бьется новое сердце. Я думаю, что я теперь начинаю делаться настоящим человеком".
_________________
потом, потом...