Татьянин день
Я так считаю - раз праздник есть повтор, то и приветствовать его нужно традиционно. Если на 8 марта поздравлять с 23 февраля, нехорошо будет. Надо - чтобы меня правильно поняли - именно с марта-восьмым. Поэтому помещаю текст о праздновании татьянина дня, который уже был ранее (давно) запощен, но ему следует быть также и сегодня.
"До революции в Зоологическом музее Московского университета практиковался следующий обряд. Во время студенческих празднеств, а именно - на Татьянин день, студенты и оставленные для подготовки к профессорскому званию вместе с примкнувшими к ним приват-доцентами прыгали через чучело носорога. Он и сейчас стоит в музее, этот носорог. Перепрыгнуть его - в длину, разумеется - дело, достойное приват-доцента. Причем на завершающей стадии прыжка у этого животного по умыслу природы растет рог. Легенда гласит, что в давние времена знаменитый профессор Г.А. Кожевников, тогда еще студент, вместе с приятелями прыгал через носорога и по неловкости зацепился штанами за рог. Неудачливый Кожевников вынужденно сел со всего маху носорогу на голову. Его чувства остались невоспетыми, и зоологическая мысль сообщает об этом только то, что плотный Кожевников этим скачком оторвал носорогу голову, так что пришлось ее тщательно приделывать обратно.
Носорог, тем самым, вынужденно вышел в ремонт, но продолжать славные традиции было необходимо. Козлом отпущения стал теперь бегемот - опять же, то самое чучело бегемота, которое стоит в Зоологическом музее. Через него начали прыгать еще до революции, как явствует из вышеизложенного.
При описании обряда следует обратиться к письменным источникам. История донесла до нас такое воспоминание, относящееся к 1940-ым гг. Вот как описывает В.А. Свешников один из обрядов: «Татьянин день на Биофаке МГУ проходил очень шумно и весело, а порой даже бурно. ... После завершения песенного репертуара начиналось самое главное ритуальное действие. Сергей Дмитриевич Юдинцев под хихиканье студентов трожественно обращался к директору Зоологического музея профессору Сергею Сергеевичу Турову за разрешением выдвинуть на середину вестибюля чучело гиппопотама, которое в наше время стояло в углу вестибюля... Сергей Сергеевич объяснял, что гиппопотам - музейный экземпляр, и трогать чучело он никому не позволит. Тогда к просьбе декана присоединялись профессора, заведующие кафедрами, а за ними студенты. Вестибюль наполнялся шумом, который усиливался превосходной акустикой. Наконец, директор Зоологического музея уступал настойчивым просьбам и давал разрешение, чтобы бегемота выдвинули на середину. Когда чучело устанавливалось посредине вестибюля, наступала гробовая тишина, которая предвещала недоброе для бегемота и для Сергея Сергеевича Турова. В этот момент декан факультета торжественно предоставлял право первого прыжка через чучело бегемота Сергею Сергеевичу, напоминая ему, что это право принадлежит директору музея по старой традиции. И Сергею Сергеевичу ничего не оставалось, как согласиться на этот рискованный шаг. Комичность положения состояла в том, что Сергей Сергеевич Туров был небольшого роста, толстоват и с короткими ногами и руками. Тогда как чучело бегемота было высоким и стояло на подставке. Отказываться было поздно и невозможно. Сергей Сергеевич разбегался и под громовой хохот студентов, преподавателей и профессоров, едва подпрыгнув, всегда оказывался у хвоста гиппопотама. Декан факультета Сергей Дмитриевич Юдинцев был ненамного выше С.С. Турова и у хвоста бегемота его постигала та же участь. После этого по традиции наступала очередь Георгия Васильевича Никольского, которого студенты между собой называли длинный за его рост и длинные ноги. Рост Г.В. Никольского равнялся 2 метрам и 20 сантиметрам. Георгий Васильевич, полный достоинства, медленно подходил к бегемоту и под шорох изумления студентов медленно, шаг за шагом, пропускал бегемота между своими ногами. Из числа студентов лишь немногим директор музея разрешал попытаться прыгнуть через бегемота, опасаясь, что в азарте соревнования студенты оторвут бегемоту уши...».
Главный герой этого повествования - речь, разумеется, о бегемоте, - до сих пор находится в Зоомузее и несет службу. Но по старости лет чучело стоит уже не в вестибюле, а в зале, в стеклянном саркофаге, и я могу поклясться, что ни в Татьянин день, ни в новогоднюю ночь никто через него не прыгает.
"До революции в Зоологическом музее Московского университета практиковался следующий обряд. Во время студенческих празднеств, а именно - на Татьянин день, студенты и оставленные для подготовки к профессорскому званию вместе с примкнувшими к ним приват-доцентами прыгали через чучело носорога. Он и сейчас стоит в музее, этот носорог. Перепрыгнуть его - в длину, разумеется - дело, достойное приват-доцента. Причем на завершающей стадии прыжка у этого животного по умыслу природы растет рог. Легенда гласит, что в давние времена знаменитый профессор Г.А. Кожевников, тогда еще студент, вместе с приятелями прыгал через носорога и по неловкости зацепился штанами за рог. Неудачливый Кожевников вынужденно сел со всего маху носорогу на голову. Его чувства остались невоспетыми, и зоологическая мысль сообщает об этом только то, что плотный Кожевников этим скачком оторвал носорогу голову, так что пришлось ее тщательно приделывать обратно.
Носорог, тем самым, вынужденно вышел в ремонт, но продолжать славные традиции было необходимо. Козлом отпущения стал теперь бегемот - опять же, то самое чучело бегемота, которое стоит в Зоологическом музее. Через него начали прыгать еще до революции, как явствует из вышеизложенного.
При описании обряда следует обратиться к письменным источникам. История донесла до нас такое воспоминание, относящееся к 1940-ым гг. Вот как описывает В.А. Свешников один из обрядов: «Татьянин день на Биофаке МГУ проходил очень шумно и весело, а порой даже бурно. ... После завершения песенного репертуара начиналось самое главное ритуальное действие. Сергей Дмитриевич Юдинцев под хихиканье студентов трожественно обращался к директору Зоологического музея профессору Сергею Сергеевичу Турову за разрешением выдвинуть на середину вестибюля чучело гиппопотама, которое в наше время стояло в углу вестибюля... Сергей Сергеевич объяснял, что гиппопотам - музейный экземпляр, и трогать чучело он никому не позволит. Тогда к просьбе декана присоединялись профессора, заведующие кафедрами, а за ними студенты. Вестибюль наполнялся шумом, который усиливался превосходной акустикой. Наконец, директор Зоологического музея уступал настойчивым просьбам и давал разрешение, чтобы бегемота выдвинули на середину. Когда чучело устанавливалось посредине вестибюля, наступала гробовая тишина, которая предвещала недоброе для бегемота и для Сергея Сергеевича Турова. В этот момент декан факультета торжественно предоставлял право первого прыжка через чучело бегемота Сергею Сергеевичу, напоминая ему, что это право принадлежит директору музея по старой традиции. И Сергею Сергеевичу ничего не оставалось, как согласиться на этот рискованный шаг. Комичность положения состояла в том, что Сергей Сергеевич Туров был небольшого роста, толстоват и с короткими ногами и руками. Тогда как чучело бегемота было высоким и стояло на подставке. Отказываться было поздно и невозможно. Сергей Сергеевич разбегался и под громовой хохот студентов, преподавателей и профессоров, едва подпрыгнув, всегда оказывался у хвоста гиппопотама. Декан факультета Сергей Дмитриевич Юдинцев был ненамного выше С.С. Турова и у хвоста бегемота его постигала та же участь. После этого по традиции наступала очередь Георгия Васильевича Никольского, которого студенты между собой называли длинный за его рост и длинные ноги. Рост Г.В. Никольского равнялся 2 метрам и 20 сантиметрам. Георгий Васильевич, полный достоинства, медленно подходил к бегемоту и под шорох изумления студентов медленно, шаг за шагом, пропускал бегемота между своими ногами. Из числа студентов лишь немногим директор музея разрешал попытаться прыгнуть через бегемота, опасаясь, что в азарте соревнования студенты оторвут бегемоту уши...».
Главный герой этого повествования - речь, разумеется, о бегемоте, - до сих пор находится в Зоомузее и несет службу. Но по старости лет чучело стоит уже не в вестибюле, а в зале, в стеклянном саркофаге, и я могу поклясться, что ни в Татьянин день, ни в новогоднюю ночь никто через него не прыгает.