прежде и потом
Баланс, попытка сведения восьмидесятых и двухтысячных. Только по параметрам обыденности, без политики
Город стал много чище и красивее. Исчезла специфическая убогость, которая очень ощутимо давила в социалистические времена. Вечная повсеместная грязь, обломанность, обшарпанность, разрытость и неухоженность. Не то чтобы некуда расти, но стало лучше.
Общественный транспорт стал разнообразнее и чуть-чуть удобнее. Но стали намного больше пробки. В целом, видимо - в минус.
Исчез дефицит вменяемых продуктов и очереди. Очереди постоянные, как въевшаяся грязь, везде хоть немного, хоть 15 минуточек. а постоять, а чуть что - 2, 3, 5 часов. Продукты много разнообразнее и лучше.
Зарабатывать деньги, видимо, легче. Прежде размеры дохода сильнее фиксировались. Хотя все равно это игры в бедность. Однако эти игры - пожалуй, пристойнее замаскированы, то есть то, что ты весьма беден, показывается в сравнении с действительно богатыми, а не в сравнении с нищими.
Подвижность много выше, и внутри страны, и вовне. Для многих это - путешествия - стали обыденностью, а раньше - не были. Новое поле обыденности возникло. Такие вещи следует ценить.
Доля лжи осталась прежней, перелившись с одного бока на другой. Из "политики", которой нельзя было заниматься, в обыденные отношения по поводу работы и денег. Может быть, это более терпимая ситуация. Но тем самым доля лжи в обыденной жизни возросла. В этом смысле современное общество - более лживое, чем социалистическое, на обыденном уровне, и много более откровенное на официозном.
Пожалуй, коллективизм сменился корпоративом. То, что раньше делали омерзительные первомайские демонстрации, теперь выполняется не менее омерзительными корпоративными вечеринками. Но в целом возможностей для проявления индивидуальной жизни стало больше. В плюс.
Не скажу, что раньше, мол, в науку тянулись, а теперь в низкий бизнес. Это - общественные моды, и потому в них нет этичного: быть ученым, потому что это модно, ничуть не хорошо. Но интеллектуальный фон стал жиже. Все же ощущается, видимо. большое число уехавших и падение культуры. Культурная жизнь стала на несколько порядков разнообразнее - и беднее. Сложные интеллектуальные фигуры выполняются намного реже. И в целом, как жизнь в общем своем рисунке обыденности определялась очень большими массами мещанства, так и определяется. Пожалуй, так на так - по культуре изменилось очень многое, хотя в целом серятина как была, так и есть, только причины поменялись. Тогда искусственно создавали серый фон, заглушая ярких людей, теперь нечего глушить - люди сами справляются, выделяя серость с достаточных масштабах.
Пожалуй, стало труднее быть индивидуальным - настолько же, насколько стало легче быть индивидуалистом. Прежде фон был очень серый, и кому на роду написано выбиваться из фона, были ярче, хоть им было труднее. Среда была отвратительная, и многие отвращались от нее, становясь похожи на людей. Сейчас среда поглотительная, пестрая, так что люди не столько делают себя, сколько ищут фон одного с ними цвета. То есть теперь надо сильнее волю иметь, более сильные внутренние побудительные мотивы. То, что помогала сделать тогдашняя убогость, мешает сделать сегодняшняя пестрина.
Неравенство стало сильнее. В результате порвался прежде единый пласт обыденности - возможность некоторого разговора среди людей разных слоев. Большинство людей этого не замечает или может не замечать, общаясь внутри слоя - но это сокращение, выпадение сегмента обыденности, о таком следует сожалеть. Некоторое единство было разрушено, которое проще всего описать не как социальное единство, а единство языка. Хотя это же можно описать как увеличение возможного числа социальных траекторий. Так что - каждый стал социально беднее, а все вместе приобрели больше возможностей.
----
Еще?
Город стал много чище и красивее. Исчезла специфическая убогость, которая очень ощутимо давила в социалистические времена. Вечная повсеместная грязь, обломанность, обшарпанность, разрытость и неухоженность. Не то чтобы некуда расти, но стало лучше.
Общественный транспорт стал разнообразнее и чуть-чуть удобнее. Но стали намного больше пробки. В целом, видимо - в минус.
Исчез дефицит вменяемых продуктов и очереди. Очереди постоянные, как въевшаяся грязь, везде хоть немного, хоть 15 минуточек. а постоять, а чуть что - 2, 3, 5 часов. Продукты много разнообразнее и лучше.
Зарабатывать деньги, видимо, легче. Прежде размеры дохода сильнее фиксировались. Хотя все равно это игры в бедность. Однако эти игры - пожалуй, пристойнее замаскированы, то есть то, что ты весьма беден, показывается в сравнении с действительно богатыми, а не в сравнении с нищими.
Подвижность много выше, и внутри страны, и вовне. Для многих это - путешествия - стали обыденностью, а раньше - не были. Новое поле обыденности возникло. Такие вещи следует ценить.
Доля лжи осталась прежней, перелившись с одного бока на другой. Из "политики", которой нельзя было заниматься, в обыденные отношения по поводу работы и денег. Может быть, это более терпимая ситуация. Но тем самым доля лжи в обыденной жизни возросла. В этом смысле современное общество - более лживое, чем социалистическое, на обыденном уровне, и много более откровенное на официозном.
Пожалуй, коллективизм сменился корпоративом. То, что раньше делали омерзительные первомайские демонстрации, теперь выполняется не менее омерзительными корпоративными вечеринками. Но в целом возможностей для проявления индивидуальной жизни стало больше. В плюс.
Не скажу, что раньше, мол, в науку тянулись, а теперь в низкий бизнес. Это - общественные моды, и потому в них нет этичного: быть ученым, потому что это модно, ничуть не хорошо. Но интеллектуальный фон стал жиже. Все же ощущается, видимо. большое число уехавших и падение культуры. Культурная жизнь стала на несколько порядков разнообразнее - и беднее. Сложные интеллектуальные фигуры выполняются намного реже. И в целом, как жизнь в общем своем рисунке обыденности определялась очень большими массами мещанства, так и определяется. Пожалуй, так на так - по культуре изменилось очень многое, хотя в целом серятина как была, так и есть, только причины поменялись. Тогда искусственно создавали серый фон, заглушая ярких людей, теперь нечего глушить - люди сами справляются, выделяя серость с достаточных масштабах.
Пожалуй, стало труднее быть индивидуальным - настолько же, насколько стало легче быть индивидуалистом. Прежде фон был очень серый, и кому на роду написано выбиваться из фона, были ярче, хоть им было труднее. Среда была отвратительная, и многие отвращались от нее, становясь похожи на людей. Сейчас среда поглотительная, пестрая, так что люди не столько делают себя, сколько ищут фон одного с ними цвета. То есть теперь надо сильнее волю иметь, более сильные внутренние побудительные мотивы. То, что помогала сделать тогдашняя убогость, мешает сделать сегодняшняя пестрина.
Неравенство стало сильнее. В результате порвался прежде единый пласт обыденности - возможность некоторого разговора среди людей разных слоев. Большинство людей этого не замечает или может не замечать, общаясь внутри слоя - но это сокращение, выпадение сегмента обыденности, о таком следует сожалеть. Некоторое единство было разрушено, которое проще всего описать не как социальное единство, а единство языка. Хотя это же можно описать как увеличение возможного числа социальных траекторий. Так что - каждый стал социально беднее, а все вместе приобрели больше возможностей.
----
Еще?