А чуда я и не заметил
Был давеча на творческой встрече с кинорежиссёром Александром Прошкиным. Хотел подойти и поблагодарить за «Ломоносова», да не довелось: благодарность - дело почти интимное, а пробиваться сквозь окружение почитателей и выглядеть одним из многих категорически не хотелось.
А вот «Чудо», показанное в ходе встречи, огорчило. После «Ломоносова», который стал одним из моих любимых сериалов, и тем паче после классического «Холодного лета 53-го», смотреть было грустно и обидно.
Сюжет «основан на реальных событиях». Грязный рабочий городок, 1950-е. Трудовая девушка, не дождавшись на вечеринке своего парня Николая, начинает танцевать с иконой Николая Чудотворца - и каменеет. На четыре месяца.
В данном случае не так уж важно, было это чудо на самом деле или не было. Вопрос в том, что от фильма осталось чувство глубокого недоумения.
Девушка простояла четыре месяца. Что она вынесла из этого стояния, какое знание обрела? Какую задачу ставил перед ней режиссёр? Непонятно.
В первой сцене героиня басит и криво ухмыляется, но это всего лишь бледная копия Марфушеньки-душеньки из киносказки "Морозко". А в финале она просто молчит и смотрит, но с этой задачей, наверное, справился бы кто угодно.
Чувство недоумения усиливают персонажи, невесть для чего приплетённые к сюжету. Например, журналист Николай. Его играет Хабенский, и мы сразу понимаем, что без секса, а точнее без разговоров о нём тут не обойдётся.
Хабенский видит безбожницу и чего-то такое чувствует. Суть его переживаний не вполне ясна, но играет он старательно. Тяжело дышит, лезет в холодный душ и в медицинские справочники, смотрит со значением.
У Николая есть болезненная жена, и зрители сначала сочувствуют, ибо муж у неё - кобель, но потом выясняется, что она и сама кобелица. Эта трогательная сюжетная линия иссякает неожиданно, без морали и оргвыводов.
Священник (Виктор Шамиров). Сначала он симпатичен, ибо глаза у него большие, что как бы намекает на богатый внутренний мир, но потом оказывается, что он семейный деспот и тиран, и вообще ни разу не Пётр Мамонов.
Тиранит сына. Макает жену лицом в лохань с грязной мыльной водой - за накрашенные губы. Окаменевшая девушка действует на него удивительно: обморок, стакан пива с водкой - и бегство из города в кузове грузовика.
Надо сказать, было два интересных персонажа - редактор газеты (актёра не знаю) и ответственный по делам религии в исполнении Маковецкого. Правда, без лубочности не обошлось. Редактор южанин, потому импульсивен. А у Маковецкого искусственный глаз и вообще он втайне верует.
Апофеозом вампуки стало появление Хрущёва, который случайно оказался в городке и решил визитировать местную легенду. Человек он решительный. Дал Маковецкому в глаз, устроил диспут со священником, выступил перед народом, нашёл юного девственника, которому удалось взять икону из рук девушки, после чего её «отпустило».
Был ещё забавный момент, когда актёры-рабочие как бы били актёров-милиционеров. Вот он, смертоносный стиль «Мосфильма»: медленно тыкали кулаками мимо лица, нежно приподнимали и укладывали.
И всё. И больше ничего.
Хрущёв улетел, устало кряхтя. Пьяный батюшка уехал в кузове. Николай с женой распили бутыль шампанского, припоминая друг другу старые обиды. Девушку после оживления показывали врачам и пугали тюрьмой, а она смотрела вверх и упорно молчала.
Вопрос: что это было? И для чего это было?
А вот за «Ломоносова» Александру Анатольевичу - нижайший поклон и самая горячая благодарность! Смотрю и пересматриваю!