Самоописание
Вот вычитал в книге “Trotsky and the Jews” израильского историка Joseph Nevada (изд.: Jewish Publication Society of America, 1972).
Глава 1: Русская еврейская среда: инкубатор революции/.../
Стоит ли удивляться, что, когда в 1914 году вспыхнула Мировая война, русские евреи молились за поражение царя? Вот как об этом пишет один из свидетелей тех дней:
«Угнетенные еврейские массы, только что испытавшие горечь дела Бейлиса, преследуемые нескончаемым страхом перед погромами, с нетерпением ожидали поражения России в войне ... с Германией и Австрией, где евреи на протяжении десятилетий пользовались более или менее полным равноправием, и чьи народы не воспринимались нашими врагами» [L. Shapira, Ba-Kalahat ha-Rusit [ In the Russian caldron] ( Jerusalem, 1942), pp. 11, 15].
Можно уверено сказать, что в 1914 году подавляющее большинство мирового еврейства была настроено про-германски, не столько из-за любви к немцам, сколько из-за жгучей ненависти к царской России, столь жгучей, что все евреи скопом ходили под обвинением в шпионаже.
Отметим, что Троцкий в годы Первой Мировой войны тоже обвинялся в про-германских взглядах. Будучи в первые годы войны в Париже, он редактировал вместе с Мартовым антивоенную газету «Nashe Slovo» (Наше Слово). Когда немцы в мае 1915 года потопили огромный пассажирский лайнер «Лузитания», что вызвало бурю возмущения по всему миру, «Наше слово» даже не обмолвилось об этом событии.
Рассуждая о природной склонности русских евреев к про-германским настроениям, биограф Троцкого Зив выразил сомнение и в подлинности высокопарного интернационализма Троцкого:
«Каждым своим поступком он ясно выказывал более чем учтивую терпимость к «интернационалистским» симпатиям Вильгельма и его союзников ... даже [Лев] Дейч [ветеран еврейско-русских социал-демократов], находясь под впечатлением только что прочитанного свежего номера газеты Троцкого, не выдержал и взорвался однажды от негодования: «Если бы я лично не знал Троцкого, то у меня бы не осталось никаких сомнений в том, что он продался германскому правительству» [G. A. Ziv, Trotsky--Kharakteristika po Lichnym Vospominaniam/ NY, 1921, pp. 62-63]».
/.../
Февральская революция 1917 года и падение царизма оказало огромное влияние на русских евреев. Временное правительство одним махом упразднило все притеснения на почве религии и национальности. В принятом 20 марта 1917 года законе говорилось:
“Исходя из незыблемого убеждения, что в свободной стране все граждане должны быть равны перед законом и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения, Временное правительство постановило: Все установленные действующими узаконениями ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются”
Официальный вестник, опубликовавший данный закон, имел приложение, содержащее, напечатанный мелким шрифтом перечень отменённых законов и постановлений ограничивающих евреев. Этот обширный и вместительный перечень, просто упоминающий названия притеснительных указов без изложения подробностей, уже сам по себе наглядно показывает в каком неописуемом аду жили евреи в России сотни лет.
Падение царистского режима отозвалось и в сердцах зарубежных евреев. Ликующий заголовок в «Forward» от 16 марта 1917 года возвещал: «ЕВРЕЙСКИМ НЕПРИЯТНОСТЯМ КОНЕЦ; ПОЛНОПРАВИЕ ДЛЯ ВСЕХ УГНЕТЁННЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ; НОВЫЙ СВЕТ ВСТАЁТ НАД РОССИЕЙ». Среди части еврейских радикалов-эммигрантов возникло поветрие возвращаться в Россию.
Троцкий покинул Нью-Йорк 27 марта, накануне приняв участие в массовом митинге в Harlem River Park Casino. Там он просил одного из своих соратников: «Я хочу, чтобы вы организовали народ и продолжали его организовывать до тех пор, пока не сможете свергнуть это проклятое, гнилое, капиталистическое правительство этой страны» [из показаний Томаса тунни, полицейского инспектора департамента полиции Нью-Йорка на слушаниях подкомитета Юридического комитета Сената 45-го Конгресса США, с 11-го февраля по 10 марта 1919 года].
К сожалению, для перекрученного русско-еврейского ума Троцкого «весна» пришла слишком поздно. Вскормленный от рождения в ненависти к царизму, ему уже было мало простого равноправия. В сложившехся обстоятельствах он мог удовлетвориться лишь радикально-революционной сменой всего общественного устройства России.
/.../
Глава 1: Русская еврейская среда: инкубатор революции/.../
Стоит ли удивляться, что, когда в 1914 году вспыхнула Мировая война, русские евреи молились за поражение царя? Вот как об этом пишет один из свидетелей тех дней:
«Угнетенные еврейские массы, только что испытавшие горечь дела Бейлиса, преследуемые нескончаемым страхом перед погромами, с нетерпением ожидали поражения России в войне ... с Германией и Австрией, где евреи на протяжении десятилетий пользовались более или менее полным равноправием, и чьи народы не воспринимались нашими врагами» [L. Shapira, Ba-Kalahat ha-Rusit [ In the Russian caldron] ( Jerusalem, 1942), pp. 11, 15].
Можно уверено сказать, что в 1914 году подавляющее большинство мирового еврейства была настроено про-германски, не столько из-за любви к немцам, сколько из-за жгучей ненависти к царской России, столь жгучей, что все евреи скопом ходили под обвинением в шпионаже.
Отметим, что Троцкий в годы Первой Мировой войны тоже обвинялся в про-германских взглядах. Будучи в первые годы войны в Париже, он редактировал вместе с Мартовым антивоенную газету «Nashe Slovo» (Наше Слово). Когда немцы в мае 1915 года потопили огромный пассажирский лайнер «Лузитания», что вызвало бурю возмущения по всему миру, «Наше слово» даже не обмолвилось об этом событии.
Рассуждая о природной склонности русских евреев к про-германским настроениям, биограф Троцкого Зив выразил сомнение и в подлинности высокопарного интернационализма Троцкого:
«Каждым своим поступком он ясно выказывал более чем учтивую терпимость к «интернационалистским» симпатиям Вильгельма и его союзников ... даже [Лев] Дейч [ветеран еврейско-русских социал-демократов], находясь под впечатлением только что прочитанного свежего номера газеты Троцкого, не выдержал и взорвался однажды от негодования: «Если бы я лично не знал Троцкого, то у меня бы не осталось никаких сомнений в том, что он продался германскому правительству» [G. A. Ziv, Trotsky--Kharakteristika po Lichnym Vospominaniam/ NY, 1921, pp. 62-63]».
/.../
Февральская революция 1917 года и падение царизма оказало огромное влияние на русских евреев. Временное правительство одним махом упразднило все притеснения на почве религии и национальности. В принятом 20 марта 1917 года законе говорилось:
“Исходя из незыблемого убеждения, что в свободной стране все граждане должны быть равны перед законом и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения, Временное правительство постановило: Все установленные действующими узаконениями ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются”
Официальный вестник, опубликовавший данный закон, имел приложение, содержащее, напечатанный мелким шрифтом перечень отменённых законов и постановлений ограничивающих евреев. Этот обширный и вместительный перечень, просто упоминающий названия притеснительных указов без изложения подробностей, уже сам по себе наглядно показывает в каком неописуемом аду жили евреи в России сотни лет.
Падение царистского режима отозвалось и в сердцах зарубежных евреев. Ликующий заголовок в «Forward» от 16 марта 1917 года возвещал: «ЕВРЕЙСКИМ НЕПРИЯТНОСТЯМ КОНЕЦ; ПОЛНОПРАВИЕ ДЛЯ ВСЕХ УГНЕТЁННЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ; НОВЫЙ СВЕТ ВСТАЁТ НАД РОССИЕЙ». Среди части еврейских радикалов-эммигрантов возникло поветрие возвращаться в Россию.
Троцкий покинул Нью-Йорк 27 марта, накануне приняв участие в массовом митинге в Harlem River Park Casino. Там он просил одного из своих соратников: «Я хочу, чтобы вы организовали народ и продолжали его организовывать до тех пор, пока не сможете свергнуть это проклятое, гнилое, капиталистическое правительство этой страны» [из показаний Томаса тунни, полицейского инспектора департамента полиции Нью-Йорка на слушаниях подкомитета Юридического комитета Сената 45-го Конгресса США, с 11-го февраля по 10 марта 1919 года].
К сожалению, для перекрученного русско-еврейского ума Троцкого «весна» пришла слишком поздно. Вскормленный от рождения в ненависти к царизму, ему уже было мало простого равноправия. В сложившехся обстоятельствах он мог удовлетвориться лишь радикально-революционной сменой всего общественного устройства России.
/.../