СУД НАД БОРИСОМ МИРОНОВЫМ. ВЕРХОВНЫЙ СУД БАСМАННОМУ НЕ УКАЗ
Борьба с писателями - неотъемлемая черта власти, чувствующей за собой грехи перед народом, а потому справедливо страшащейся его спроса. Преследование литераторов, имевших мужество писать честно и для власти нелецеприятно, вошло в привычку со времен Екатерины Второй, узурпировавшей трон и создавшей вокруг себя олигархию из дворян, которых она щедро наделяла народишком из неисчерпаемых, казалось тогда, русских запасов. Императрица, помнится, весьма радела о свободах и даже состояла в переписке с Вольтером и Руссо. Но стоило появиться сочинению Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», как царственная гранд-дама и думать забыла о демократиях, изрекла знаменитое «Этот бунтовщик хуже Пугачева» и сослала Радищева в Илимский острог. Вот с тех самых пор думающие, правду глаголящие писатели оцениваются властями как бунтовщики, крамолу несущие, и в награду за правду, мужество, искренность и заботу о народе получают от властей расстрелы, каторги, тюрьмы, ссылки.
Нынешний процесс по делу писателя Бориса Миронова, набирающий обороты в Басманном суде Москвы, подтверждает этот закон, столь же непреложный, как закон всемирного тяготения. Власть за последние двадцать пять лет растеряла территории, довела народ до депопуляции и демографической ямы, похоронила национальную промышленность и сельское хозяйство, а властвовать -то дальше хочется, причем не утруждая себя, зато услаждая слух песнопениями прикормленных литераторов, политиков, журналистов, депутатов о достижениях, подъёме и расцвете страны. И в это самое время писатель Борис Миронов, ах, как некстати! со своей книгой о бедах русского народа, которому и существовать-то осталось всего-ничего, ибо в ближайшее время усилиями прошечкиных и дашевских, наваявших в прокуратуру донос на Миронова, все будут остерегаться самого слова «русский» даже в словосочетании «русский язык», чтобы не быть посаженным за национализм. И так уже повсеместно слышишь «россиянин», и учебники выходят «Российский язык». Но если ты боишься вслух называть свою национальность, вымаранную из паспортов, то дети твои и внуки уж точно русскими себя осознавать не будут. И утвердится в России окончательно единый российский народ - приятно смуглявое и кучерявое племя «россиян». И чтобы такая «революция» в России, о которой без году сто лет мечтали большевики, свершилась, писателю Борису Миронову надо не только запретить думать, писать и публиковать свои книги, но загнать его в такие тиски, чтобы не оставалось у него ни желания, ни возможности сочинять даже в стол для потомков. Тем более, что разведением потомков русского народа современная власть заниматься не планирует.
Ну, вот как-то так, наверное, и толковали судья Сафина со скромным майором из прокуратуры (серые кардиналы всегда выглядят скромно), появившимся в судебном коридоре ровнехонько к началу заседания суда и битых полчаса «перетиравшим», как сказали бы современные беллетристы и криминалисты, насущное наедине с Фемидой.
Итак, очередное заседание по делу Бориса Миронова в Басманном суде столицы началось при переполненном крохотном зале, обнаружив, что у писателя появился второй адвокат - Николай Курьянович, экс-депутат Государственной Думы, достойно представлявший там погребенную ныне «Единой Россией» партию «Родина».
Слушания начались с рутины, обернувшейся скандалом: подсудимый Борис Миронов ходатайствовал (так называется на языке юстиции любая просьба к суду) ввести в процесс еще одного защитника - доктора филологических наук Татьяну Леонидовну Миронову. Забегая вперёд скажу, что если бы суд на это согласился, мы бы наблюдали уникальный в истории юриспруденции уголовный процесс, когда подсудимого защищают в суде сын-адвокат и жена-филолог. Целый семейный полк сражался бы в суде, отстаивая правоту и свободу писателя. А почему бы и нет? Вон в Правительстве, в Администрации Президента, в Государственной Думе, в Генеральной прокуратуре целые семейные выводки обитают. Правда, как нас уверяют, семейные гнездовья они там свили не по родству, а как самые талантливые и успешные в стране, пользуются родственными связями исключительно во благо Родины. Помянем первого вице-премьера Зубкова с зятем-министром Сердюковым, вице-премьера Христенко с женой-министром Голиковой, вице-премьера Рогозина с министром-племяшом Ливановым... Ну, а если серьёзно, то Уголовно-процессуальный кодекс напрямую предусмотрел такую норму, когда в качестве защитника могут быть допущены наряду с адвокатом один из близких родственников или иное лицо, о допуске которого ходатайствует подсудимый.
«Поскольку основным предметом судебного разбирательства являются тексты книги, одиннадцать лингвистических экспертиз, то присутствие на суде защитника, лингвиста по профессии, с опытом экспертной деятельности необходимо стороне защиты», - изложил суть своего ходатайства Борис Миронов. Мало того, писатель запасся в ходатайстве не только формулировкой УПК о допуске защитником близкого родственника, но и другими весомыми аргументами. Он сослался на определение Конституционного суда: «Приглашение в качестве защитника одного из близких родственников предусмотрено уголовно-процессуальным законом как один из способов защиты! Отказ в этом суда не может быть произвольным». О том же гласят многочисленные определения пленумов Верховного Суда, которые долго и убедительно цитировал Миронов. Эти высшие судебные инстанции начисто отметают произвол и самоуправство судьи, обязывая его допускать родню в защитники. Тем более, что родня - интеллигентная женщина спокойного нрава, без вредных привычек, хоть и без юридического диплома, но зато с дипломом доктора филологических наук. Такая жена, простите, защитник, вполне может пригодиться на процессе обвиняемому в подрыве Конституционного строя писателю.
Но что для басманного судьи Суд Конституционный или Верховный! У неё своё начальство. Нет, не зря к ней накануне шастал тот серый майорчик-прокурорчик, точно не зря приходил…
Соображая мотивировку отказа, судья Сафина предложила обвинителю найти что-нибудь приличествующее случаю. Истомленный летним зноем Рыбак возьми и брякни: «Считаю, что данное ходатайство совершенно не мотивировано. Считаю, что недопустимо участие в процессе супруги подсудимого. У нас уже есть эксперты. Их вполне достаточно».
Недоумением наполнился зал, добавив духоты. Эксперты, как явствовало из зачитанных экспертиз, без сомнений представляют сторону обвинения, они же сотрудники подразделений минюста и какой-то безопасности. Естественно, обвинителю Рыбаку этих экспертов вполне достаточно. Но где же равенство сторон, где право подсудимого на защиту?! Впрочем, о чем это я? Чай, не в Европейском суде паримся. Басманный суд таких юридических изысков не ведает. У нас все просто: если эксперты, то только со стороны обвинения. Если равенство сторон, то сторона обвинения во всех смыслах РАВНЕЕ. Именно это и высказала судья Сафина в своем отказе: «Вводить защитником близкого родственника - это право, а не обязанность суда. Интересы Миронова представляют два адвоката. Его право на защиту не нарушено. Отсутствует мотивация, по каким причинам Миронов ходатайствует о допуске жены в процесс». У большинства в зале ощущение, что судья глуховата, что она просто не расслышала многочисленных аргументов подсудимого. Но я другого мнения. Со слухом у судьи Сафиной все в порядке, на ухо она точно не туговата, и очевидно очень хорошо услышала всё, что ей наговорил тот майор, что проскользнул к ней накануне заседания. Ох, не зря он к ней наведался, ох, не зря!..
Заседание после разборки ходатайства Бориса Миронова, вошло в привычные берега и обвинитель продолжил зачитывать экспертизы. Как вы помните, на прошлом заседании он уже огласил одну из них - очень художественно и в полном объеме, как настояла сторона защиты. Похоже, жёстко он поплатился за свое легкомыслие. Начальство ли его выпороло за озвучивание крамольных мыслей Миронова, коими обильно нафаршированна была экспертиза, или собственная супруга, чувствуя себя в роли жены Понтия Пилата наших дней, попросила высказываться осторожнее, а то как бы чего не вышло, только теперь прокурор Рыбак твердо решил прежних ошибок не допускать. Читать экспертизу он начал с того, чем обычно заканчивают, - с выводов: «Первый вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским» содержатся лингвистические и психологические признаки, говорящие об опасности евреев, необходимости их дискриминации. Следующий вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским» содержится совокупность лингвистических и психологических признаков унижения евреев как группы лиц, выделенной по национальному признаку. Третий вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским», содержится совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения к вооруженному национальному восстанию…». Обвинитель зачитывал выводы боязливой скороговоркой, некоторые особо опасные слова проглатывал не прожевав.
«Позвольте, - удивился подсудимый Борис Миронов, - а почему вы одни только выводы зачитываете? Это же фальсификация материалов дела! Ваша честь, вы же согласились с тем, что экспертизы будут читать в полном объеме».
Судья, наверное, тоже получила нагоняй от начальства за дозволение национальной русской пропаганды в девственных стенах Басманного суда, и опять же, пресловутый серый майор … Она пожевала губами, подбирая слова: «Если вы считаете, что их надо прочитать в полном объеме, вы можете их прочитать сами, когда будете представлять доказательства».
Взбодренный прокурор Рыбак принялся косноязыко и бегом зачитывать выводы следующей экспертизы: «В тексте книги «Битва с игом иудейским» содержится совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения к насильственным действиям в отношении евреев, которые представлены как справедливые и правильные. Содержатся призывы к дискриминационным действиям против евреев. Унижения евреев, побуждения борьбы с евреями, унижения евреев как группы лиц…». Прокурор закончил скороговорку, с отвращением и облегчением отложил том уголовного дела, со вздохом пододвинул к себе следующий.
Присутствующие тем временем вдумчиво переваривали услышанное, окончательно убедившись, что прокурор Рыбак полагает евреев основой Конституционного строя, ведь именно в подрыве Конституционного строя обвиняют Миронова. Экспертизы, вернее, их обкусанные и обгрызанные обвинителем выводы, представляли писателя Бориса Миронова просто каким-то монстром, но люди, собравшиеся здесь наблюдать за процессом, книжку в большинстве своем читали. Разумеется, когда она была еще не запрещена и свободно продавалась в книжных магазинах. И каждый читатель мог с уверенностью сказать, что ничего подобного - ни унижения евреев, ни их дискриминации, ни тем более призывов к убиению последних в книге «Битва и игом иудейским» ими обнаружено не было. Впрочем, мы давно привыкли, что «был бы человек, а статья найдется». Причем каждому - своя. Молодому человеку удобнее всего подбросить наркотики, седому профессору - подсунуть студентку с мечеными купюрами, бизнесмену приписать рейдерский захват собственного имущества, ну, а писателю и политику - экстремистские слова и мысли, в современной терминологии именуемые «призывами». Только теперь зрителям стало ясно, почему ни одна экспертиза не могла быть оглашена прокурором полностью. Да потому что сразу бы вылезли грязные уши подлога и клеветы экспертов, которых фээсбэшники, эти деревянные солдаты железного Феликса, науськали на писателя и заставили «подкинуть» Миронову «призывы к насильственным действиям», так нечестные менты подкладывают человеку в карман десять граммов героина или засовывают в сумку чужой кошелек - чтобы без проблем посадить бедолагу. Однако шанс услышать экспертные вирши у публики еще есть. Их может огласить сам подсудимый. Если серый майор чего другого не придумает...
Следующие три тома обвинитель огласил в течение получаса. Чего тут только ни было! Перво-наперво, решения судов о признании книг Бориса Миронова экстремистскими изданиями. Если верить этим решениям, практически все книги Бориса Миронова запрещены. Протоколы изъятия означенных книг у Бориса Миронова в количестве одной штуки каждая. То были «вещественные доказательства». И как ни порадоваться за подсудимого писателя. Совсем недавно, всего каких-то тридцать-сорок лет назад «вещественными доказательствами» опасного инакомыслия были «Евангелие», «Библия», творения отцов церкви, «Архипелаг Гулаг» Александра Солженицына, философские сочинения Николая Бердяева, Ивана Ильина… Ради такой приличной честной компании можно и пострадать. Чтобы потом, спустя недолгое время, твои книги стали символом борьбы с режимом и просвещения народа, как ныне Солженицын или Иван Ильин.
Но продолжим слушать прокурора Рыбака, наследника следователя Хвата, ведшего дело Солженицына. Обвинитель оглашал протоколы осмотра книг Бориса Миронова. Заметим попутно, что такой казус - «осмотр» - случается с книгами только в следственных органах. Во всех других местах книги просто читают, а здесь боятся даже приоткрыть, чтобы крамола и вольнодумство не вырвались на волю в казенном помещении. А дальше и вовсе началась фантасмагория. Прокурор радостно прикипел к четвертому тому и вдохновенно забубнил: «Отыскание документов по заказам изданий книги Бориса Миронова «Битва с игом иудейским». Счет-фактура № 3270, акт о выполнении работ № 1354, накладная № 9712…». Каша из счетов, накладных и актов сдабривалась договорами субаренды издательства «Алгоритм», приказами о приеме на работу каких-то граждан тем же издательством, должностными инструкциями директора, редактора, и даже дизайнера того же издательства. Цифры сыпались из обвинителя, как горох из жестяного ведра, звонко, гулко. Здесь он не боялся вляпаться в какой-нибудь маргарин. Цифра она и есть цифра, что с нее возьмешь. А у зрителей было стойкое ощущение, что мы присутствуем на процессе против какого-то бухгалтера, неправильно сведшего дебет с кредитом, ибо к Миронову - писателю и политику - эти счета-фактуры, накладные и акты не имели ни малейшего отношения. Зато благодаря звонкой цифири накладных и актов обвинитель Рыбак благополучно доехал четвертый том уголовного дела до конца и облегченно перевёл дух. Теперь его никто не сможет упрекнуть в том, что он занимается политической пропагандой на заседаниях Басманного суда. Даже серый майор из прокуратуры.
Таисия Трофимова
Нынешний процесс по делу писателя Бориса Миронова, набирающий обороты в Басманном суде Москвы, подтверждает этот закон, столь же непреложный, как закон всемирного тяготения. Власть за последние двадцать пять лет растеряла территории, довела народ до депопуляции и демографической ямы, похоронила национальную промышленность и сельское хозяйство, а властвовать -то дальше хочется, причем не утруждая себя, зато услаждая слух песнопениями прикормленных литераторов, политиков, журналистов, депутатов о достижениях, подъёме и расцвете страны. И в это самое время писатель Борис Миронов, ах, как некстати! со своей книгой о бедах русского народа, которому и существовать-то осталось всего-ничего, ибо в ближайшее время усилиями прошечкиных и дашевских, наваявших в прокуратуру донос на Миронова, все будут остерегаться самого слова «русский» даже в словосочетании «русский язык», чтобы не быть посаженным за национализм. И так уже повсеместно слышишь «россиянин», и учебники выходят «Российский язык». Но если ты боишься вслух называть свою национальность, вымаранную из паспортов, то дети твои и внуки уж точно русскими себя осознавать не будут. И утвердится в России окончательно единый российский народ - приятно смуглявое и кучерявое племя «россиян». И чтобы такая «революция» в России, о которой без году сто лет мечтали большевики, свершилась, писателю Борису Миронову надо не только запретить думать, писать и публиковать свои книги, но загнать его в такие тиски, чтобы не оставалось у него ни желания, ни возможности сочинять даже в стол для потомков. Тем более, что разведением потомков русского народа современная власть заниматься не планирует.
Ну, вот как-то так, наверное, и толковали судья Сафина со скромным майором из прокуратуры (серые кардиналы всегда выглядят скромно), появившимся в судебном коридоре ровнехонько к началу заседания суда и битых полчаса «перетиравшим», как сказали бы современные беллетристы и криминалисты, насущное наедине с Фемидой.
Итак, очередное заседание по делу Бориса Миронова в Басманном суде столицы началось при переполненном крохотном зале, обнаружив, что у писателя появился второй адвокат - Николай Курьянович, экс-депутат Государственной Думы, достойно представлявший там погребенную ныне «Единой Россией» партию «Родина».
Слушания начались с рутины, обернувшейся скандалом: подсудимый Борис Миронов ходатайствовал (так называется на языке юстиции любая просьба к суду) ввести в процесс еще одного защитника - доктора филологических наук Татьяну Леонидовну Миронову. Забегая вперёд скажу, что если бы суд на это согласился, мы бы наблюдали уникальный в истории юриспруденции уголовный процесс, когда подсудимого защищают в суде сын-адвокат и жена-филолог. Целый семейный полк сражался бы в суде, отстаивая правоту и свободу писателя. А почему бы и нет? Вон в Правительстве, в Администрации Президента, в Государственной Думе, в Генеральной прокуратуре целые семейные выводки обитают. Правда, как нас уверяют, семейные гнездовья они там свили не по родству, а как самые талантливые и успешные в стране, пользуются родственными связями исключительно во благо Родины. Помянем первого вице-премьера Зубкова с зятем-министром Сердюковым, вице-премьера Христенко с женой-министром Голиковой, вице-премьера Рогозина с министром-племяшом Ливановым... Ну, а если серьёзно, то Уголовно-процессуальный кодекс напрямую предусмотрел такую норму, когда в качестве защитника могут быть допущены наряду с адвокатом один из близких родственников или иное лицо, о допуске которого ходатайствует подсудимый.
«Поскольку основным предметом судебного разбирательства являются тексты книги, одиннадцать лингвистических экспертиз, то присутствие на суде защитника, лингвиста по профессии, с опытом экспертной деятельности необходимо стороне защиты», - изложил суть своего ходатайства Борис Миронов. Мало того, писатель запасся в ходатайстве не только формулировкой УПК о допуске защитником близкого родственника, но и другими весомыми аргументами. Он сослался на определение Конституционного суда: «Приглашение в качестве защитника одного из близких родственников предусмотрено уголовно-процессуальным законом как один из способов защиты! Отказ в этом суда не может быть произвольным». О том же гласят многочисленные определения пленумов Верховного Суда, которые долго и убедительно цитировал Миронов. Эти высшие судебные инстанции начисто отметают произвол и самоуправство судьи, обязывая его допускать родню в защитники. Тем более, что родня - интеллигентная женщина спокойного нрава, без вредных привычек, хоть и без юридического диплома, но зато с дипломом доктора филологических наук. Такая жена, простите, защитник, вполне может пригодиться на процессе обвиняемому в подрыве Конституционного строя писателю.
Но что для басманного судьи Суд Конституционный или Верховный! У неё своё начальство. Нет, не зря к ней накануне шастал тот серый майорчик-прокурорчик, точно не зря приходил…
Соображая мотивировку отказа, судья Сафина предложила обвинителю найти что-нибудь приличествующее случаю. Истомленный летним зноем Рыбак возьми и брякни: «Считаю, что данное ходатайство совершенно не мотивировано. Считаю, что недопустимо участие в процессе супруги подсудимого. У нас уже есть эксперты. Их вполне достаточно».
Недоумением наполнился зал, добавив духоты. Эксперты, как явствовало из зачитанных экспертиз, без сомнений представляют сторону обвинения, они же сотрудники подразделений минюста и какой-то безопасности. Естественно, обвинителю Рыбаку этих экспертов вполне достаточно. Но где же равенство сторон, где право подсудимого на защиту?! Впрочем, о чем это я? Чай, не в Европейском суде паримся. Басманный суд таких юридических изысков не ведает. У нас все просто: если эксперты, то только со стороны обвинения. Если равенство сторон, то сторона обвинения во всех смыслах РАВНЕЕ. Именно это и высказала судья Сафина в своем отказе: «Вводить защитником близкого родственника - это право, а не обязанность суда. Интересы Миронова представляют два адвоката. Его право на защиту не нарушено. Отсутствует мотивация, по каким причинам Миронов ходатайствует о допуске жены в процесс». У большинства в зале ощущение, что судья глуховата, что она просто не расслышала многочисленных аргументов подсудимого. Но я другого мнения. Со слухом у судьи Сафиной все в порядке, на ухо она точно не туговата, и очевидно очень хорошо услышала всё, что ей наговорил тот майор, что проскользнул к ней накануне заседания. Ох, не зря он к ней наведался, ох, не зря!..
Заседание после разборки ходатайства Бориса Миронова, вошло в привычные берега и обвинитель продолжил зачитывать экспертизы. Как вы помните, на прошлом заседании он уже огласил одну из них - очень художественно и в полном объеме, как настояла сторона защиты. Похоже, жёстко он поплатился за свое легкомыслие. Начальство ли его выпороло за озвучивание крамольных мыслей Миронова, коими обильно нафаршированна была экспертиза, или собственная супруга, чувствуя себя в роли жены Понтия Пилата наших дней, попросила высказываться осторожнее, а то как бы чего не вышло, только теперь прокурор Рыбак твердо решил прежних ошибок не допускать. Читать экспертизу он начал с того, чем обычно заканчивают, - с выводов: «Первый вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским» содержатся лингвистические и психологические признаки, говорящие об опасности евреев, необходимости их дискриминации. Следующий вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским» содержится совокупность лингвистических и психологических признаков унижения евреев как группы лиц, выделенной по национальному признаку. Третий вывод. В статьях, помещенных в сборнике «Битва с игом иудейским», содержится совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения к вооруженному национальному восстанию…». Обвинитель зачитывал выводы боязливой скороговоркой, некоторые особо опасные слова проглатывал не прожевав.
«Позвольте, - удивился подсудимый Борис Миронов, - а почему вы одни только выводы зачитываете? Это же фальсификация материалов дела! Ваша честь, вы же согласились с тем, что экспертизы будут читать в полном объеме».
Судья, наверное, тоже получила нагоняй от начальства за дозволение национальной русской пропаганды в девственных стенах Басманного суда, и опять же, пресловутый серый майор … Она пожевала губами, подбирая слова: «Если вы считаете, что их надо прочитать в полном объеме, вы можете их прочитать сами, когда будете представлять доказательства».
Взбодренный прокурор Рыбак принялся косноязыко и бегом зачитывать выводы следующей экспертизы: «В тексте книги «Битва с игом иудейским» содержится совокупность лингвистических и психологических признаков побуждения к насильственным действиям в отношении евреев, которые представлены как справедливые и правильные. Содержатся призывы к дискриминационным действиям против евреев. Унижения евреев, побуждения борьбы с евреями, унижения евреев как группы лиц…». Прокурор закончил скороговорку, с отвращением и облегчением отложил том уголовного дела, со вздохом пододвинул к себе следующий.
Присутствующие тем временем вдумчиво переваривали услышанное, окончательно убедившись, что прокурор Рыбак полагает евреев основой Конституционного строя, ведь именно в подрыве Конституционного строя обвиняют Миронова. Экспертизы, вернее, их обкусанные и обгрызанные обвинителем выводы, представляли писателя Бориса Миронова просто каким-то монстром, но люди, собравшиеся здесь наблюдать за процессом, книжку в большинстве своем читали. Разумеется, когда она была еще не запрещена и свободно продавалась в книжных магазинах. И каждый читатель мог с уверенностью сказать, что ничего подобного - ни унижения евреев, ни их дискриминации, ни тем более призывов к убиению последних в книге «Битва и игом иудейским» ими обнаружено не было. Впрочем, мы давно привыкли, что «был бы человек, а статья найдется». Причем каждому - своя. Молодому человеку удобнее всего подбросить наркотики, седому профессору - подсунуть студентку с мечеными купюрами, бизнесмену приписать рейдерский захват собственного имущества, ну, а писателю и политику - экстремистские слова и мысли, в современной терминологии именуемые «призывами». Только теперь зрителям стало ясно, почему ни одна экспертиза не могла быть оглашена прокурором полностью. Да потому что сразу бы вылезли грязные уши подлога и клеветы экспертов, которых фээсбэшники, эти деревянные солдаты железного Феликса, науськали на писателя и заставили «подкинуть» Миронову «призывы к насильственным действиям», так нечестные менты подкладывают человеку в карман десять граммов героина или засовывают в сумку чужой кошелек - чтобы без проблем посадить бедолагу. Однако шанс услышать экспертные вирши у публики еще есть. Их может огласить сам подсудимый. Если серый майор чего другого не придумает...
Следующие три тома обвинитель огласил в течение получаса. Чего тут только ни было! Перво-наперво, решения судов о признании книг Бориса Миронова экстремистскими изданиями. Если верить этим решениям, практически все книги Бориса Миронова запрещены. Протоколы изъятия означенных книг у Бориса Миронова в количестве одной штуки каждая. То были «вещественные доказательства». И как ни порадоваться за подсудимого писателя. Совсем недавно, всего каких-то тридцать-сорок лет назад «вещественными доказательствами» опасного инакомыслия были «Евангелие», «Библия», творения отцов церкви, «Архипелаг Гулаг» Александра Солженицына, философские сочинения Николая Бердяева, Ивана Ильина… Ради такой приличной честной компании можно и пострадать. Чтобы потом, спустя недолгое время, твои книги стали символом борьбы с режимом и просвещения народа, как ныне Солженицын или Иван Ильин.
Но продолжим слушать прокурора Рыбака, наследника следователя Хвата, ведшего дело Солженицына. Обвинитель оглашал протоколы осмотра книг Бориса Миронова. Заметим попутно, что такой казус - «осмотр» - случается с книгами только в следственных органах. Во всех других местах книги просто читают, а здесь боятся даже приоткрыть, чтобы крамола и вольнодумство не вырвались на волю в казенном помещении. А дальше и вовсе началась фантасмагория. Прокурор радостно прикипел к четвертому тому и вдохновенно забубнил: «Отыскание документов по заказам изданий книги Бориса Миронова «Битва с игом иудейским». Счет-фактура № 3270, акт о выполнении работ № 1354, накладная № 9712…». Каша из счетов, накладных и актов сдабривалась договорами субаренды издательства «Алгоритм», приказами о приеме на работу каких-то граждан тем же издательством, должностными инструкциями директора, редактора, и даже дизайнера того же издательства. Цифры сыпались из обвинителя, как горох из жестяного ведра, звонко, гулко. Здесь он не боялся вляпаться в какой-нибудь маргарин. Цифра она и есть цифра, что с нее возьмешь. А у зрителей было стойкое ощущение, что мы присутствуем на процессе против какого-то бухгалтера, неправильно сведшего дебет с кредитом, ибо к Миронову - писателю и политику - эти счета-фактуры, накладные и акты не имели ни малейшего отношения. Зато благодаря звонкой цифири накладных и актов обвинитель Рыбак благополучно доехал четвертый том уголовного дела до конца и облегченно перевёл дух. Теперь его никто не сможет упрекнуть в том, что он занимается политической пропагандой на заседаниях Басманного суда. Даже серый майор из прокуратуры.
Таисия Трофимова