Похоронили Вознесенского.
Похоронили Вознесенского.
Разумеется, речь о бренных останках. Поэта не похоронишь. Он навсегда остается частью своего времени. Его отражением. Странны и неприятны извечные попытки подтянуть творчество поэта, его (Божий) дар к личности человека. Создать некое рационально-логичное построение, легко и просто объясняющее что и почему было сказано поэтом, да еще (это самое ненавидимое мною действо) связать его переживания именно с личной жизнью.
Великие поэты всегда переживают не только глубже, но, если так выразиться, и шире. То-есть, если не за всех нас, то за очень многих. Именно это созвучие и позволяет не только нам утвердиться в собственных мыслях и взглядах, но и потомкам ощутить через поколения и века движения души нашей. Понять нас. Так поэты делают и нас бессмертными, пока живо слово..
Для нас, заводских ребят 60-х, Вознесенский не был кумиром. Но и он и (в меньшей степени, хотя это личное впечатление) Евтушенко и Рождественский были главными побудителями мысли о том, что за пафосом системы часто скрывается враг, который циничен и готов душить любые ростки жизни. Они сыграли роль маятника, ломавшего тупые заборы догматов, которыми была огорожена наша жизнь. И они же помогли нам пережить крушение наших комсомольских надежд на оживление заскорузлой советской системы и подготовили к тяжелой жизни в разлагающемся режиме.. Запомнившиеся стихи - это ведь внутренняя опора в жизни.
Сколько раз, встречаясь с «соратниками» по тому времени, мы вспоминали как светлы и велики были наши помыслы и мечты и как всю эту энергию и задор загасили чиновники к концу 60-х.
К чему всё это говорю? К тому, что для нас Вознесенский не был врагом советской власти. Напротив - он олицетворял наше стремление вдохнуть в нее жизнь. Это был наш поэт. И еще. Он не был барином и чистоплюем, при всех своих сложностях и выкрутасах. И это отношение народ чувствовал.
Поэт, даже самый лирический, всегда социален.
Навсегда в памяти отпечатались его точные слова:
«Мир - не хлам для аукциона.
Я - Андрей, а не имярек.
Все прогрессы - реакционны,
Если рушится человек!»
Кто скажет, что это только о 60-х, пусть первый бросит в меня камень.
Потому и незачем с Вознесенским прощаться. Он в нас и с нами.
Разумеется, речь о бренных останках. Поэта не похоронишь. Он навсегда остается частью своего времени. Его отражением. Странны и неприятны извечные попытки подтянуть творчество поэта, его (Божий) дар к личности человека. Создать некое рационально-логичное построение, легко и просто объясняющее что и почему было сказано поэтом, да еще (это самое ненавидимое мною действо) связать его переживания именно с личной жизнью.
Великие поэты всегда переживают не только глубже, но, если так выразиться, и шире. То-есть, если не за всех нас, то за очень многих. Именно это созвучие и позволяет не только нам утвердиться в собственных мыслях и взглядах, но и потомкам ощутить через поколения и века движения души нашей. Понять нас. Так поэты делают и нас бессмертными, пока живо слово..
Для нас, заводских ребят 60-х, Вознесенский не был кумиром. Но и он и (в меньшей степени, хотя это личное впечатление) Евтушенко и Рождественский были главными побудителями мысли о том, что за пафосом системы часто скрывается враг, который циничен и готов душить любые ростки жизни. Они сыграли роль маятника, ломавшего тупые заборы догматов, которыми была огорожена наша жизнь. И они же помогли нам пережить крушение наших комсомольских надежд на оживление заскорузлой советской системы и подготовили к тяжелой жизни в разлагающемся режиме.. Запомнившиеся стихи - это ведь внутренняя опора в жизни.
Сколько раз, встречаясь с «соратниками» по тому времени, мы вспоминали как светлы и велики были наши помыслы и мечты и как всю эту энергию и задор загасили чиновники к концу 60-х.
К чему всё это говорю? К тому, что для нас Вознесенский не был врагом советской власти. Напротив - он олицетворял наше стремление вдохнуть в нее жизнь. Это был наш поэт. И еще. Он не был барином и чистоплюем, при всех своих сложностях и выкрутасах. И это отношение народ чувствовал.
Поэт, даже самый лирический, всегда социален.
Навсегда в памяти отпечатались его точные слова:
«Мир - не хлам для аукциона.
Я - Андрей, а не имярек.
Все прогрессы - реакционны,
Если рушится человек!»
Кто скажет, что это только о 60-х, пусть первый бросит в меня камень.
Потому и незачем с Вознесенским прощаться. Он в нас и с нами.